Джоанна Мэйтленд - Мой любимый ангел
– Ваше сиятельство желает обогнуть дом снаружи? – послышался голос за спиной, когда Макс шел к выходу. Он обернулся. На него удивленно смотрел старый дворецкий.
– Я иду в парк. Как я понял, леди Роузвейл гуляет там, – пояснил Макс.
Дворецкий несколько снисходительно улыбнулся.
– Боюсь, получилось небольшое недоразумение, милорд. Леди Роузвейл гуляет в частном парке за домом. Ваше сиятельство позволит мне показать дорогу?
– Да-да, спасибо, мм?..
– Уиллет, милорд.
– Спасибо, Уиллет. – Макс положил монету на подставленную ладонь дворецкого.
– Сюда, милорд, прошу вас, – сказал старик и пошел по коридору. Потом вдруг обернулся, бросил на Макса острый взгляд через плечо и остановился. – Может быть, вашему сиятельству интересно будет узнать, что ее милость гуляет со своим кузеном, монсеньором Пьером Роузвейлом. Он был… чрезвычайно внимателен во время недомогания ее милости.
Старик явно относился к французу с большим подозрением, это чувствовалось уже по тому, как он произнес его имя. Макс достал из кармана еще одну монету и повертел в руке.
– И как часто они гуляют вместе, Уиллет?
– Вчера гуляли в первый раз, милорд, а до этого ее милость была слишком слаба, чтобы выходить из дома.
Макс как бы в раздумье потер лежащую на ладони монету большим пальцем.
– Но он приезжал каждый день с тех пор, как ее милость стала спускаться в гостиную. Вот уже неделю, милорд.
– Спасибо, Уиллет. – Макс уронил монету на ладонь дворецкого. – А теперь, может, покажешь мне дорогу к парку?
Дворецкий кивнул и пошел дальше по коридору.
Эйнджел снова вздохнула и сунула руку поглубже под локоть Пьера. Ничего не получается. Она просто не может заговорить прямо о том, что ей нужно. Как об этом сказать? Не принято, чтобы женщина делала предложение мужчине. Это просто невозможно.
Чем дольше она обиняками пыталась подвести Пьера к волновавшей ее теме, тем яснее становилось, что, если его не подтолкнуть, он никогда не сделает ей предложения. Ему нужна ее помощь, чтобы восстановиться в правах на титул, и ее деньги, чтобы разыскать необходимые свидетельства, но, чтобы ради того и другого надеть Эйнджел на палец обручальное кольцо, такого у него и в мыслях нет. Ему достаточно поддержки со стороны Эйнджел, то есть, скорее, со стороны леди Шарлот.
– Боюсь, мы не получим сведений из Парижа, пока там Бонапарт. Я… то есть моя тетя очень обеспокоена тем, что дело так затянулось.
– Я разделяю ее беспокойство.
– Наверное, это нелегко для вас – быть просто мистером Роузвейлом, не имея положения в обществе. Я могла бы вам помочь, но… Нет-нет, не могу.
Пьер остановился. Вид у него был насупленный, но и таким он был необычайно красив.
– Моя дорогая кузина, не беспокойтесь о моем будущем, тем более сейчас, когда вы только-только оправились после тяжелой болезни. – Пьер погладил ее по волосам и легонько поцеловал в щеку. – Лучше думайте о чем-нибудь приятном. Посмотрите, – он повел перед собою рукой, – весна, все пробуждается к жизни.
Эйнджел сглотнула. Может, в его словах скрывается тайный смысл?
– Я ничуть не сомневаюсь, что Веллингтон разобьет узурпатора, – продолжал Пьер. – Вы же сами мне говорили, что ваш доблестный герцог не потерпел ни единого поражения. Это лишь вопрос времени. А тогда вы пошлете за Жюли… как обещали.
– Герцог не станет встречаться с Бонапартом, пока не будет готов к этому, – веско проговорила Эйнджел. – Он потому и не потерпел ни единого поражения, что всегда завязывал сражения там и тогда, когда сам того хотел. – Увидев вопрос в глазах Пьера, она закончила: – Могут пройти недели, даже месяцы, прежде чем состоится битва. А между тем ваше положение становится все более шатким.
– Но почему? Ведь на моей стороне поддержка баронессы Роузвейл и леди Шарлот Клэр.
– В этом-то и состоит трудность. Понимаете… должна сказать вам, кузен, что, поскольку ваши притязания ничем не подкреплены… и решительно оспариваются моим кузеном Фредериком… мне становится все труднее видеться с вами и поддерживать вас по-прежнему. Не забудьте, я пока еще довольно молода и… хотя и вдовствую, не могу поступать так, как мне бы хотелось.
Пьер молча смотрел на Эйнджел, прищурив глаза. Может, вспоминал маскарад, где она поступала так, как ей хотелось?
– Если я и дальше буду встречаться, гулять, беседовать с вами, как раньше, может пострадать моя репутация. Пойдут сплетни, будто я намеренно выдаю вас за своего кузена, чтобы встречаться наедине. Будут говорить, что я… что мы… Другое дело, если б я была замужем. В последние дни, пока болела, я и еще кое о чем задумалась, понимаете? Что, если я умру? – Эйнджел умолкла на мгновение, переводя дыхание. – Как глава семейства Роузвейлов, я должна выйти замуж. И это необходимо сделать, пока я достаточно молода, чтобы… – Эйнджел замолчала окончательно, ужасаясь тому, что она едва не произнесла. Это было бы за гранью всяких приличий.
Пьер поднес ее руку к губам.
– Моя дорогая кузина, благодарю вас за то, что избрали меня своим наперсником. Вы совершенно правы. Я понимаю вашу озабоченность и ваши чувства. И я согласен с вами, что первейшая обязанность носителя титула состоит в том, чтобы как можно скорее сочетаться браком и родить наследника. Я сам тоже это сделаю, как только мои права будут подтверждены. Но до тех пор ничего нельзя решать, я имею в виду себя. – Он снова поцеловал руку Эйнджел. – И, уж конечно, я понимаю ваши затруднения. С вашей деликатностью, чувствительностью… Обещаю, я постараюсь ничем не обременять вас, моя дорогая леди. Если пожелаете, я больше не стану к вам приходить.
Эйнджел стиснула зубы. Ничего не вышло!
– Добрый день, кузина.
Резкий, донельзя знакомый голос раздался из-за спины, со стороны дома. Эйнджел круто повернулась. К ней вольной походкой, с легкой улыбкой на губах шел кузен Фредерик. У Эйнджел тяжело забилось сердце. Как долго он стоял там? Слышал ли, что она говорила? Ей казалось, что хуже положения, чем у нее сейчас, просто быть не может, только она забыла про мстительного графа Пенроуза. Уж у него-то нет никаких резонов щадить ее, не говоря о Пьере.
Кузен Фредерик смерил презрительным взглядом Пьера и повернулся к нему спиной. Это было преднамеренное оскорбление.
Да, Пьер беден… возможно, не имеет прав на титул, но он джентльмен, это несомненно, и с ним полагается вести себя соответственно.
– Полагаю, сэр, вы знакомы с моим кузеном, монсеньором Пьером Роузвейлом? – произнесла она ядовито.
Граф сощурился, слегка повернулся к Пьеру и отвесил несколько шутовской поклон.
– Шапочное знакомство, кузина.
Пьер покраснел.
