Дебора Мартин - Леди туманов

Осознание этого отрезвило ее и придало голосу нужную твердость.

— Да, ты мне уже говорил, что преподавателям не позволено жениться. Но ведь ты все же намеревался рано или поздно завести семью?

— Нет. Никогда.

— Но отчего же?

— На то есть причины. — Краткость ответа свидетельствовала о том, что Эван не собирается посвящать в них Кэтрин. — И вообще, это не имеет значения. Я не предполагаю жениться, ты не можешь выйти замуж — так что ничто не мешает нам.

— Нет. Я не могу лечь в постель с человеком, которому требуется всего лишь утолить чувственный голод.

— Неужели я произвожу такое впечатление? — Он попытался приблизиться к ней.

Кэтрин обошла стол, чтобы создать преграду между собой и Эваном.

— Как ты сам только что сказал, ты не собираешься жениться.

— Из этого вовсе не следует, будто близость с женщиной для меня — всего лишь утоление чувственного голода. У меня было намерение сделать наши… дружеские отношения достаточно продолжительными. — При свете свечей глаза его отливали загадочным блеском. — Мы могли бы стать чудесными любовниками. — Эван насмешливо улыбнулся. — Вдову никто не осудит за это — в наше-то время. Разве ты не знаешь об этом?

— Но… я не могу! Мне нужен… — Кэтрин замолчала и мысленно продолжила фразу: «нужен муж».

Его губы сжались.

— Чего тебе во мне не хватает? Неужто я показался тебе хуже, чем твои прежние любовники?

— Прежние любовники? — воскликнула Кэтрин. Час. от часу не легче. Наверное, он полагает, будто она каждый год меняет любовников. — Не было никаких любовников! Я вообще девственница.

Он уставился на нее прищуренными глазами:

— Да… муж у тебя погиб в день свадьбы… Но… Неужто ты… ничего не позволила себе до свадьбы? И за все пять лет вдовства ты не имела ни одного любовника?

Кэтрин вспыхнула:

— Разумеется.

— Вообще-то мне следовало бы догадаться об этом самому. Но тебе уже двадцать пять, и ты страстная натура. И я подумал… — Эван заговорил тише. — Неужели все эти долгие тоскливые годы тебе никто не был нужен?

— Нет! То есть, я хочу сказать…

— Неужели ты не чувствовала себя одинокой, несмотря на своих друзей в Лондезане?

Сочувствие, промелькнувшее в его голосе, задело Кэтрин за живое:

— Конечно! Я ощущала себя страшно одинокой, — вырвалось у нее. — Но я не могу иметь того, чего хочу: мужа, который будет ласкать меня по ночам, детей, которые унаследуют Плас Найвл и будут заботиться о моих слугах и арендаторах.

«Во всяком случае, я не могу иметь этого с тобой», — промелькнуло в ее голове. Она придала голосу необходимую твердость:

— И коли мне не суждено обладать этим, я не желаю довольствоваться убогими подделками.

— Обещаю тебе, Кэтрин, что наша близость не покажется тебе убогой подделкой.

Обещание, что она сможет вкусить то, о чем пока не имела представления, вызывало еще большую тревогу в ее сердце.

— Не смей так говорить! — Выпрямившись, Кэтрин посмотрела ему прямо в глаза. — А теперь уходи, Эван. Уходи и оставь меня в покое.

— Хорошо. Я уйду. Но я не собираюсь оставлять тебя. — Он улыбнулся. — К тому же ты обещала помочь мне в моих разысканиях, помнишь?

Глаза ее распахнулись. Она напрочь забыла о том, зачем приехал в Лондезан Эван. Но все же где-то в глубине памяти засели его слова, что книга оказалась наилучшим предлогом выманить из замка ту, которая заинтересовала его. Теперь Кэтрин поняла, что он имел в виду.

— Вряд ли ты на самом деле так уж нуждаешься в моей помощи, — прошептала она. — Ты попросил о ней только для того, чтобы…

— …соблазнить тебя? — сухо подхватил Эван. Она кивнула.

— Это слишком грубо сказано, — заметил он. — Но это правда, — подвела Кэтрин черту.

Эван стиснул зубы:

— Нет, не правда. Ты заблуждаешься. Мне на самом деле нужна твоя помощь.

Даже если это и так, теперь она не в состоянии помочь ему. Постоянно находиться рядом с ним, осознавать каждую минуту, что он испытывает к ней влечение, самой переживать сладкую муку желания и при этом понимать, что он никогда не женится на ней, — невыносимо.

Кэтрин ухватилась за первое попавшееся объяснение:

— Все оборачивается, к сожалению, весьма плачевным образом. Сегодня вечером я надеялась, что ты ознакомишься подробно со свадебным обрядом. А вместо этого ты оказался втянутым в два безобразных скандала.

— И я вполне доволен сегодняшним вечером. — Его тон не оставлял сомнений в том, что его привлекло более всего. — Вполне.

Кэтрин не знала, что добавить к сказанному. И, может быть, раз уж она взялась помогать ему, следует выполнить обещание. Если только Эван впрямь нуждается в помощи.

Глядя на потерянную и смущенную Кэтрин, Эван проговорил:

— Я приду завтра в девять утра. Надеюсь, это не слишком рано для тебя. Мне сказали, будто бы тут неподалеку, у самой вершины Черной горы, живет человек, который считает себя потомком Леди озера Алин Фэн-Фах. Я хотел бы побывать у него. И лучше будет отправиться пораньше.

Кэтрин молча уставилась на него, удивляясь, откуда у него такая уверенность, что она непременно примет его приглашение.

— Не забудь надеть что-нибудь попроще, — добавил он с легкой улыбкой.

Задетая его улыбкой, Кэтрин возразила:

— Зачем тогда нужна я, если ты и сам все знаешь? Он заглянул ей в глаза:

— Но я понятия не имею, как туда добраться. А миссис Ливелин поведала мне, что ты знаешь Черную гору как свои пять пальцев. И по нашей первой встрече я имею представление о том, как ты хорошо описываешь, какой дорогой лучше идти.

Сердце Кэтрин упало при напоминании о том, как дурно она вела себя с Эваном при первой встрече. Никогда ей не избавиться от этого чувства вины. Никогда!

— Кроме того, мне просто доставит удовольствие прогулка в твоем обществе, — добавил он мягко. — Брести одному в гору так скучно.

Сначала Кэтрин попыталась найти убедительную причину для отказа:

— А если завтра у меня спешные дела по хозяйству?

— Тогда я отложу свой поход на следующий день. — Эван наклонился вперед, упершись кулаками о стол. — Знай, Кэтрин. Я буду приходить сюда ежедневно, пока не получу желаемого.

И когда она окаменела, услышав столь категоричное заявление, он пробормотал:

— Так не забудь. Завтра в девять. — И, повернувшись, вышел из кухни.

Обессиленная Кэтрин повалилась в кресло. Сердце ее бешено колотилось, в ушах звенело. Что же делать? «Получить желаемое?» Только потому, что она позволила поцеловать ее, позволила ему ласкать свою грудь… и…

Краска стыда залила лицо Кэтрин. Боже мой, какое она имеет право винить Эвана за его самонадеянность? Если бы не окатившие ее, словно ледяной водой, слова Эвана насчет женитьбы, она готова была позволить ему и большее: уложить ее на кухонный стол и овладеть ею здесь же, как падшей женщиной, каковой ее все и считают. И что самое страшное, она и сейчас продолжала желать его. Продолжала ощущать, как Эван ласкает ее грудь, касается языком соска, как его сильная ладонь гладит ее бедра, а сама она изгибается, подаваясь ему навстречу.

Кэтрин встряхнула головой, отгоняя наваждение. Нет, она обязана вытравить из сердца эти воспоминания. Бессмысленно думать об Эване. Он желает получить от нее то, что она обещала подарить своему будущему супругу.

Дверь на кухню распахнулась, и вошел Бос, при виде которого остатки возбуждения полегли, как трава под осенним ветром. Окинув ее пристальным взглядом, дворецкий проговорил:

— Мистер Ньюком попросил одолжить ему до завтра одну из лошадей, поскольку у него еще болит нога. Я предложил экипаж, но он настойчиво требует лошадь, говоря, что завтра утром приедет на ней сюда. Мне пришлось распорядиться, чтобы конюх предоставил ему лошадь. Вы ведь именно этого хотели?

Кэтрин вздохнула. Ясно — Эвану хотелось иметь вескую причину, по которой он сможет завтра явиться в замок.

— Спасибо. Вы все правильно сделали.

Бос еще внимательнее посмотрел на нее, морщинка меж бровей его стала еще глубже.

— Вы хорошо себя чувствуете, мадам? Кэтрин поднялась, собираясь уходить:

— Нет. Не очень.

— Надеюсь, мистер Ньюком не причинил вам вреда? — осведомился Бос встревоженно.

— Не совсем, — вздохнула она. — Бос! Я не знаю, что мне делать с этим человеком.

— Разве вы должны непременно что-либо делать с ним?

— Да. Я у него в долгу. Из-за того, что обманула его и не пустила в дом. Да еще сегодня вечером ему пришлось ввязаться в два скандала, защищая мою честь.

— Вашу честь? — переспросил Бос, прищурив глаза. — Вы хотите сказать, что все эти раны и ушибы он получил, защищая вашу честь?

Растерянно глядя на него, Кэтрин подтвердила:

— Боюсь, что да.

На какой-то короткий миг ей показалось, будто дворецкий растерялся. Но потом черты его лица вновь обрели присущий ему высокомерный вид.

— Тогда это совершенно меняет дело. И я даже начинаю жалеть о том, что велел оседлать для этого джентльмена Медею.