Барбара Картленд - Нежданная любовь
Стивингтон-Хаус в оранжево-желтых праздничных лучах заходящего солнца смотрелся потрясающе. Он, несомненно, затмевал своим величием и красотой все другие постройки, располагавшиеся напротив Гайд-парка.
Леди Дайлис прищурила взгляд, заметив у входа в Стивингтон знакомую фигуру.
Для тех, кто хорошо знал маркиза, было практически невозможно не узнать Лайонела Стивингтона. Он очень походил на брата, хотя вечно недовольное и циничное выражение лица делало его непривлекательным.
Многие из знакомых, встречаясь с ним на улице, нередко делали вид, будто не заметили его. Или здоровались с ним холодно и недружелюбно и, не останавливаясь, продолжали свой путь.
Сейчас он был не один, а в обществе высоченного типа неопрятного вида.
Леди Дайлис скривила губы, подумав, что Лайонел наверняка обсуждает в данный момент своего брата, Она была уверена в том, что поведение Лайонела вызвано не чем иным, как злобой и завистью.
Многолетний опыт близкого общения с мужчинами подсказывал ей, что стремление помочь бедным являлось для Лайонела лишь благовидным прикрытием ненависти и неуемного желания навредить брату.
Она не раз в шутку говаривала маркизу, что однажды Лайонел подкараулит его ночью в тени аллей и всадит ему в спину нож. А наутро без зазрения совести станет полноправным владельцем Труна и Стивингтона.
Экипаж почти миновал Стивингтон-Хаус, когда леди Дайлис властно велела кучеру остановиться.
Тот послушно выполнил ее приказ, спрыгнул с козел и осведомился, что ей нужно.
— Передай джентльмену, который стоит вон там, что я желаю поговорить с ним, — сказала она.
Слуга поспешно зашагал по направлению к Лайонелу, а леди Дайлис откинулась на спинку мягкого сиденья, поджала пухлые губы и задумалась.
— Интересно, что понадобилось вашей милости от столь простого человека, как я? — послышался со стороны окна насмешливый мужской голос.
— Зайдите внутрь, — кратко ответила леди Дайлис, поворачивая голову.
Лайонел изумленно поднял брови, но кучер уже открывал перед ним дверь, поэтому, решив подчиниться, он залез в экипаж, расположился рядом леди Дайлис, снял с головы шляпу с высокой тульей и небрежно швырнул ее на сиденье напротив.
Несмотря на то что все его окружение состояло из нищих и оборванцев, он не отказывался от добротной одежды, сшитой по последнему слову моды. Так его действия привлекали больше внимания.
Свободно вытянув вперед ноги и развалившись на сиденье, Лайонел беспардонно оглядел леди Дайлис.
Она почувствовала себя оскорбленной, но решила смолчать. Сейчас ей не стоило обращать внимания на мелочи.
— Вы приходили в Стивингтон, чтобы встретиться с братом, не так ли?
— Конечно.
— Могу я спросить, зачем он вам понадобился?
— Это не секрет, — развязно ответил Лайонел. — Я намеревался взять у него крошки, оставшиеся после ужина. Естественно, и не думал напрашиваться к нему в постель, где обитают красотки вроде вас.
Леди Дайлис не проигнорировала неслыханную грубость.
— Информация, которой вы владеете, сильно устарела, — заявила она. — Теперь ваш брат тратит деньги вовсе не на меня. На другую особу!
Она заметила, что удивила Лайонела. И заинтриговала.
— А я думал, вы крепко привязали к себе его светлость.
— Я тоже так думала, — ответила леди Дайлис. — Но, как выяснилось, крупно ошибалась.
— Забавно, — заметил Лайонел.
— Очень забавно, — согласилась леди Дайлис. — Я решила, что вам первому сообщу эту новость. Ведь для вас она играет особо важную роль. Ваш брат собирается вступить в брак с молодой девушкой.
— Вступить в брак?
Лайонел Стивингтон напрягся.
— Именно, — подтвердила леди Дайлис. — Полагаю, совсем скоро дочь сэра Чарльза Лингфилда станет вашей родственницей.
Лайонел озадаченно сдвинул брови:
— Я прекрасно помню сэра Чарльза… Но никогда не думал, что у него есть дочь.
— В данный момент ваш брат является ее попечителем.
Говорят, она очень хороша собой.
Леди Дайлис отметила, что разговаривает с молодым бунтарем весьма надменным тоном.
И решила, что это всего-навсего ответная реакция на его подчеркнутую беспардонность.
— Расскажите поподробнее об этой девице, — сказал Лайонел после минутного молчания.
Леди Дайлис пожала плечами.
— Меня не удостоили чести познакомиться с ней. Мне просто рассказали о ее существовании, а также о том, что ваш брат выполняет роль попечителя с большим рвением. — Она усмехнулась. — Признаюсь вам честно: меня буквально выпроводили из Труна, как служанку, в чьих услугах больше не нуждаются! Ничего подобного никогда ранее не происходило со мной!
Красивое лицо леди Дайлис исказила обиженная гримаса, и Лайонел рассмеялся.
— Значит, Серле вас бросил? — прямо спросил он, — Что поделаешь! Советую не очень-то расстраиваться; дорогих подарочков вы заполучили от него немало, а освободившееся рядом с ваий место мгновенно займет кто-нибудь другой.
Лайонел наклонился вперед, взял с сиденья напротив свою шляпу и добавил:
— Премного благодарен за информацию.
— Если все пойдет по плану, то в скором времени вы станете дядей! — Леди Дайлис притворно улыбнулась и злобно прищурила глаза. — У вас нет ни малейшего шанса заполучить титул маркиза. И никогда его не было! Ваш брат молод и очень красив.
По тону леди Дайлис Лайонел понял, что действует ей на нервы, что она сгорает от желания поддеть его, разозлить, и опять рассмеялся:
— Желаю вашей милости доброго вечера и удачной охоты!
Леди Дайлис нестерпимо захотелось плюнуть нахалу в лицо.
Но она не сделала этого.
Лайонел беспечно зашагал прочь, туда, где его все еще ждал верзила в грязных одеждах. Леди Дайлис проводила его презрительным взглядом и приказала кучеру трогаться с места, На душе у нее стало еще отвратительнее. Скорее всего потому, что она не могла понять, добилась ли своим поступком чего-нибудь полезного.
К тому же у нее было такое чувство, что Лайонел расстроил ее больше, чем она его.
В данный момент от ненависти к обоим братьям Стивингтон у нее все бушевало внутри.
Рано утром на следующий день маркиз получил записку от матери, в которой та сообщала, что будет очень рада видеть у себя в доме его и Валету Лингфилд. Она знала дочь сэра Чарльза еще совсем крошкой.
Но принять гостей именно в этот день вдовствующая маркиза не могла, поэтому попросила сына приехать позже.
«Я уже давно пообещала твоей тете Доротее, — писала она своим великолепным ровным почерком, — что сегодня навещу ее. Ей уже за восемьдесят. Будет некрасиво и невежливо с моей стороны, если я скажу ей, что в последний момент у меня изменились планы. Знаю, мой мальчик, что ты поймешь меня правильно. С нетерпением жду вас с Валетой Лингфилд завтра в половине первого дня».
