Барбара Картленд - Охотник за приданым

— Что вас так огорчило?

— Ничего, — солгала Прунелла. — Я просто не хотела бы, как вы хорошо знаете, чтобы отношения Нанетт и вашего племянника продолжали развиваться.

— Нанетт — прелестная девушка, — задумчиво сказал граф.

— Тем легче вам будет понять, что я не желаю, чтобы она растратила свою жизнь на человека, который ее недостоин. Граф иронически улыбнулся.

—Если бы браки заключались только в случае равных достоинств жениха и невесты, было бы очень мало свадеб.

— Это вы так считаете, — презрительно сказала Прунелла. — Но вам следует понять, что Нанетт — сирота, и я несу за нее ответственность.

— Вы просто одержимы страстью — нести чужую ношу, — заметил граф, но эти слова в его устах не звучали как похвала.

—Я должна делать то, что считаю своим долгом, — возразила Прунелла.

Граф засмеялся.

— Долг! Как я ненавижу это слово! Оно звучит у меня в ушах с самого детства: «мой долг» сделать это и «мой долг» сделать то. Это любимое слово моего отца и, по-видимому, ваше тоже, Прунелла.

— Многие люди, милорд, весьма серьезно относятся к своим обязанностям.

— А некоторые несерьезно, — ответил граф. — Счастье там, где его найдешь. Может быть, я не прав, но мне кажется, что в жизни есть кое-что, еще неведомое вам. И очень жаль...

Прунелла посмотрела на него с удивлением.

— Почему вы считаете, что я несчастна?

— А вы как считаете?

— Я не хочу отвечать на этот вопрос, — рассердилась Прунелла.

— Я бы предпочел, чтобы вы ответили на него не мне, а себе. Поверьте, что истинное счастье, Прунелла, это наслаждение жизнью во всей ее полноте. Это вам пока недоступно, и вы не знаете, с чего надо начать, — сердито произнес граф. Прунелла надменно вскинула голову.

— У меня создается впечатление, милорд, что вы пытаетесь пробудить во мне недовольство моей жизнью, — сухо произнесла она, — но я не совсем понимаю, какими мотивами вы при этом руководствуетесь.

— Может быть, я просто пытаюсь открыть вам путь к новым интересам и новым радостям, — сказал граф. — Мне бы хотелось, Прунелла, показать вам совсем другой мир, не похожий на ваш привычный уклад маленькой улитки, забившейся в свою раковину.

— Мне непонятно, что вы имеете в виду, — отрезала Прунелла. — Я думаю, милорд, что нам с сестрой пора отправляться домой. Говоря это, она встала. В это время в комнату вошли Нанетт и Паско. У них были счастливые лица, и Прунелла подумала, что они только что целовались. Ей было трудно поверить, что ее сестра может вести себя так легкомысленно, тем не менее это подозрение мучило Прунеллу всю дорогу домой. Вместо того чтобы, как обычно, щебетать, Нанетт сидела в углу кареты молча. Ее глаза сияли, на губах блуждала улыбка. Только после того как Прунелла заявила, что они завтра утром отправляются в Лондон, сестра принялась возражать и уговаривать не торопиться с отъездом. Но это было бесполезно.

Приехав в Лондон, сестры отправились в тихий старомодный отель, в котором всегда останавливался их отец, приезжая на встречи полковых друзей по делам графства. Когда Прунелла объяснила, кто они, управляющий радушно приветствовал их и выразил глубокие соболезнования по поводу смерти сэра Родерика. Сестер проводили в большой мрачный номер с мебелью красного дерева и с двумя безликими и довольно унылыми спальнями. Нанетт уселась в кресло и заявила:

— Ладно, мы приехали в Лондон, хотя для меня это стало полной неожиданностью. Я никак не могу понять, что у тебя на уме, Прунелла.

— Почему ты считаешь, что у меня что-то «на уме»? — спросила Прунелла. — Мне это выражение не нравится.

— Потому что я слишком хорошо тебя знаю, — ответила Нанетт. — Ты ненавидишь Лондон и обожаешь сидеть в Мэноре, командуя всеми подряд...

Она неожиданно остановилась.

— Я знаю, почему ты уехала! — воскликнула Нанетт. — Тебя злит, что граф отнял у тебя полномочия и ты больше не можешь изображать из себя «леди Щедрость».

— Это неправда, — возразила Прунелла.

— Конечно, это правда! — не сдавалась Нанетт. — Ты все делала по-своему и управляла в Уинслоу-холле так же, как в Мэноре, и все в поместье низко кланялись и называли тебя «ангел милосердия». Теперь все они подлизываются к графу. Да, бедненькая Прунелла, конечно, тебе это не нравится!

— Ты говоришь глупости, Нанетт! Мне это совершенно безразлично! Все это неправда! Но, говоря это, Прунелла чувствовала, что сестра правильно поняла истинную причину их поспешного отъезда в Лондон.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Как только граф увидел Паско, входящего в столовую, он сразу понял, что произошло что-то неприятное.

— Что случилось? — спросил граф.

— Сегодня утром они уехали в Лондон! — с досадой воскликнул Паско.

—Откуда ты знаешь?

— Я только что получил записку от Нанетт, которую она передала мне с грумом. Нанетт пишет, что сестра неожиданно решила ехать в Лондон. Конечно, это придумано для того, чтобы отделаться от меня.

Граф улыбнулся.

— Думаю, что я тоже внес свой вклад в последний отъезд этих милых сестер из родного гнезда.

— Вы? — удивился Паско.

— Вчера я сказал Прунелле, что ей недурно было бы расширить свой кругозор.

— Меня не интересует, что делает мисс Прунелла, я думаю о ее сестре.

— Это очевидно.

Паско подошел к буфету, где целый ряд серебряных блюд ожидал его. Он рассеянно открывал и закрывал

крышки, затем положил себе немного холодной ветчины и сел за стол.

Затем Паско взглянул на дядю и спросил:

— А что мешает нам тоже поехать в Лондон?

— Лично мне ничего, — ответил граф.

Лицо Паско посветлело.

— Выезжаем немедленно! И первое, что мы сделаем, это обновим ваш гардероб.

Граф засмеялся.

—Я прекрасно понимаю, на что ты намекаешь, Паско.

— Вам необходимо одеться по последней моде! Если вы играете роль блудного сына, то вам следует есть объедки, но не обязательно ходить в обносках.

Граф снова засмеялся.

— Я ношу лучшее из того, что можно было купить в Калькутте, — возразил он.

— Тогда мне жаль всех живущих в Индии, — ответил племянник.

— Я не так серьезно отношусь к одежде, как ты, мой мальчик, но согласен с тобой, что нуждаюсь в новом гардеробе. Я не хочу, чтобы старые друзья стыдились меня.

Паско лукаво посмотрел на него: - Если вы говорите о дамах, за которыми ухаживали когда-то, боюсь, что они уже не первой молодости.

— Я всегда могу переключиться на их дочек, — сказал граф.

Некоторое время Паско в молчании жевал ветчину, затем отодвинул тарелку.

— У меня не было возможности поговорить с вами, дядя Джеральд. Вы знаете, что я хочу жениться на Нанетт?