Перл Бак - Гордое сердце
— За уроки я заплачу, — сказала она.
— Ну, посмотрим, — сказал беззаботно Марк.
С того дня, как родился Джон, они не говорили о деньгах. Он никогда ни о чем не спрашивал, а только еженедельно отдавал свою зарплату за исключением пяти долларов, которые оставлял себе на карманные расходы. Он не хотел знать, что она делает с деньгами, так что ей и не надо было ему говорить, хватает ли их ей, или она добавляет из своих денег. Он стал намного общительнее, чем раньше, и она сидела и слушала.
— Ну и как я уже тебе сказал, Сюзан, шеф…
Его голос продолжал звучать, Сюзан не отрывала глаз от его лица. Он, кажется, немного похудел и, наверняка, быстро облысеет…
Завтра она постарается найти какую-нибудь женщину, которая дважды в неделю по два часа будет присматривать за Джоном, женщину, которую на улице никто не знает, чужую, порядочную и неболтливую. Она зайдет посмотреть в посредническую службу.
После ужина Марк помог ей помыть посуду, а потом неожиданно сказал:
— Сегодня ты меня даже не поцеловала как следует. У нас обоих было столько дел с мальчиком.
Он обнял ее и прижал к себе, а она тихо стояла и молчала. Она чуть было не оттолкнула его от себя. Ей хотелось сказать мужу: «Марк, я сегодня так устала». И тут он прижался лицом к се плечу; эта поза детской беспомощности тронула Сюзан. Она крепко его обняла. Она поняла, что действительно его любит.
— Ах, Сюзи, — выдохнул он. — Изо дня в день стоит жить только ради тебя!
И так, стоя и прижимая его к себе, она осознала, что он говорит правду. Она не имеет права забывать, что значит для Марка, что он ее страшно любит, и она любит его тоже.
* * *Она решилась и выбрала блеклую, немного испуганную англичанку и взяла ее на два раза в неделю к Джону. Перед этим она осмотрелась в помещении посреднической конторы, полной рассеянных женщин и девушек. Она быстро пробежала взглядом по тем, которые жевали жевательную резинку и были слишком разодеты. Затем встретилась взглядом со светлыми, голубыми, застенчивыми глазами на худом, бледном лице.
— Я хотела бы переговорить вон с той леди, — сказала она толстой женщине за письменным столом.
— Джейн Уотсон, подойдите сюда, — позвала толстуха, и Джейн Уотсон подошла. На ней было черное хлопчатобумажное платье, на руках — черные хлопчатобумажные перчатки, в руках она держала зонтик.
— Мадам, мне нужен человек на два раза в неделю для ухода за ребенком, — сообщила она ей.
— Конечно, — живо сказала Джейн Уотсон. — Я так люблю детей!
— У нее как раз умер муж, — тихо сообщила толстуха Сюзан. — Она еще никогда не работала. Вам не следует об этом забывать.
Так в семье Сюзан появилась Джейн. Она дважды в неделю проскальзывала в дом, словно тень, вешала свои вещи в шкаф на кухне и поверх черного платья повязывала фартук. Она была тихой, словно немая, и ни разу не разочаровала своих хозяев. В доме она стала чем-то постоянным — стражем, которому Сюзан могла доверить часть своей жизни, пока она занималась своим любимым делом.
— Где ты все пропадаешь? — кричала ей вслед Люсиль. — Остановись, зайди к нам, Сюзан! За целое лето мы ни разу не перекинулись словом с тобой!
Но она только помахала и улыбнулась.
— Я зайду к вам в самое ближайшее время, — обещала она. Когда-нибудь она обязательно заскочит к Люсиль. Но теперь Сюзан спешила, летела за своим сердцем. А Люсиль стояла на веранде и смотрела ей вслед с несколько ядовитым выражением на красивом лице.
В большом ателье, бывшем танцевальном зале, Дэвид Барнс бывал далеко не каждый раз. Но это было неважно, потому что Сюзан уже имела представление о фонтане и работала над ним. Вначале он слегка ухмылялся.
— Фонтан! — пропыхтел он. — Барахло в саду!
— Я всегда хотела знать, как можно соединить вместе камень и воду, — сказала она озадаченно. — Но если вы думаете, что это ерунда…
— Если вы желаете, продолжайте, — сказал он. — Что общего имеют с этим мои взгляды?
И так, без дальнейших уговоров, она взялась за фонтан, в центре которого страждущий мальчик вытягивается, чтобы схватить в ладонь воду, потоком срывающуюся со скалы. Фигура мальчика доставила ей много хлопот. Ей необходим был натурщик, а у нее никого не было. Она знала только линии тела Марка и держала их в памяти, когда начала обтесывать мраморный блок, который она выбрала из тех, что были в ателье.
До этого она никогда не работала ни с чем другим, кроме глины. Но теперь ее охватило страстное желание резать фигуры из камня, из благородного мрамора. Она целыми часами наблюдала за Дэвидом Барнсом, как тот обтесывает своего «титана». Затем она заявила ему:
— Мне надо работать с камнем. Что-либо другое было бы ошибкой.
— Гм, — заворчал он, — глина намного легче и, прежде всего, для женщины.
— Правда, на камень у меня нет денег, — продолжила она. — Но если я продам фонтан, когда его закончу, то, пожалуй, смогу расплатиться.
— Выберите себе какой вам нравится, — распорядился он. — Заплатить можете и мне. Это самый лучший мрамор — я получаю его от Киннэрда. Вы знаете Киннэрда?
— Не знаю, — сказала она.
— Он продает мрамор, — сообщил Барнс.
Он вел ее от одной глыбы к другой.
— Выберите нужное! Только не выбирайте слишком быстро — вам надо ощупать его целиком, почувствовать его строение, цвет. Все они совершенно разные — некоторые теплые, другие холодные, а некоторые в самой середине подпорчены. В этом и заключается ваш риск.
Она долго раздумывала над камнями, размышляла над каждым блоком. В конце концов она выбрала маленький, белый блок теплого оттенка. Она прикоснулась к нему и спросила:
— Можно, я возьму этот?
Он кивнул головой и продолжил свою работу. Вокруг его головы висело облако пыли, мелкие осколки летели в разные стороны. Уже несколько лет он работал над своими «титанами», и этот был десятым по счету — фигура Галилея. Однажды из них возникнет галерея исторических титанов в камне.
Немного поколебавшись и понаблюдав за Барнсом, Сюзан взялась за свою фигуру.
Вначале это было достаточно просто. В мраморном блоке она совершенно ясно видела фигуру, которую хотела создать. Она сделала дюжину набросков, пока не нашла полный и тщательно отработанный образ того, что хотела создать.
— Только эскизы, эскизы, эскизы, — бормотал он сквозь усы. — Эскиз — это ничто иное, как лень. Нанесите на бумагу то, что вы в действительности думаете.
Сюзан занялась тщательными детальными проработками. А он сказал:
— Тело слишком застывшее. Это тело или банковского чиновника, или страхового агента, или продавца. Это работник бюро недвижимости, или критик, или сержант. — Он щурился на нее, пощипывал усы, а она засмеялась. — Фонтан из таких неуклюжих типов будет выглядеть глупо, — раздраженно сказал он.
