Вилло Робертс - Ценою крови
Месье Грегуар побелел.
— Оставить мои земли? Вы одиноки, у вас нет собственности, поэтому вы так легко раздаете советы, молодой человек! Вы хоть представляете, что предлагаете нам?
Реми не отступал.
— Это верно, я молод и в данный момент у меня нет своей семьи и своих земель. Но уверяю вас, сударь, что, имей я семью, я отдал бы свои земли, если это стало бы залогом безопасности моей семьи.
Все снова зашумели, отказываясь поверить, что все действительно так плохо, как выходит со слов Реми. Люди начали вставать со своих мест, устремляясь к выходу. Сиры тоже поднялись, и Солей закусила губу, увидев лицо отца. Он направлялся к Реми.
— У вас несомненно была причина, чтобы поднять всю эту шумиху, месье Мишо, — сдержанно произнес Эмиль. — Я не думаю, что сегодня вы будете популярным человеком в Гран-Пре.
"Плохо, что он обратился к Реми так официально", — в смятении подумала Солей. Не отдавая отчета своим действиям, она продолжала стоять в проходе, загораживая своей семье путь к двери. Радость, охватившая Солей при появлении Реми, перешла в предчувствие, что его слова вызовут явное неприятие у жителей поселка.
— Что, по-вашему, мне оставалось делать, месье Сир? Не рассказывать людям о том, что произошло с нашими соотечественниками в Шиньекто? Те, кто отказываются верить, что то же самое может случиться в Гран-Пре, вправе иметь свое собственное мнение. Но я верю, найдутся люди, которые захотят увезти свои семьи, пока им еще реально ничто не угрожает, увезти домашний скот. Если сюда придут англичане и начнут сгонять людей насильно, ни за что нельзя будет поручиться.
Трудно было сказать, какие чувства боролись в душе Эмиля — раздражение, вызванное словами Реми, или страх за будущее жителей Акадии. Какое-то время двое мужчин, молодой и старый, смотрели друг на друга. Затем Эмиль направился к выходу, и семейство Сиров последовало за ним. Все, кроме Солей.
Она стояла, повернувшись к нему, едва ощущая толчки прихожан, спешивших поскорее выбраться на церковный двор, где можно было бы продолжить обсуждение услышанного. Реми положил руку ей на талию, отодвигая в сторону, подальше от толкотни, и загораживая ее собой. Когда он посмотрел на нее и улыбнулся, Солей почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо, и поняла, что между ней и Реми все осталось по-прежнему.
— Я знал, что ты прекрасна, — сказал он, не обращая внимания на вдову Ля Рошель, проходившую мимо. — Но ты еще лучше, чем я думал. Ты даже не представляешь, как часто я думал о тебе с тех пор, как мы с тобой расстались.
Он оглянулся на отца Кастэна, который направлялся к ним из ризницы.
— Давай попросим его объявить о нашей помолвке в следующее воскресенье? Или мы должны попросить благословения у твоего отца?
Сердце Солей подпрыгнуло, но она сдержалась и не произнесла того, что рвалось изнутри.
— Мне кажется, что было бы лучше сначала поговорить с папой, — неохотно ответила она.
Рука Реми еще крепче обхватила ее. Солей почувствовала, что у нее кружится голова от счастья, хотя она ни на минуту не забывала о том, сколько еще препятствий им предстоит преодолеть на пути к помолвке и свадьбе.
Реми вздохнул.
— Я понимаю, что это ему не понравится, но надеюсь, что он не настолько презирает меня, чтобы отказать нам в благословении… У меня было достаточно времени, чтобы обдумать мое отношение к мадемуазель Солей Сир. И могу ли я надеяться, что мне разрешат довести тебя до дома без сопровождающих?
Солей улыбнулась, ее темные глаза, казалось, излучали свет. Она направилась к выходу, взяв Реми за руку и ведя его за собой.
— Я обещала тебе это, — сказала она. — Папа простоит здесь еще целый час, а мама достаточно благоразумна, чтобы не чинить препятствия своей незамужней дочери, когда речь идет о ее счастье.
Но, когда они вышли из церкви на залитый солнцем двор и Солей увидела хмурое выражение на лицах людей, окружавших Эмиля, ее радость начала улетучиваться. И только присутствие Реми, его прикосновение заставляли ее улыбаться в тот момент, когда они покидали церковный двор, чтобы идти домой.
15
Барби стояла в центре толпы, беседуя с Мари Трудель и несколькими другими женщинами. Но ее внимание было сосредоточено на муже больше, чем на разговоре. Известие, которое принес Реми, ужасно подействовало на Эмиля, и она беспокоилась за мужа. "Он ведь уже не молодой", — со страхом подумала она. Никогда прежде она не задумывалась об этом, даже после отъезда Луи. Просто не было повода.
"Луи был прав, что уехал, — подумала она. — Но Эмиль никогда и ни за что не расстанется со своей землей". Эта мысль ошеломила Барби. Она ощутила такую боль, которую, казалось, невозможно перенести.
— Мама, Реми собирается проводить меня домой.
Барби даже не заметила, как они подошли. Она посмотрела на их молодые лица, такие счастливые… И заставила себя улыбнуться.
— Захватите с собой Даниэль. А я подожду вашего отца.
— Он пробудет здесь еще не меньше часа, — предположила Солей.
— Думаю, да, — согласилась Барби. — Я бы хотела, чтобы ваше предсказание не оправдалось, Реми.
"Но она ни в чем не обвиняет его", — подумала Солей и обрадовалась, что ее мать, похоже, на их стороне.
— Я бы тоже хотел этого, мадам Сир, — Реми не заметил, что она назвала его только по имени. — Все это очень печально.
Барби кивнула:
— Да, да, очень. Идите. Неизвестно, сколько мы еще пробудем здесь. Возьмите с собой Анри и Венсана и покормите их. Кто знает, когда отцу и мне удастся поесть.
Им так много нужно было рассказать друг другу — о долгой зиме, об одиночестве, о том, как им не доставало друг друга, поговорить о планах на будущее.
— Как ты считаешь, можно ли надеяться, что твой отец возьмет свои слова обратно и разрешит нам объявить о своей помолвке сейчас? — Реми говорил довольно спокойно, но это спокойствие было напускным.
Солей быстро взглянула на него, еще окончательно не придя в себя от того, что кончилось ее ожидание и все слова, которые она так страстно желала слышать, были произнесены.
— Он ведь обещал, он сказал — весной, если я не передумаю.
— А ведь ты не передумала, правда? — Реми остановился и взял ее за руку.
Она почувствовала, как у нее перехватило дыхание, будто она быстро бежала, а не медленно прогуливалась.
— Нет, — ответила она мягко. — Я не передумала.
Даниэль обернулась, чтобы посмотреть, не целуется ли ее сестра; она страшно завидовала ей.
— Время тянулось так медленно, — прошептал Реми, когда Солей обняла его.
К ней постепенно возвращалось то чувство, которое она испытывала к нему той ночью, когда они были вместе. Не было, правда, того ошеломления — только захлестнувшая все ее существо радость. Ей казалось даже, что она может легко парить над землей, настолько велико было охватившее ее чувство.
