Мэри Гилганнон - Повелительница бурь
– Он говорит, что еще не знает.
Фиона посмотрела в лицо Дагу. Оно было спокойно, даже бесстрастно, только глаза его странно блестели. Девушка глубоко вздохнула, потом заговорила снова:
– Когда мы высадимся на берег, я была бы счастлива пойти своим путем и не причинять вам больше хлопот, – с достоинством сказала она.
Сигурд только расхохотался в ответ.
– Подумай, долго ли сможет продержаться одинокая женщина за сотни миль от своей земли? Готов поспорить, что уже через час ты вернешься и будешь просить моего брата взять тебя под защиту.
Фиона покраснела. Слова Сигурда только подтвердили ее сомнения, но она не хотела признавать себя побежденной.
– Я не нуждаюсь в вашей помощи. – Она независимо вскинула голову.
С лица Сигурда по-прежнему не сходило ироническое выражение.
– Только благодаря защите моего брата ты остаешься живой и невредимой. – Он смерил ее тело значительным взглядом, и Фиона почувствовала, что краснеет еще сильнее. Сигурд сказал истинную правду: без Дага она давно стала бы жертвой других викингов. Чтобы благополучно добраться до дома, ей пришлось бы оплатить проезд туда на каком-нибудь торговом судне, и там она тоже была бы беззащитна перед охочей до женщин командой. Да и денег теперь у нее не было, викинги лишили ее всего.
Девушка задумчиво посмотрела на Дага. Из-за этого человека она стала бедной рабыней. Но за ним числится долг – без ее помощи ему бы ни за что не выжить.
– Я спасла жизнь твоему брату, – снова обратилась она к Сигурду. – Он должен отблагодарить меня за это. Я прошу не только свободы, но еще и денег или ценностей, чтобы добраться до Ирландии.
Фиона глянула на Дага; сердце ее отчаянно билось. Такое требование даже ей самой показалось до смешного наивным, но она не собиралась отступать.
Пока Сигурд, прищурившись, переводил ее слова и выслушивал ответ, Фиона не спускала с него глаз.
– Мой брат говорит, что он тебе ничего не должен. Если бы не он, ты бы разделила судьбу своих соплеменников. Он тоже спас твою жизнь и этим уплатил долг.
Сердце Фионы оборвалось. Впрочем, чего еще она могла ожидать? Она пыталась разговаривать с викингом так, словно он человек чести; но ведь это всего лишь грубый варвар, которому не впервой глумиться над слабыми и беспомощными. Девушка выпрямилась, давая возможность гневу и ненависти проникнуть в ее сердце.
– Очень хорошо, – сказала она. – Вы можете отпустить меня в первом же порту, куда зайдете, а там я сама позабочусь о себе. Если со мной что-нибудь случится, это будет не ваша вина.
Услышав переведенный братом ответ, Даг раздраженно взмахнул рукой. Глаза его расширились, затем выражение лица снова стало угрюмым, а голос – холодным, как северный ветер.
Сигурд повернулся к пленнице:
– Ты неправильно поняла моего брата. Он сохранил твою жизнь за то, что ты помогла ему, но он ничего не говорил про твою свободу. Когда мы прибудем к себе на родину, все останется по-прежнему: ты будешь его рабыней и покоришься его воле.
Несмотря на то что Фиона рассчитывала именно на такой ответ, она испытала острое разочарование. До этого она все еще надеялась, что ее дела не настолько плохи. Гневные слова уже готовы были сорваться с ее губ: она не много потеряет, если выскажет прямо в лицо этой свинье все, что думает!
Глаза их встретились, и неожиданно Фиона прочитала в его взгляде жалость. Неужели это ей только кажется?
Фиона почувствовала, как ощущение его близости проникает в самые сокровенные уголки ее души; и тут внезапно она поняла, что он все еще хотел ее. Это означало, что в ее распоряжении было куда более грозное оружие, которым она сможет воздействовать на упрямого норманна. Только бы у нее хватило смелости этим оружием воспользоваться!
Она облизнула губы, надеясь, что со стороны это выглядит достаточно соблазнительно, а затем заговорила, не сводя взгляда с лица викинга.
– Если я рабыня, значит, есть цена, за которую меня можно продать, и есть способ, которым я могла бы заработать свою свободу.
Она посмотрела на Сигурда, ожидая, что тот переведет ее слова, но викинг лишь скривил губы в иронической улыбке.
– О какой плате ты говоришь?
Фиона сглотнула и снова перевела взгляд на Дага.
– Что, если бы я разделила ложе твоего брата по доброй воле? Или это совсем ничего не значит для него?
Сигурд фыркнул, затем перевел ее слова. Фиона не спускала глаз с Дага. Она успела заметить, как на его лице промелькнуло удивление. Надежда снова шевельнулась в ее душе.
Когда Сигурд переводил ответ брата, голос его был полон едва сдерживаемой насмешки:
– Мой брат хотел бы прямо сейчас увидеть доказательство этой твоей «доброй воли».
Фиона застыла на месте. Что означали эти слова? Не то ли, что она должна отдаться викингу на глазах у всех остальных? Это предположение привело ее в ярость, но она сумела с собой справиться. Если у нее есть хотя бы малейший шанс каким-нибудь образом заполучить свободу, она должна поступать исключительно умно.
Убеждая себя, что она с куда большим удовольствием поцеловала бы корову под хвостом, Фиона встала на цыпочки и, обняв Дага руками за шею, прижалась губами к его губам.
Но викинг не обнял ее и даже не ответил на поцелуй. Тело Фионы затрепетало. Все ли она сделала правильно? Почему-то она была совершенно не уверена в этом.
Вопросительно двинув бровью, Сигурд что-то сказал своему брату, а затем, повернувшись, насмешливо взглянул на его рабыню:
– Мой брат не удовлетворен. Ему нужны еще доказательства.
Фиона стиснула зубы. Когда-то она разделась донага, чтобы побудить викинга овладеть ею, но не повторять же ей этого теперь! Однако чем еще она может убедить его в своей покорности? Ей пришла на память Скорха, одна из девушек-судомоек, про которую говорили, что она готова лечь с любым, кто только попросит ее об этом. Скорха весьма гордилась своими объемистыми грудями и заявляла, что ни один мужчина не может устоять перед искушением поласкать их.
Фиона взяла руку викинга и, поднеся ее к своей груди, затаила дыхание.
Но и на этот раз ничего не произошло. Открыв глаза, Фиона увидела, что глаза Дага стали темнее и заблестели ярче, но губы были все так же сжаты в тонкую злую линию. Похолодев от отчаяния, девушка положила ладонь поверх его руки и принялась таким образом ласкать свою грудь. Когда он стал играть с ее соском, Фиона почувствовала, как тело ее тает от наслаждения. Она оцепенела. Одно дело изображать покорность, и совсем другое – в самом деле отвечать на ласки мужчины.
Спустя несколько секунд Даг убрал руку, и Фиона с облегчением вздохнула. Но, взглянув в лицо викинга, она тут же поняла, что ее испытания еще не окончились: черты его стали настолько резки, что казались вырезанными из камня. Даг отнюдь не был намерен облегчать ей жизнь.
