Джейн Фэйзер - Венера
— Да, но то — печальные воспоминания, Николас…
— В твоих силах исправить все это, — проговорил он, лаская ее бедра и удивительно красивые колени.
«Странно было бы, если б такое совершенство природа испортила хоть чем-нибудь, пусть даже самым незначительным изъяном», — подумал Ник и тут увидел, что на батистовых простынях алеют яркие пятна крови. Он встал и, подойдя к туалетному столику, намочил полотенце.
— Позволь мне немного помочь тебе, дорогая, — сказал он мягко, вернувшись к Полли, и вытер влажным полотенцем ее тело, освежая его и смывая остатки крови — следы невинности.
Это была самая сладкая, самая очаровательная ласка. Полли почувствовала, как слезы неудержимо потекли из ее глаз. И вызваны они были не печалью или радостью, а лишь несказанным изумлением, которое испытала она, ощутив проявленную с такой любовью заботу о себе. Многое испытала она в свои семнадцать лет, но подобной доброты и нежности не встречала до сей поры.
— Не плачь, дорогая моя, — произнес встревожено Николас, не понимая, что так расстроило ее, только что такую веселую и озорную.
— Я ничего не могу с собой поделать, — всхлипывала Полли.
Николас думал о том, как стремительно, с драматической внезапностью изменилась ее жизнь за последние несколько часов.
Он вышел в гостиную и налил стакан вина.
— Это хорошее лекарство, любовь моя, — проговорил он. — Возьми выпей.
Она послушно сделала несколько глотков и слабо улыбнулась.
Николас укрыл ее одеялом и подошел к камину, чтобы подбросить дров. Сквозь полуприкрытые ресницы Полли наблюдала за его грациозными движениями. Николас был отлично сложен — мускулистая грудь, широкие плечи, узкие бедра.
— Вы великолепны, милорд! — прошептала она.
— Нет, вы просто слишком добры ко мне, — шутливо ответил он и, поставив канделябр на ночной столик, лег рядом с ней. — Тебе нужно хорошенько выспаться, дорогая моя. Скоро утро, — сказал он.
И Полли, уютно свернувшись в его объятиях, мгновенно погрузилась в глубокий сон.
Глава 8
-Мне все время кажется, что вы пренебрегаете своими обязанностями, дорогая Барбара, — произнес Джордж Виллерс, он же герцог Букингемский, и, взяв привычно шепотку табака из миниатюрной коробочки, посмотрел на свою кузину леди Кастлмейн. — Его величество пребывает в глубокой печали. Скажите, волновали ли его прошлой ночью обычные ваши ласки?
Любовница короля пожала пышными белыми плечами, при этом грудь ее слегка приподнялась в глубоком декольте.
— Он думает сейчас лишь об одном — о своем новом соколе и о том, как тот летает, — ответила она и кивнула в сторону заснеженного здания Частной Галереи. — В такую ужасную погоду предаваться подобным увлечениям практически невозможно, однако вы знаете, как он ненавидит, когда ему перечат.
— Следовательно, нам надо предложить ему что-нибудь новенькое, что могло бы занять его. — Герцог Букингемский задумался, обмахивая атласный рукав камзола кружевным платком. — Никогда не знаешь, до чего он может додуматься, находясь в таком состоянии…
— И чье общество он предпочтет, — закончила за него леди Кастлмейн, многозначительно глядя на кузена. — Сегодня утром как будто его сумел ублажить Кларендон. Во всяком случае, они сидели больше часа, запершись в личных покоях его величества. Лорд-канцлер, думается, снова стал пользоваться благорасположением короля. — Миледи зло расхохоталась, зная, что это известие не обрадует герцога.
Вся энергия его светлости была направлена в последние дни на то, чтобы дискредитировать канцлера в глазах короля. Однако сделать это не так-то просто, поскольку дочь Кларендона замужем за герцогом Йоркским, братом его величества, и к тому же сам Кларендон входил в число особо доверенных лиц в окружении Карла II еще со времен изгнания венценосца. Правда, Виллерсу было известно и то, что король подумывает избавиться от преданного своего слуги, как от старой тоскливой собаки, ибо тот неодобрительно относился к развлечениям царствующей особы и без устали твердил ему о необходимости серьезно заняться управлением государством и наладить отношения с парламентом, тогда как правитель не считал нужным ублажать палату общин в надежде получить деньги на удовлетворение дальнейших своих прихотей: он искренне верил, что обеспечивать его средствами в указанных им объемах — священная обязанность парламента.
— Моя дорогая кузина, — медленно произнес герцог Букингемский, — не только в моих, но и в ваших интересах добиваться низвержения канцлера. Так давайте объединим наши усилия: это лучше, чем развлекаться за мой счет.
Он лениво взял ее за руку и приподнял кружева на рукаве, скрывавшие браслет. Драгоценные камни — необычайно крупные и редкой красоты бриллианты, обрамленные в замысловатую оправу, — заиграли ослепительным светом в ярком пламени свечей.
— Какая дорогая безделушка, мадам! — проговорил с расстановкой Джордж Виллерс, подняв бровь. — Это, конечно, подарок вашего супруга, не так ли? — Он холодно и строго посмотрел на кузину. — Обратите внимание, кого вы делаете вашим врагом, миледи. Я попытаюсь расположить к себе короля и стать доверенным лицом, а когда добьюсь успеха, то вспомню всех моих друзей… Да и недоброжелателей тоже.
Его светлость изящно поклонился. Ирония в словах и жестах герцога Букингемского не ускользнула от леди Кастлмейн. Она не замедлила сделать почтительный реверанс.
— Не забывайте, что и я могу оказаться влиятельной особой, милорд: многое становится простым в уединении спальных покоев!
— Вот именно. Потому-то я хочу, чтобы вы и впредь оставались пассией его величества, Барбара. — Молвил герцог с легкой улыбкой. — Я думаю, мы прекрасно поняли друг друга.
— Разумеется.
Помахивая веером, леди Кастлмейн наблюдала, как герцог направляется к королю, окруженному подобострастными придворными, тщетно пытающимися развеять его безысходную апатию. Глубокая складка прорезала лоб правителя, брови нахмурены, тонкие, унизанные кольцами пальцы барабанят по деревянным резным подлокотникам кресла, а носок ноги, обутой в нарядный, с лентами башмак, притопывает в такт заунывному ритму.
Герцог наклонился и тихо шепнул что-то на ухо его величеству. Король расхохотался, вместе с ним угодливо захихикали и приближенные.
Леди Кастлмейн надменно пожала плечами. Виллерсу удалось рассмешить повелителя, что ей самой оказалось не под силу. И она не должна забывать об этом. Его светлость действительно скоро станет одним из влиятельнейших людей в государстве, и трудно сказать, не распространится ли его власть и на спальню его величества, где пока что царила она. В общем, надо быть готовой ко всему.