Дебора Мартин - Леди туманов

Оторвавшись от его взгляда, она пробормотала:

— Но тебе будет больно!

— Обнимать тебя и не целовать — еще больнее.

— Оставь, — едва слышно вымолвила Кэтрин, но Эван уже прильнул губами к ее шее. И если ему стало больно, он не показывал вида. Прикосновение его губ к коже отзывалось трепетом во всем теле Кэтрин. Только едва слышный запах камфары, которая входила в состав мази, удерживал сознание молодой женщины на поверхности, не давал погрузиться полностью в пучину всколыхнувшейся страсти. — Тебе нельзя, — снова попробовала запротестовать она, не в силах даже пошевельнуться, чтобы освободиться из его объятий.

— Почему? — Он стиснул зубами мочку ее уха, отчего Кэтрин почувствовала себя так, словно ее прошила молния, и невольно застонала.

— Дейвид прав. — Кэтрин произнесла это не столько в укор Эвану, сколько самой себе. — Мне не следовало позволять… Я… то есть ты, быть может, принимаешь меня за женщину, которая готова отдаться первому встречному. Ты считаешь, что со мной можно развлечься…

Пробормотав что-то ей в ухо, он взял Кэтрин за подбородок и повернул лицом к себе.

— Дейвид ошибается. Я не соблазнитель. Я ученый. И большую часть своего времени провожу, зарывшись в книги.

Эван нахмурился, и весь его вид — сурово сдвинутые брови, сжатые зубы, да еще синяк под глазом — напрочь опровергал его слова. Нет, он мало походил на отшельника-ученого. Особенно в ту минуту, когда кинулся в драку. И когда начал страстно целовать Кэтрин.

— Да, но зная, что я вдова… — продолжила Кэтрин. Эван приложил палец к ее губам:

— Я ничего не знаю. И ни о чем не способен думать, Кэтрин, кроме одного: что меня влечет к тебе точно так же, как тебя ко мне.

Еще одна волна дрожи пробежала по телу Кэтрин, едва только его палец коснулся ее губ. И когда губы ее сами собой раскрылись, словно подчиняясь неслышному приказу, отданному телом, Эван окинул ее понимающим взглядом.

— Мои чувства к тебе совершенно не имеют значения, — заявила Кэтрин, пытаясь встать. Но Эван еще крепче прижал ее и не выпускал из своих объятий.

— Еще как имеют! Ты ведь чувствуешь, что я идеальный любовник для тебя.

Не жених. Не муж. Любовник.

Кэтрин решительно принялась высвобождаться из его рук. Все это зашло слишком далеко и, к сожалению, не в том направлении.

— Пусти меня, — взмолилась Кэтрин, не понимая, почему ее голос звучит так неуверенно.

— Я не обижу тебя, — проговорил Эван низким и чуть хрипловатым голосом, целуя ее в висок.

Разумеется, нет. И конечно, он не будет вести себя так, как Дейвид. Но все равно ей нельзя позволять Эвану целовать себя, поскольку для него это только развлечение.

— Но я прошу только о поцелуе, — сказал он, когда Кэтрин снова попыталась встать.

— Понимаю, но…

Эван закрыл ее рот своими губами и даже не вздрогнул, хотя Кэтрин понимала, как ему больно.

Кэтрин хотела прервать поцелуй. Действительно хотела. Она просто обязана была сделать это.

Но не смогла. Его губы были такими нежными. Они не требовали ничего взамен. И эта их бережность заставила Кэтрин расслабиться и повернуться к нему, хотя она прекрасно понимала, что не должна так поступать. Но она словно начала таять от жара его губ и забыла обо всем на свете, кроме этой несказанной нежности.

«Еще немного, — промелькнуло у нее в голове, — только один поцелуй. Неужели от этого кому-то может быть плохо? И как это можно назвать дурным, если нам так хорошо?»

И все же подсознательная тревога Кэтрин не утихала. Ибо Эван каким-то образом пробудил в ее теле ту же странную боль, которая иной раз мучила ее по ночам, в одинокой постели. И кроме того, под его ласками тело переставало слушаться ее.

Но когда его язык снова пробежал по внутренней стороне ее губ, они сами собой раскрылись, как лепестки розы раскрываются под лучами теплого солнца. И Кэтрин даже коснулась его языка своим.

Стон вырвался из горла Эвана, и тотчас язык его затрепетал во влажной глубине ее рта. Кэтрин ощутила вкус его крови. Нет! Этому надо положить конец. Его пальцы тронули ее лицо, потом, пробравшись сквозь волнистый водопад волос, очутились на шее и замерли там, не давая Кэтрин отстраниться.

Боже! Каким же необыкновенно долгим и глубоким был этот поцелуй — словно воды озера Алин Фэн-Фах… и столь же опасным. А Кэтрин с такой смелостью погрузилась в него, не представляя, что таится на самом дне, позволяя Эвану увлекать ее за собой в самую глубину соблазна.

Сидя у него на коленях, она почувствовала, как он возбужден. Руки его заскользили по телу Кэтрин — по бедрам, потом по талии, и, поднявшись выше, стали ласкать налитые груди.

Когда большой палец Эвана коснулся ее сосков, Кэтрин охватило необыкновенное удовлетворение, но она, мгновенно одернув себя, попробовала отстраниться. И тогда Эван вдруг пробормотал:

— Нет. Еще нет.

Переведя дыхание, Кэтрин привела первый попавшийся на ум довод:

— Слуги начнут удивляться, что это мы здесь делаем.

— Да какое мне дело до них? Думаю, и тебе тоже. — И Эван скользнул губами по ложбинке меж ее грудей.

Руки Кэтрин оказались теперь у него на плечах, и она почувствовала, как вздрагивают его мускулы, когда он касается языком открытой вырезом платья части груди.

— Н-н-но мне-то следует об этом думать, — прошептала Кэтрин.

Эван и не думал обращать внимания на ее слова. Вместо этого он вдруг отодвинул белый шелк ее платья, полностью обнажив одну грудь. Кэтрин вскрикнула и уперлась в его плечи. Но все равно его губы сомкнулись вокруг соска… И словно кинжал погрузился прямо в ее сердце. Вынести все это не было никаких сил… Словно марево заволокло все перед ее взором, и Кэтрин невольно прижала его голову к себе, не желая прекращать эту сладкую муку. С ослепительной ясностью она вдруг поняла, что жаждет ощутить прикосновение его губ к самым сокровенным частям своего тела. Она попыталась, но не смогла отогнать эту мысль прочь.

Все это походило на безумие. Как она могла вести себя подобным образом с человеком, которого почти не знает? Только безумие могло заставить ее получать наслаждение от того, что Эван обнажил и вторую ее грудь, прикосновение к которой отозвалось где-то в глубине лона Кэтрин очередным приливом жаркой волны.

— Эван… милый Эван… — прошептала Кэтрин, невольно откидывая голову назад и тем самым отдавая грудь целиком во власть припавшего к ней Эвана.

На секунду оторвавшись от нее, Эван пробормотал:

— Какие они восхитительные и нежные! — И снова приник к волшебному источнику, будто пытался утолить жгучую жажду. Похоже, рана на губе его не слишком беспокоила. Зато непонятная, странная боль в ее лоне все больше тревожила Кэтрин. И страстный поцелуй Эвана заставил эту боль вспыхнуть еще сильнее, так что женщина неожиданно для себя вернула ему поцелуй с совершенно непривычным для себя пылом.

И только когда его рука, оставившая грудь, оказалась у нее под платьем, в самом сокровенном месте, Кэтрин, словно очнувшись, поняла, насколько бесстыдно она себя ведет. Она позволяет мужчине совратить ее прямо в ее собственной кухне?

И страшным усилием воли Кэтрин оторвала губы от его губ и прошептала:

— Перестань! Пожалуйста, остановись!

Из его уст вырывался полустон-полурычание. Но едва он вновь попытался припасть к ее губам, Кэтрин отвернула голову и отвела руку, гладившую ее бедра.

— Эван, остановись! Я не хочу, чтобы… Я не могу…

— Кэтрин, позволь мне… — попросил Эван дрогнувшим голосом, целуя ее волосы. — Пожалуйста, позволь…

— Нет. — С трудом разомкнув кольцо рук Эвана, она соскользнула с его колен. — Я н-не могу, Эван. Н-не могу!

Глаза его сверкали, дыхание никак не могло выровняться.

— Но почему?

Кэтрин отошла и поправила вырез платья.

— Это… это дурно.

— Да что же тут плохого, черт побери! — Он вскочил с кресла. — Я хочу тебя. И ты меня хочешь. И ничего дурного или зазорного в этом нет.

— Есть. Мы не женаты. Он замер.

— Значит, препятствие в этом? Ты хочешь выйти замуж?

— Да! — Но тут же Кэтрин осознала, насколько ее слова противоречат тому, что она сама говорила о заклятии. — То есть я хотела бы… Если бы я могла. Но заклятие… оно не дает мне права.

— Значит, все дело в заклятии?

Ей показалось или на самом деле Эван будто бы вздохнул с чувством большого облегчения? Он шагнул к ней:

— Значит, нет никаких проблем, верно? Ты не можешь выйти замуж, и я не могу жениться. Мы вполне подходим друг другу.

«Не могу жениться… не могу жениться…» Его слова эхом отозвались в голове Кэтрин. И в эту секунду рухнули все ее надежды. Хотя Кэтрин не признавалась в этом себе, она невольно воспринимала Эвана как возможного жениха. Какой же дурочкой она была, воображая, будто такой человек, как мистер Эван Ньюком, оставит Кембридж ради глухого уголка и совьет гнездо со скромной птичкой вроде нее!