Георг Борн - Султан и его гарем
В этот момент другая Маска быстро набросила покрывало на голову греку и тем положила конец его сопротивлению.
Через мгновение Лаццаро был связан.
XXIV
Изгнание Сади
Это было накануне казни Гассана.
Известие об этом ужасном приговоре невыразимо опечалило Сади.
Уже два дня прошло с тех пор, как Реция исчезла бесследно, а теперь Сади получил и этот новый удар.
Мысль, что Гассан должен умереть позорной смертью, от руки палача, не давала ему покоя. Правда, вина Гассана была велика, но и убитые им были тоже преступники!
Сади твердо решил просить султана изменить приговор, а для этого сорвать маску с тех, кого султан одарил своим покровительством.
Он отправился во дворец Долма-Бахче, который новый султан выбрал для своей резиденции.
Настроение при дворе было самое неблагоприятное, были получены очень неприятные известия не только с театра войны в Сербии, но и относительно намерений России.
Эти обстоятельства привели султана в дурное расположение духа, так что он не хотел и думать о каких бы то ни было переменах в государстве.
Султан принимал Мидхата-пашу, когда ему доложили, что Сади-паша просит аудиенции.
Само собою разумеется, что новый султан не мог иметь доверия к сановниками, которые остались верными его свергнутым предшественникам. Тем менее он был расположен к Сади-паше, которому он не мог простить его разрыв с принцессой Рошаной, своей близкой родственницей.
Знай Абдул-Гамид, что произошло между Сади и принцессой, он, возможно, судил бы иначе, но теперь он думал, что бывший великий визирь оскорбил принцессу, поэтому хотя и велел принять его после ухода Мидхата, но принял очень холодно.
Сади едва заметил это, так он был удручен. Зато султан был неприятно поражен гордым видом Сади.
– Тебя освободили по приказанию моего несчастного брата, – сказал султан. – Я не хочу мешать этому, хотя мне и советовали так поступить! Ты просил аудиенции, Сади-паша, говори!
– Я пришел к вашему величеству с просьбой!
– Говори, хотя только что прощенному и не следовало бы обращаться с новой просьбой.
– Я прошу не за себя, а прошу только правосудия.
– Правосудия имеет право требовать последний из моих подданных.
– Это прекрасные слова, ваше величество!..
– Говори, в чем состоит твоя просьба, – перебил султан.
– Над великим шейхом Гассаном произнесен ужасный приговор, я пришел просить смягчения этого приговора.
– Как! Ты просишь за убийцу?
– Я прошу ваше величество только изменить приговор! Если бы все ваши слуги, и те, которые не погибли от руки Гассана, и те, что еще находятся на вашей службе, также поплатились за свою вину, тогда…
– За какую вину? – перебил султан пашу. – Ты говоришь об убийце!
– Наказанные Гассаном и их товарищи также замышляли против меня убийство!
– Против тебя?
– Да, ваше величество! – бесстрашно отвечал Сади. – Я должен был быть убитым, и меня спасло только вмешательство несчастной девушки.
– Какое обвинение! – вскричал, побледнев, Абдул-Гамид. – Докажи его!
– В тюрьме Сераскириата есть комната, в которую я был заключен, и над постелью в ней находится балдахин, опускающийся на спящего на этой постели. Балдахин душит того, кто окажется под ним. Девушка, о которой я говорил, предупредила меня!
– Это воображение, фантазии! – вскричал султан.
– Я не говорил бы об этом вашему величеству, если бы не считал своим долгом предостеречь, потому что еще не все люди, которых, я обвиняю в убийстве, погибли. Ваше величество называет мои показания фантазиями, я не стану противоречить… Но для того, чтобы вернее умертвить меня, в тюрьме был поставлен отравленный шербет, выпив только несколько капель его, я чуть было не умер.
– А кто из тех, кого ты обвиняешь, находится еще в живых?
– Мансур-эфенди и Гамид-кади, ваше величество!
– Я прикажу произвести следствие, и тебе будет оказана справедливость, – холодно сказал султан. – Не тот ли ты Сади-паша, которого одно время терпели во дворце принцессы Рошаны?
Сади почувствовал, как его стараются унизить, и понял, что его несправедливо обвиняли.
– Вашему величеству, кажется, неверно передали, в чем дело, – сказал, он. – Я никогда не посещал дворца принцессы с корыстными целями, никогда не было, чтобы меня там только «терпели»! Я обязан принцессе только одним советом, который она дала мне в начале моей карьеры! За этот совет я был очень благодарен, и было время, когда я уважал и… любил принцессу!
– А что же случилось потом?
– Есть такие дела, ваше величество, которых лучше не касаться, к таким принадлежит и то, что произошло между мною и принцессой.
– Принцесса поступила опрометчиво, оказывая тебе свою милость, забыв, что не следует дарить каждого своим расположением! – сказал султан. – Но я требую, чтобы ты назвал мне причину, по которой отказался от ее милости!
– Мне будет тяжело исполнить приказание вашего величества, и я просил бы позволения молчать.
– Я хочу знать причину! Говори!
– Принцесса сама может сказать, что произошло между нами!
– Я приказываю тебе говорить под страхом моей немилости!
– Ваше величество, вы и так оказываете мне немилость! – твердо и спокойно отвечал Сади.
– Довольно! – вскричал, побледнев, султан. – Можешь идти! Я никогда более не хочу тебя видеть! В течение месяца ты должен оставить мою столицу и государство! Ступай!
– Ваше величество изгоняете меня? – спросил Сади.
– Мой приказ об этом будет передан тебе! Мое государство навсегда закрыто для тебя. Иди!
Сади молча поклонился и вышел. Когда он проходил через приемную, все его бывшие друзья отворачивались от него.
Сади спешил из дворца, его точно давила какая-то тяжесть, ему назначено было самое тяжелое наказание – оставить свою родину!
Он был один, у него не осталось никого и ничего, кроме сознания, что он верно служил своему отечеству.
Вечером в дом Сади явился мушир и привез подписанный министрами приказ об изгнании, но кроме того, муширу было приказано передать, что Гамид-кади тоже изгнан, а Мансур-эфенди бежал или исчез бесследно.
Это известие, по словам мушира, было приказано передать Сади-паше. чтобы он знал, что справедливость равно оказываете всем, невзирая ни на что.
Когда мушир удалился, а Сади остался один, все еще держа в руках приказ, ему послышались в соседней комнате шаги.
Был уже вечер, но огонь еще не был зажжен.
– Сади-паша! – послышался глухой голос.
Сади пошел и отворил дверь.
В темноте мелькнула Золотая Маска.
