Невеста из империи Зла - Эльвира Валерьевна Барякина
— Чего она там делает-то?!
Алекс, слышавший весь разговор, подошел к Лядову:
— Я могу за ней сходить.
Тот бросил на него страдающий взгляд:
— Сходи, будь другом!
Алекс был до смерти рад, что у него нашелся удобный предлог, чтобы смотаться с предстоящего мероприятия. Во-первых, ему уже осточертело стоять на ветру и ждать каких-то там чиновников. А во-вторых, он несколько беспокоился за своего Ленина. Голова вождя, державшаяся буквально на соплях, в любой момент могла скатиться с плеч. А при таких событиях скульпторам лучше не присутствовать.
Как и сказал Воронов, Седых оказалась на конюшне. Кроме нее, там никого не было: все от мала до велика отправились встречать комиссию.
Марика стояла около денника Велосипеда и скармливала ему цветы, предназначенные для высоких гостей.
— Вот как на моем месте должна поступить современная интеллигентная девушка? — спрашивала она у своего любимца. — Простой русской бабе полагается уткнуться в передник и выть. Девушка из блатной семьи двинула бы Лядову в репу. А мне что делать? Ничего? Съешь, пожалуйста, цветочки! Пусть этому негодяю ничего не достанется!
Велосипед охотно принимал подношение.
— Вот умница, вот красавец! — нахваливала его Марика.
Алекс подошел к ней почти вплотную.
— Привет!
Вздрогнув, она спрятала остатки букета за спиной.
— Ты что тут делаешь?!
— Лядов велел привести тебя назад живой или мертвой.
Марика испуганно отпрянула.
— Не пойду я никуда! Пусть он сам приседает перед своей комиссией!
— Ничего не поделаешь, надо идти, — сделал непреклонное лицо Алекс.
Марика рванула в сторону двери, но он тут же преградил ей путь к бегству.
— Я же все равно тебя поймаю! — проговорил Алекс злодейским голосом.
— Это мы еще посмотрим!
Она попятилась, кидая ему под ноги все что ни попадя: вилы, лопаты, ведра. Пугаясь грохота, лошади тревожно бились в своих денниках.
Марика уперлась спиной в лестницу, ведущую куда-то наверх, схватила стоящее на нижней ступеньке ведро с водой.
— Учти, я тебя оболью! Только подойди!
Алекс ухмыльнулся от уха до уха:
— Посмотрим!
— Увидим!
Марика плеснула из ведра. Большая часть вылилась на пол, но и на Алекса кое-что попало.
— Черт!
Пользуясь его замешательством, она быстро вскарабкалась наверх.
Алекс снял мокрый свитер и, повесив его на дверь пустого денника, полез вслед за Марикой.
Наверху было устроено что-то вроде сеновала. Сквозь пыльное окошко пробивался яркий солнечный свет, пахло травами и летом.
Алекс огляделся кругом.
— Ты где?
И в ту же секунду ему на голову обрушилась целая охапка сена. Он развернулся, схватил Марику, стараясь блокировать ее руки. Но она подставила ему ножку, и они вместе грохнулись в сено.
— Седы-ы-ых! — послышался снизу голос Воронова. — Тебя Лядов зовет!
Алекс и Марика замерли, таращась друг на друга.
— Я знаю, что ты тут! — вновь позвал Воронов.
— Молчи! — умоляюще прошептала она.
Алекс понятливо кивнул. И тут до него дошло, что Марика лежит в его объятиях и что кричать она — сто процентов — не будет. А такие случаи выпадают раз в жизни!
— Седых! Выходи!
Марика изо всех сил вертела головой, пытаясь отстраниться от его поцелуев. Но он все же поймал ее губы, развернул к себе…
Трогательная старенькая футболочка сама собой закаталась ей под мышки, ватные штаны расстегнулись…
Она уже не сопротивлялась, позабыв и о Воронове, и о пославшем его Лядове. Ни Алекс, ни Марика так и не заметили, когда тот ушел.
— Еще раз меня обольешь, и я тебя просто побью, — проговорил Алекс, немного придя в себя после чего-то бурного и безумного.
— Не побьешь, — одними губами прошептала Марика. Сев на колени, она принялась вынимать из волос соломинки. — Надеюсь, ты никому ничего не разболтаешь.
— Не разболтаю, — пообещал Алекс.
— Ну и слава богу.
И ушла! Ни слова не сказала!
Алекс долго лежал ничком, пытаясь осознать то, что произошло. Он ожидал чего угодно — поцелуев, нежного воркования или наоборот — возмущения и оплеух… Но вместо этого Марика повела себя совсем непонятным образом. Ну, о'кей, ты можешь быть холодна к Алексу Уилльямсу, но к себе-то, к тому, что случилось с тобой, разве можно быть такой равнодушной?!
Ушла, как будто хотела побыстрее отвязаться. И это при том, что для нее, кажется, это был первый опыт занятия сексом.
Разве Алекс был груб? Неприятен? Вульгарен? Нет же! Нет! Тогда зачем же она так?
Ответ напрашивался только один: она просто не любила его. И это было безумно оскорбительно.
Несмотря на отсутствие букета, встреча комиссии прошла без сучка, без задоринки. Начальство благодушно послушало приветственные речи, откушало в столовой и отправилось осматривать хозяйство. На памятник Ленину никто не обратил ни малейшего внимания.
— Ох, пронесло! — счастливо выдохнула Никаноровна. — Я сейчас поведу комиссию отчетность смотреть, а вы никуда не девайтесь, — велела она Лядову и Мише. — Вдруг вас зачем-нибудь вызовут?
— А зачем? — не понял Степанов.
В ответ Никаноровна лишь уклончиво пожала плечами:
— Бес эту комиссию знает! Найдут какой-нибудь огрех, придерутся…
Это предсказание подействовало на Мишу и Лядова весьма угнетающе. Весь день они просидели на лавочке перед общагой, пытаясь припомнить, за что их могут наказать.
На совести Степанова лежало много чего нехорошего: он наплевал на задание первого отдела, позволил американскому гражданину шарахаться по колхозу без присмотра, ничего о нем толком не выяснил… А у Лядова ситуация была еще хуже: на него могли повесить недобитый урожай и низкий моральный уровень отряда.
— Ну я этой Седых покажу! — бормотал он, выискивая виновных в предстоящих несчастьях. — Лишить комиссию цветов — это ж додуматься надо! А американец ваш тоже хорош: обещал ее найти и сам как сквозь землю провалился. Ты-то, Степанов, куда смотрел? Тебе же поручили за ним следить!
Миша кидал на Лядова злобные взгляды.
— Да никуда он не делся! Сидит сейчас у какой-нибудь бабки да матерные частушки за ней записывает.
— Вот! — поднял указательный палец Лядов. — А тебе все равно, что бабки Родину позорят! Лучше бы сам чего-нибудь ему спел. Про героев войны или про юных пионеров, к примеру…
В три часа на горизонте нарисовался вестник богов в лице Гаврилыча.
— Ну что? — одновременно воскликнули Лядов и Миша.
— Председатель комиссии велел, чтобы вы двое явились в Красный уголок, — торжественно сообщил Гаврилыч. —
