Перл Бак - Гордое сердце
Сюзан не знала, что нужно изменить в композиции, и потому начала обрубать лишнее. Затем в душе у нее начала расти какая-то неудовлетворенность собственной работой. Она отложила киянку и резец в сторону и долго смотрела на нарисованную фигуру. Это было тело Марка, и все же это был не Марк. Тот, который нагибался, чтобы набрать в ладони воды из источника, был мужчиной. Где же ей найти тело юноши, не зрелого мужчины, а юноши, привлекательного и гибкого? Искать такого среди горожан было бесполезно — ее приняли бы за сумасшедшую.
— Что случилось? — спросил Барнс недовольно, и монотонное постукивание его киянки прекратилось.
— Мне нужен натурщик, — сказала она. — Я боюсь, что без натуры только испорчу мрамор. То, что я нарисовала, мне не нравится.
И она разорвала рисунок на две части.
— Так почему вы не найдете себе подходящего парня? — спросил он.
Она не хотела говорить ему, что не знает, где его раздобыть. Как-нибудь она это уладит. Да разве это важно, что подумают о ней люди? Она наймет себе какого-нибудь студента из здешнего жалкого маленького университета — они там все бедные. Но она не в состоянии была представить себе, чтобы у кого-то из них было красивое тело, потому что все они — потомки бедных родителей. Городок населяли одни обыватели. Затем она услышала топот копыт, и через некоторое время у стеклянных дверей на старую покосившуюся террасу с коня соскочил Майкл и помчался по ступенькам. Сюзан и Барнс посмотрели друг на друга.
— А почему бы и нет? — небрежно бросил Дэвид Барнс. — Майкл, Майкл! — заорал он. Двери отворились, и Майкл просунул голову внутрь.
— Привет, — вежливо поздоровался он. — Послушайте, Сюзан, маме хотелось бы поговорить с вами. У нее появилась какая-то знакомая, которая хочет, чтобы вы сделали скульптуру ее ребенка.
— Сейчас я ничего ни для кого делать не буду, — сказала Сюзан.
— Заходи сюда и раздевайся, — приказал Майклу Барнс. — Ей нужна твоя фигура.
Майкл послушно и весело вошел внутрь, дернул за ремень, расстегнул воротник рубашки и сбросил туфли с ног.
— Я не могу тут долго оставаться, — сказал он.
— Ты останешься здесь, как минимум, на полчаса, — распорядился Барнс. — Ну так за дело, Сюзан Гейлорд.
Она принялась рисовать так быстро, насколько ей позволял карандаш.
— Ты наклоняешься, хочешь зачерпнуть ладонью воды из источника, бьющего из скалы, — давала она ему указания, и Майкл небрежно и очаровательно согнулся и подставил ладони.
— Черт, как мне хочется пить, — сказал он полуоткрытыми губами. — Снаружи начинает жарить. Барни, мне хотелось бы закончить ваш портрет. Вам придется сегодня вечером прийти попозировать мне.
— Старая обезьяна, сидящая в тускнеющем свете свечи — вот как ты изобразил меня на этой чертовой картинке, — заворчал тот. — Когда бы я на нее ни посмотрел, мне становится страшно, что у меня загорятся волосы.
— Я буду вас ждать, — засмеялся Майкл.
Она не слышала их. Она схватывала каждую черточку его крепкого, молодого тела, его красиво повернутой головы. Ей казалось, что она знает его голову — нет, не знает, она более крупная, иная, она все время меняется. А руки — она должна их верно уловить — слава Богу, что у него, словно у девушки, гладкие и ровные ноги, узкие бедра. Она смотрела на него и видела тело из мрамора, голову из мрамора, линию талии и наклонившиеся мраморные бедра. Тело, которое скрывается внутри мраморной глыбы. Она отвернулась от живого образа и уверенно начала работать с камнем, которому она необычным образом придавала форму. Когда она снова подняла взгляд и положила киянку, в помещении было тихо. Мужчины уже ушли, и она осталась одна. Она не знала, как долго была одна, но желтое вечернее солнце заливало тихую террасу — ей необходимо было спешить домой.
Мрамор уже не был просто каменной глыбой. Из него проявлялась теплая, белая человеческая фигура, появляющаяся на фоне скалы. Она схватила резец и сразу же отложила его, словно в беспамятстве… Ей надо было идти домой, уложить Джона в кроватку и приготовить Марку ужин. Это та работа, которую она теперь должна сделать.
Когда Марк пришел домой, еда для него была готова, Джон, выкупанный и одетый в ночную рубашку, как раз заканчивал есть. После того, как он немного поиграл с сыном, они вместе уложили его спать, сели за ужин, и Марк рассказывал о своих делах за весь день. Он закончил рассказывать и с интересом спросил:
— Урок прошел хорошо?
— Да, хорошо, — ответила она.
— Что ты там делала? — спросил он.
— Я все время лупила по камню, словно каторжник на строительстве шоссе.
Он засмеялся, и она рассмеялась вместе с ним, так что он даже и не заметил, что она ему ничего больше не рассказала.
* * *Лето пролетело совершенно незаметно. Джейн украдкой приходила раньше положенного времени и оставалась дольше, а когда Сюзан вечером возвращалась домой, всегда запыхавшись из-за того, что опаздывала, то обнаруживала, что зелень вымыта, а мясо приготовлено, а Джон выкупан и как раз ужинает.
— Да у меня больше и никакой работы нет, — сказала Джейн. — Я тут хоть чем-то, по крайней мере, занимаюсь — вам не надо мне платить больше обычного.
И Сюзан, зная, что дом и ребенок находятся под присмотром, оставалась в мастерской до самого наступления летних сумерек, пока еще было светло, и возвращалась только к тому моменту, когда Марк приходил домой. Майкл еще несколько раз позировал ей, пока его тело не запечатлелось в ее памяти. Но затем она отошла от натуры, сделала фигуру еще более стройной и юной, так что это уже был не Майкл, а некий выдуманный образ. Все это время рядом с ней был Барнс, хотя он особенно ее и не замечал.
Он наблюдал за нею искоса, стоя за своей работой, молчал или же внезапно кричал на нее, разъяренный неудачной линией или же скольжением резца Сюзан. Но ничто не злило его больше, чем обнаружившийся факт, что ей не хватает силенок.
— Вы ведь делаете не идиотский сувенир! — орал он. — Вы же не торговка побрякушками. Отсеките то, отсеките это! Прямо, твердо и наверняка!
Сам он к скульптуре не прикасался и даже ни разу не продемонстрировал, что имеет в виду. Он был к ней немилосерден и не делал никаких поблажек только из тех соображений, что она женщина.
— Забудьте раз и навсегда, что вы женщина! Бог-то об этом тоже не думал, когда дал вам такой талант. Высеките эту линию поглубже, ударяйте сильнее — вот так! Вот так!
Она ударяла с размаху.
— Чтобы я не слышал девичьего постукивания, — сказал он жестко. — Когда будете доделывать мелкие детали, вы должны научиться ощущать, как будто кончик резца растет у вас прямо из пальца, но пока что вам еще нужны мускулы.
