Мой капитан - Жанна Раскита
Граф взглянул на меня, и в его глазах промелькнул легко узнаваемый ужас.
– Что эти звери сделали с вами? – выдохнул он.
Я попыталась улыбнуться Михайлову.
– Уверяю вас, сударь, эти раны всего лишь расплата за непослушание.
Алексей оглянулся на Мартынова, который деловито очищал свой кинжал от крови.
– Полагаю, теперь мы можем возвращаться, – сказал он.
И к моему удовольствию, всю обратную дорогу я провела в уютном коконе из объятий моего капитана.
Граф Михайлов не отставал.
– Где Татьяна? – задала я, так долго мучающий меня вопрос.
– О, вам не стоит беспокоиться. Ее похитителей мы нагнали еще до рассвета. Все это время она с ума сходила, угадывая вашу участь, дорогая сестра. Она будет невероятно рада видеть вас.
– Стоит ли говорить, что я тоже весьма рада, что капитан подоспел вовремя. Неизвестно, как долго я бы продержалась там… Казбек сказал, что убил вас… – я взглянула на Кирилла, – вас всех.
– Он соврал, – ответил Мартынова, погарцевав, на коне справа, – Динислам предал Казбека, – Юрий захохотал неприлично громко, – а может, просто не успел убить нас? И мы с ним покончили раньше?
Мне не хотелось выслушивать все это.
– Есть новости об отце?
– Место, куда вел нас Динислам, нашли. Но вот подсказок там от вашего папеньки не, оказалось, – уныло отозвался граф.
– Куда мы едим?
– Как раз туда и едим.
Через несколько часов пути, в самой чаще лесной глуши, моему взору предстал просторный деревянный сруб.
– Здесь нас должен был ждать отец?
Ессенский едва заметно кивнул, и спешился. Мне вдруг стало холодно и одиноко. Кирилл спустил меня с коня и поставил на ноги.
Из дома, мне на встречу выбежала Татьяна, и крепко сжала в объятиях.
– Ах, Аннушка, – причитала она, – я уж и не надеялась…
Таня повела меня к дому, крепко сжимая мои руки. Завела в убогую комнатку, где стояло две узкие кровати. Судя по всему, это была единственная отдельная комната в доме, и предназначалась она нам с сестрицей.
– Мне было так страшно! – сообщила Татьяна, и стянула с меня мокрый после дождя платок, в который меня укутал Кирилл.
При виде моего изодранного платья, синяков, ссадин и следов побоев, Татьяна изменилась в лице.
– Что он сделал с тобой? – тихо спросила она.
– Он купил меня для своих утех. И желал получить то, за что заплатил.
– И у него это получилось? – осторожно спросила Татьяна.
– Он вряд ли стал бить меня, если бы у него что-то получилось.
Дрожащими, стесанными пальцами, я принялась расстегивать платье.
Понаблюдав за мной секунду, Татьяна взялась мне помогать. Принесла лохань с водой, помогла мне вымыться и переодеться в сухое. Затем, учтиво расстелила постель.
– Я ждала тебя, – сказала она, взглянув на свежую постель.
Я благодарно обняла сестрицу, и прилегла.
Не знаю, как долго я проспала. Проснулась от приятного запаха еды.
Встала, умылась, причесалась.
Татьяны в комнате не было, ее кровать оказалась аккуратно застеленной.
Взглянула на свой сундук, открыла. Достала голубое платье, то самое, что купил мне капитан после пожара, и надела его.
Я не могла избавиться от головной боли, внутри глаза что-то дергало, щека с внутренней стороны неустанно кровоточила, мышцы рук и пальцы изнуряла сухая боль. Но, тем не менее, я поднялась. Мне казалось, что Казбек победит меня, если я останусь в постели.
Я вышла из комнаты, и встретила четыре пары взволнованных глаз. Мои попутчики завтракали за столом у окна.
– Доброе утро, – улыбнулась я, чувствуя, как боль с новой силой охватывает лицо и голову.
Мужчины поспешно поднялись, уступая мне стул.
– Со мной все хорошо, я сяду туда, это ни к чему, – попыталась я их успокоить.
На секунду мне показалось, что все они стали другими людьми. Или изменилась я?
Граф подставил мне стул, я присела за стол. Таня подвинула мне порцию каши.
– Какие у нас планы? – взглянув на нехитрое блюдо, спросила я.
– Дагиров указал нам именно на этот дом, – отозвался Мартынова, подкрутив ус, казалось, он гордился тем, что убил Динислама, – поэтому будем просто ждать.
– Ждать?
Это было нескончаемой пыткой – ожидание. Ожидание перемен, ожидание смерти….
– Ждать? – снова сказала я, и ложка с грохотом выскользнула из моих рук.
– Возможно, ваш папенька будет здесь уже завтра… – успокаивающе сказал граф.
Его слова показались мне не реальными. Но писем больше не было, а последнюю зацепку – Дагирова, Мартынов убил.
Я снова взялась за кашу. Татьяна начала неуверенный разговор. Мне вдруг показалось, что она стала относиться ко мне несколько настороженно. Стало смешно. Что их всех так напугало? Мое обезображенное лицо, или фантазии на тему того, что мог делать со мной дикарь.
Кирилл меня игнорировал. Он освежился, побрился, но все время хмурился и молчал, словно хотел стереть из памяти волшебный миг моего спасения, и его последствия. Что ж, он расслабился, а я вообще ничего не соображала.
Пугающая холодность Ессенского обескураживала меньше, чем неожиданное внимание Мартынова.
Он не упускал возможности сделать мне комплимент, подать руку, коснуться меня, поймать мой взгляд. Было что-то пугающе звериное в его янтарных глазах.
Хотя гусар неустанно сыпал непристойными шутками, и казался балагуром, я старалась не бывать с ним наедине. Мое приключение, должно быть, сделало меня более доступной в его глазах.
Каждое утро мы с Татьяной ходили к горному ручью, за водой. Потом готовили еде. Я готовила, а Таню всякий раз тошнило при виде окровавленной тушки, что приносили из лесу мужчины.
Минула неделя. От отца вестей не было. С каждым днем надежда на его внезапное появление становилась все призрачней.
Я, как обычно утром, взяла ведра и двинулась к ручью, Татьяна осталась в постели, сославшись на головную боль.
Мне пришлось отправиться самой. Лесная тропа вилась все дальше от домика, к ручью. Немыми стражами ей служили голубоглазые «пролески», солнечные «баранчики» и первая зелень, что не смело, пробивалась на тонких ветвях деревьев.
Я вышла к ручью. Снова столкнулась со своим отражением на воде. Отекший нос и глаза. Вся правая сторона лица приобрела зеленовато-желтый оттенок. На щеке медленно затягивалась ссадина.
– Вы по-прежнему прекрасны, Анна Петровна.
Я оглянулась и тяжело вздохнула.
Под сенью дерева стоял Мартынов.
– Прекратите меня преследовать, Юрий Васильевич, – устало отозвалась я, зачерпывая ведром воду.
– Вам не понять всю силу моей привязанности к вам…
Он приблизился. Я выпрямилась. Мартынов добродушно улыбался, но его глаза! Глаза одержимого – полыхали.
Мне вдруг стало страшно, от осознания того, что настолько опасный человек был рядом так долго. И никто ничего не понял, не догадался…
– Ну же, Анна Петровна, – он потянул меня за руку, в которой я сжимала ведро, – вы не представляете, как тяжело военному в глуши, без женщины… – гусар настойчиво тянул меня к себе.
– Я закричу, – предупредила я.
– Нас никто не услышит, Анечка. Давай, не сопротивляйся. Покажи, чему научил тебя Казбек за три дня…
Я отпустила ведро прямо под ноги Мартынову. Ледяная вода окатила его. Тот от неожиданности вздрогнул, и отскочил.
Я бросилась в лес, к тропе, к
