Донна Валентино - Королева его сердца
Одно из достоинств воинов состоит в том, что едят они быстро, тихо и съедают все до последней крошки, не оставляя на тарелке даже пятнышка от соуса. Мод уселась на другую кучу соломы и с явным удовольствием смотрела, как быстро Данте управлялся с первой тарелкой, словно радовалась, что ему были не чужды хорошие манеры за столом. Он принялся за другую тарелку и только после того, как полностью очистил и ее, подумал, не считала ли она эту трапезу последней на сегодня.
Мод хлопнула руками по коленям и подвинулась вперед, как человек, устраивающийся в кресле для ведения переговоров.
– О'кей. Я хочу тебе кое-что предложить.
– О'кей, – отозвался он. Ему понравилось, как звучало это короткое слово.
– Я готова помочь тебе заполучить зеркало, – заговорщически начала Мод.
Он не питал надежды на такую возможность, поскольку ему казалось, что Мод была полностью на стороне Глорианы. Поэтому ограничился только что услышанным словом: О’кеи.
– Не слишком обольщайся. Я сказала: попытаюсь, но при условии… при двух условиях.
– О'кей.
– Во-первых, тебе придется убедить Глори в том, что ты все-таки решил у нее работать и передумал требовать зеркало. Она вряд ли сразу поверит в это. Наш поезд вечером останавливается в Уинслоу, и, насколько я знаю Глори, она обратится с предложением работы к каждому новому пассажиру, прежде чем решит снова предложить ее тебе. Нам нужно сделать как-то так, чтобы она наняла тебя до того, как найдет еще кого-нибудь.
кеи.
Тупое повторение слова, которому он от нее же научился, начало ей надоедать и заставило нахмуриться:
– Ты не спятил, а?
– Нет.
Такое простое отрицание, однако, не развеяло ее сомнений. Помолчав, она покачала головой:
– Видно, мне придется тебе поверить, раз у меня нет иного выбора. Ты не должен говорить ей, что мы с тобой заодно. Она пришла бы в ужас, если бы узнала, что я сговорилась с тобой, чтобы отобрать у нее зеркало. Тем более если бы услышала о моем желании найти человека, который мог бы ее защитить. Ей всегда была ненавистна мысль о зависимости от кого бы то ни было.
Данте, который всю жизнь учился тому, чтобы зависеть только от самого себя, это хорошо понимал. И все же ему стало как-то не по себе:
– Значит, Глориане угрожает опасность? В чем же дело?
– Пару месяцев назад явился один адвокат и сказал Глори, что ее отец оставил ей недвижимость перед тем, как был случайно убит во время заварухи, когда кто-то с кем-то не поделил пастбища. Адвокат настоятельно рекомендовал ей какое-то время выждать и держаться подальше от злополучного ранчо, пока там все не уляжется. Но он не сообщил никаких подробностей, и это показалось мне странным.
– Адвокатишки! – В голосе Данте прозвучало презрение. – Все они одинаковы. Кажется, даже века не в состоянии изменить их предательских повадок.
– Да я вижу, ты в здравом уме, если ненавидишь адвокатов. – Мод просияла. – Как бы то ни было, Глори, казалось, совершенно не проявляла интереса к этому ранчо. И я думала, что она последует совету адвоката. Но она стала допускать ошибки на арене и, кажется, принялась строить воздушные замки. В последнее время она без видимых причин становится какой-то рассеянной и глаза у нее на мокром месте.
Эти признаки, которые так смущали Мод, были совершенно нормальны для знакомых Данте женщин. Он продолжал вежливо слушать Мод, не забывая о том, что она предлагала свою помощь в овладении зеркалом.
– Цирк скоро совершит трехнедельную поездку в Санта-Фе, и Глори неожиданно взбрело в голову после этого посетить унаследованное ранчо. Она сказала, что, поскольку Санта-Фе очень близко от Аризоны, мы лишь ненадолго отлучимся из цирка.
– Хорошие стратеги строят свои планы так, чтобы избегать излишней потери времени. Как ты думаешь, верно это?
– О небо, ну конечно! За исключением зимних перерывов. Глори за всю свою жизнь не пропустила в цирке и двух дней.
Одним этим замечанием Мод высветила для Данте все загадочные противоречия Глорианы, которые бросились ему в глаза, – спокойная и ровная, она в один момент могла стать недоверчивой и нерешительной. Во времена Данте женщин воспитывали в монастыре, и они выходили из обители готовыми взвалить на свои плечи управление владениями своего мужа, не имея при этом ни малейшего понятия о человеческих страстях.
– Должен признаться, Мод, что меня все больше и больше смущает то, чего ты от меня ожидаешь. Ты хочешь, чтобы я убедил Глориану вернуться в цирк?
– Да нет. Мне кажется, что она решила остаться работать в цирке, так что убеждать ее тебе не придется.
Но она полна такой же решимости отправиться в эту проклятую Плезент-Вэлли. Подозреваю, что там все гораздо хуже, чем она ожидает. Судя по тому, что я слышала, может оказаться так, что мы приедем туда в разгар настоящей войны, а вовсе не мелкой заварушки по поводу выпасов для скота. Что ей нужно, так это телохранитель.
– Телохранитель?
– Тот, кто сможет ее защитить. Ты был бы превосходным телохранителем, судя по твоему опыту убийцы, сам говорил. К этому и сводится предлагаемая мною сделка. Ты нанимаешься на работу конюхом и сможешь таким образом тайно охранять ее, а я сделаю все, что смогу, чтобы убедить ее отдать тебе зеркало.
– Это звучит так, словно есть надежда на успех, пусть и небольшая. Ты сказала, что она решила остаться в цирке, но для выступлений ей понадобится зеркало. – Данте все еще сомневался.
– Я надеюсь, что она передумает выступать в цирке, когда окажется в Плезент-Вэлли.
Плезент-Вэлли. Это название вызывало представление о пении птиц, журчании ручьев, о женщине, окруженной детьми, под ласковым солнцем и о весеннем ветерке, ласкающем завитки ее золотисто-рыжих волос.
Мысли Мод, по-видимому, совпадали с его собственными.
.– Плезент-Вэлли. Название звучит очень поэтично, не правда ли? – Мод нагнулась вперед в неудержимом желании доверить ему свои мысли. – Глори годится для работы в цирке не больше, чем ты для работы конюхом. Она не такая земная, как я. Она не имеет понятия ни о каком другом образе жизни. Она никогда не ходила в школу. Хотя она и не признается в этом, она даже читать как следует не умеет, и никогда не изучала историю, и тем более не просматривала модные журналы. Она росла с матерью, забивавшей ей голову всякими дикими представлениями о свободе и о том, что предназначение Глори – стать звездой цирка.
Быть звездой. Данте нашел, что ему очень легко представить себе Глориану сверкающей ярче всех других звезд на небе.
– Чего Глори никогда не понимала, так это того, что мечты ее матери были всего лишь мечтами ее матери и не имели ничего общего с тем, чего хочет от жизни сама Глори. Меня до смерти пугает, что она может провести всю жизнь в погоне за тем, к чему всегда стремилась ее мать, вместо того чтобы искать свое собственное счастье.
