Мэри Бэлоу - Рано или поздно
— Танец почти закончился, — сказал он, — но ведь это танец перед ужином. Он поведет ее на ужин, Юнис!
— Вполне возможно, — заметила она, — что он еще раз извинился перед ней, зная теперь, кто она такая, и что она простила его, хотя я на ее месте этого бы точно не сделала. Во всяком случае, не так легко. Безусловно, его следовало бы заставить пресмыкаться и раболепствовать. Может быть, она получает удовольствие и от танца, и от перспективы сидеть рядом с ним за ужином.
Да, это вполне вероятно, признал Эдвард. В конце концов, она вовсе не деликатный цветок, совсем наоборот. На самом деле она такая же испорченная, как ее братья, хотя не совсем милосердно так о ней отзываться. Может быть, она в восторге от возможности снова видеть Уиндроу. Хотя нет, она пришла в негодование, когда увидела его в дверях бального зала, вспомнил Эдвард.
— А может быть, и нет, — произнесла Юнис, когда музыка затихла, в бальном зале послышались голоса и гости как один повернулись в сторону обеденного зала. — И нельзя вынуждать ее оставаться без защиты только потому, что она слишком вежлива и не поднимет шума. Пойдем, Эдвард. Мы выйдем вслед за ними и постараемся сесть за их стол. Он не осмелится вести себя дерзко, если ты будешь рядом. Более того, я полагаю, что он устыдится.
Уиндроу, вне всякого сомнения, задрожит от ужаса в своих новых бальных туфлях, когда увидит хныкающего труса из «Розы и короны», уныло подумал Эдвард. И это действительно не его дело. И Юнис это тоже не касается. Он не хочет, чтобы она и на пятьдесят футов приближалась к Уиндроу.
Но Юнис уже взяла его под руку и решительно повела к столовой.
После первого танца Анджелина успела потанцевать с двумя молодыми джентльменами и одним пожилым (по меньшей мере, маркизом), а потом начался танец перед ужином. Она наслаждалась каждой минутой этого бала, даже вымученными цветистыми комплиментами маркиза, которые тот считал себя обязанным отпускать ей в промежутках между затрудненными вдохами и выдохами и скрипом своего корсета. Не меньшее удовольствие ей доставили короткие перерывы между танцами, когда она беседовала с гостями. Анджелина успела провести несколько минут в оживленной болтовне с леди Мартой Хэмлин и Марией Смит-Бенн, причем девушки успели договориться, что завтра все втроем непременно посетят библиотеку Хукема. Ура, у нее появились две подруги!
Анджелина надеялась — о, как она надеялась! — что на танец перед ужином ее пригласит граф Хейворд. Она знала, что джентльмену позволительно танцевать с одной и той же леди дважды за вечер, кузина Розали ей об этом говорила. Но конечно, это должно быть редкостью на таком балу, где все мечтают потанцевать с дебютанткой, в особенности если она богата и у нее превосходные связи. И она знает, что лорд Хейворд относится к ней с неодобрением. Боже милостивый, да разве можно его за это винить? Она назвала его занудливым, пусть и любя. Впрочем, любовь он как раз мог и не заметить. Скорее всего, так и произошло. И еще он понял, что она нарочно подвернула ногу, и решил, что Анджелина сделала это из-за того, что стеснялась с ним танцевать.
И все равно она надеялась. Это было бы самое лучшее завершение самого дивного дня ее жизни — потанцевать… нет, прогуляться с ним по террасе, а потом сидеть рядом за ужином. Может быть, она сумеет хоть капельку обелить себя в его глазах. Нужно заранее придумать какую-нибудь разумную тему для разговора. Вот, к примеру, какую хорошую книгу она читала в последнее время? Ну или вообще? Можно рассказать ему, что завтра она собирается записаться в библиотеку, потому что просто оголодала без хороших книг, и не может ли лорд Хейворд порекомендовать ей что-нибудь?
И тут на нее обрушилось двойное разочарование, хотя одно из них следовало бы назвать скорее негодованием. Сначала она увидела, как лорд Хейворд вернул свою партнершу ее маме и направился по периметру бального зала в сторону Анджелины. Однако по дороге остановился возле небольшой группки леди, а через минуту отошел от них, но не один, а с одной из дам — самой младшей, и они вместе удалились на террасу.
Эту леди Анджелина не знала, хотя вспомнила, что здоровалась с ней в начале вечера. Но невозможно же запомнить все имена, да даже и большую часть! Ну или хотя бы некоторые, если на то пошло. Она запомнила Марию Смит-Бенн и леди Марту Хэмлин, потому что встретила обеих еще во дворце, и они ей очень понравились. И конечно, запомнила имя графа Хейворда и вдовствующей графини Хейворд. И еще кузена Леонарда, лорда Феннера, потому что он брат кузины Розали, а они наверняка знакомились с ним много лет назад на свадьбе Розали. Ну и еще парочку друзей Фердинанда, с которыми ездила сегодня утром верхом в парке, — их имена всплыли сами, без напоминания. И все, пожалуй. В дальнейшем нужно будет стараться больше и запоминать хотя бы по одному имени в день. Нет, лучше по десять.
Возможно ли это?
И сразу следом на нее обрушилось второе главное разочарование вечера — нет, негодование! Он небрежно фланировал по залу в обществе Трешема и остановился прямо перед ней — лорд Уиндроу, с теплой улыбкой на губах, словно ни разу в жизни ее не видел до этого вечера, не предлагал посидеть у него на коленях и разделить с ним мясной пирог и стакан эля!
Как она и помнила, у него была впечатляющая фигура и темно-рыжие волосы, сейчас блестящие при свечах, как медь. И красивое лицо, и, да, зеленые глаза, лениво полуприкрытые тяжелыми веками. Как-то раз кто-то употребил при Анджелине выражение «томный взгляд». Должно быть, именно это тот человек (кем бы он ни был) и имел в виду.
У лорда Уиндроу был томный взгляд. Наверняка он считал, что это взгляд сердцееда. Мужчины бывают такими глупыми!
— Розали, Анджелина, — произнес Трешем, — могу я представить вам лорда Уиндроу? Уиндроу, это моя кузина, леди Палмер, и моя сестра, леди Анджелина Дадли.
Если бы Анджелина могла, она бы взорвалась от бешенства, пока Уиндроу лебезил перед Розали и целовал ей руку. А затем он повернулся к Анджелине и поклонился очень вежливо и снова улыбнулся с той долей почтения, какую джентльмен должен проявлять по отношению к младшей сестре своего друга. И не сделал ни малейшей попытки поцеловать руку ей.
— С вашего позволения, мэм, и если я еще не опоздал, — с невыносимой любезностью обратился он к Розали, — мне бы хотелось пригласить леди Анджелину Дадли на следующий танец. Сочту это за величайшую честь. Трешем — мой близкий друг.
Что вряд ли является удивительным, с омерзением подумала Анджелина. Не требовалось прилагать особых усилий, чтобы представить себе брата, предлагающего одинокой леди в пивном зале гостиницы посидеть у него на коленках и глотнуть эля из его стакана. Она уже собралась решительно отказать лорду Уиндроу, да только обращался он не к ней. Он говорил помимо нее, словно самой Анджелины просто не существовало.
