Барбара Картленд - Пронзенное сердце
— Я не раз сожалел о том, что давно не приобрел эту машину, — ответил лорд Колуолл. — В большинстве таких же больших поместий, как мое, уже давно провели переоснащение. Я собирался купить молотилку еще в прошлом году, но та модель, которую предлагали, мне не понравилась — у нее была слишком низкая производительность.
— А вы отдаете себе отчет в том, что это значит для ваших работников? — сердито спросила Наталия.
— Не понимаю, почему это так интересует тебя, — удивился лорд Колуолл.
— Я только что была в деревне, в семье, где девять человек живут на зарплату одного батрака.
— Ты была в деревне? — повторил лорд Колуолл. — Кто тебе дал право ходить в деревню, не предупредив меня об этом?
— Сегодня утром, после вашего отъезда в Херефорд, мне доложили, что тетка одной из младших горничных заболела, — объяснила Наталия. — Я собрала кое-какой еды для нее и лакомств для детей и отправилась туда. Там я обнаружила... — Она замолчала. Казалось, ей трудно говорить о том, что открылось ее взору.
— И что же ты обнаружила? — требовательным тоном спросил лорд Колуолл.
— Я обнаружила, что они все голодают!
— Неправда. В моем поместье батраки получают гораздо больше, чем в округе.
— Я слышала об этом, — сказала Наталия. — Вы платите им восемь шиллингов в неделю. Но неужели вы считаете эту сумму достаточной для того, чтобы человек мог содержать свою больную мать, жену и семерых детей? — Лорд Колуолл промолчал, поэтому Наталия добавила: — После летних сезонных работ их единственная надежда, единственный шанс не умереть с городу в течение зимы — молотить зерно в амбарах. Этим они смогут заработать столько, чтобы хватило продержаться до весны. Сейчас же они питаются одной картошкой и кореньями.
— Я не могу в это поверить.
— Но это правда! — настаивала девушка. — Я читала об этом, но никогда не сталкивалась в действительности. Эти дети с выпирающими ребрами, убогие хижины... издали все выглядит вполне благополучно, но при ближайшем рассмотрении оказывается, что люди живут в ужасных условиях.
— В грязи? — уточнил лорд Колуолл.
— Нет! В нищете! У них даже нет одеял и посуды. Ведь на это требуются деньги.
— Я проверю твое утверждение насчет голода.
— Их положение будет еще страшнее, если вы станете использовать молотилку, — с горячностью проговорила Наталия. — Вам известно, каковы требования батраков в других графствах?
— Если ты имеешь в виду мятежников, то я не желаю даже упоминать о них, — отрезал лорд Колуолл.
— Они требуют справедливости, — продолжала Наталия, не обратив внимания на его заявление. — Они хотят, чтобы батраку платили по два шиллинга в день за работу и по шестипенсовику на каждого ребенка, находящегося на его содержании... Неужели это слишком большая сумма для человека, имеющего такие обширные владения?
— Я не намерен обсуждать подобные вопросы! — воскликнул лорд Колуолл. — Мне бы хотелось, чтобы ты раз и навсегда уяснила себе — я не потерплю твоих поездок в деревню. Я запрещаю тебе!
— Я отлично понимаю, почему мои действия вызвали у вас такое недовольство, — ответила Наталия. — Та старушка, бабушка несчастных малышей, рассказала мне, что последним человеком, навещавших их, была ваша матушка! — Помолчав, она совершенно другим тоном добавила: — Пожалуйста, милорд, выбросьте эту молотилку! Отошлите ее назад и сообщите своим работникам, что не будете устанавливать ее.
— С какой стати я должен так поступить? — осведомился лорд Колуолл.
— Потому что из-за этих машин во всех графствах, за исключением нашего, начались неприятности, — объяснила Наталия. — Вы же читали о волнениях в Кенте и Суррее, в Гемпшире и даже в Глостершире. Вы же не хотите, чтобы и в вашем графстве поднялся мятеж?
— Я прослежу, чтобы этого не произошло!
— И каким же образом вы собираетесь предотвратить беспорядки? — спросила Наталия. — Представляете, как сожалели о содеянном те землевладельцы, у кого были сожжены стога и поломаны машины? Более того, наибольший ущерб был нанесен тем, что добрые отношения между хозяином и его работниками переросли в ненависть.
— Я уже сказал, что это не твое дело, — оборвал ее лорд Колуолл. — Я способен самостоятельно разобраться со своими батраками.
— Но дети голодают, — тихо заметила Наталия.
— Я все проверю, — пообещал лорд Колуолл.
По тому, каким ледяным тоном он произнес последние слова, девушка догадалась, что он сильно разгневан. Она вышла из комнаты, чтобы переодеться к обеду.
Когда они вновь встретились, теперь уже за длинным обеденным столом, лорд Колуолл ни разу не упомянул об их разговоре и обсуждал только посторонние темы. Однако его лицо сохраняло суровое выражение, и Наталия поняла, что спор по поводу молотилки полностью лишил ее надежды завоевать его доверие.
Ее охватило отчаяние при мысли, что все ее усилия пошли прахом. И причина заключается в том, что она приняла слишком близко к сердцу состояние дел в поместье, всегда казавшемся ей островком спокойствия и благополучия.
"Значит, я не должна говорить ему то, что думаю? Как же мне быть?" — спрашивала себя девушка.
И в то же время она знала, что не способна притворяться, будто ей ничего не известно о страданиях и лишениях ютящихся в жалких хижинах бедняков.
У нее в ушах все еще звучали полные безнадежности голоса старух, рассказывавших о том, как изменит их жизнь новая машина.
"Что мне им ответить? Как мне помочь им?" — грустно размышляла она.
А ей так хотелось взять лорда Колуолла за руку и попросить его улыбнуться, попытаться вызвать у него веселый смех — смех, которым он только вчера, за ужином, встречал ее поддразнивания и шутки.
А после ужина лорд Колуолл показал ей картины великих итальянских художников, привезенные из Рима одним из его предков. Среди них были даже шедевры Микеланджело и Тьеполо, вызвавшие у девушки возглас неподдельного восхищения. Остаток вечера они провели в библиотеке, расположившись в креслах перед камином, и между ними установилась атмосфера близости и взаимопонимания.
Когда наступило время идти спать, Наталия испытала самое настоящее разочарование.
— Мне так многое хочется узнать, — со вздохом произнесла она.
— У тебя масса времени, — с улыбкой ответил лорд Колуолл. — Ты молода, Наталия, однако, как ни удивительно, обладаешь довольно обширными познаниями в области искусства.
— Спасибо, милорд. Но это заслуга моего отца, научившего меня всему, что я знаю.
— Когда-нибудь я отвезу тебя в Рим.
Девушка подняла на него восторженный взгляд.
— Как же я мечтала услышать от вас эти слова.
