Мэри Бэлоу - Рано или поздно
Занудливый… нет, ну в самом деле!
«Лорд Хейворд, вам не кажется, что вы несколько занудливы?»
И тот факт, что она права, ничуть не извиняет недостаток хороших манер. В особенности когда перед этим она сделала вид, что подвернула ногу, но не сумела притвориться достаточно хорошо и хотя бы запомнить, какую именно щиколотку якобы подвернула.
И только перед ужином Эдвард сумел наконец повернуть дело так, как ему хотелось, и выкроить минутку, чтобы отыскать Юнис. Он отвел леди Фиону к ее матери и просто не вернулся обратно к своим родственницам. Хватит, он слишком долго выполнял свой долг и теперь нуждался в перерыве. И никто не сможет его ни в чем обвинить, потому что из бального зала он не вышел, а просто нашел себе новую партнершу.
Один раз он видел, как Юнис танцевала, но большую часть вечера она провела, сидя со своей тетушкой и беседуя с пожилыми леди, роскошно разряженными, с плюмажами в волосах, сверкающих драгоценностями. Когда он приблизился, все они повернули к нему довольные лица.
— Какой дивный вечер, лорд Хейворд! — сказала леди Сэнфорд. — Настоящий триумф герцога Трешема. Вы знаете, до сих пор он ни разу не устраивал у себя балов, несмотря на великолепие этого зала. Такая досада! И леди Анджелину, похоже, принимают очень хорошо, невзирая на ее неудачно высокий рост, бедняжку.
— И цвет лица, который я бы назвала смуглым, — добавила миссис Купер. — Ее внешность стала бы жестоким испытанием для ее бедной дорогой мамы, будь та еще жива.
— Смотрите, как бы лорд Хейворд не оскорбился, — произнесла незнакомая Эдварду леди, насмешливо улыбнувшись. — Он с леди Анджелиной открывал бал и, возможно, испытывает к ней определенный интерес.
— Я в самом деле нахожу ее исключительно красивой, — согласился он. — Но она не единственная красавица в этом зале. Мисс Годдар, не окажете мне честь протанцевать со мной следующий танец?
Юнис встала, ее тетка торжествующе улыбнулась, а остальные леди с любопытством на него посмотрели.
Юнис взяла его под руку.
— Бедный Эдвард, — сказала она, когда они отошли чуть подальше. — Я не требую, чтобы ты выполнял свое обещание. Собственно, я вообще не ожидала, что ты захочешь потанцевать со мной. Здесь невыносимо душно, тебе не кажется?
— Может, прогуляешься со мной по террасе? — с надеждой предложил он. — Не могу выразить, как я буду тебе благодарен.
Юнис негромко рассмеялась:
— Ты что, намекал тетушкам, что я одна из прочих красавиц в бальном зале? Став графом Хейвордом, ты обрел льстивый язык.
На ней было голубое платье, ни модное, ни вышедшее из моды, ни новое, ни старое, ни красивое, ни уродливое. Одно из тех платьев, подумалось Эдварду, которое покупают, когда не намереваются купить сразу дюжину и не хотят, чтобы оно оказалось слишком бросающимся в глаза и узнаваемым везде, куда в нем ни пойдешь. Не из дешевых — ее отец хоть и не был чрезмерно богатым, недостатка в средствах тоже не испытывал. Юнис не надела ни драгоценностей, ни украшений, каштановые волосы уложила в высокий узел на затылке и выпустила несколько локонов на висках и на шее, чтобы смягчить суровость. Она была среднего роста, с изящной, приятной фигурой и лицом, привлекательным не столько чертами, сколько живым умом, светившимся в карих глазах.
— Я не намекал, — ответил Эдвард. — Я утверждал.
— В таком случае спасибо, — сказала она, когда они вышли на террасу. — Впрочем, насчет леди Анджелины Дадли ты абсолютно прав. Она действительно красавица, хотя, полагаю, можно составить целый список ее недостатков, если рассматривать ее по частям. Это справедливо по отношению к кому угодно. Не существует такого понятия, как чистая красота. Ее красота идет скорее изнутри. Конечно, я вижу ее только женскими глазами, но мне кажется, что она относится к тому типу девушек, который является для мужчин наиболее привлекательным. Я права?
Они прогуливались по террасе. Эдвард взглянул на Юнис с высоты своего роста. Будь на ее месте любая другая женщина, он бы решил, что в этом вопросе заключен скрытый мотив, просьба заверить, что он вовсе не находит леди Анджелину привлекательной, а, напротив, считает неотразимой свою собеседницу. Но у Юнис такого мотива быть не могло, это он знал.
— Да, мне в самом деле кажется, что внешне она прелестна, — согласился он. — Но, Юнис, она настолько легкомысленна! И ногу подвернула специально, чтобы не танцевать с таким неуклюжим партнером, как я. Интересно, многие ли заметили, что она положила на пуфик не ту ногу?
— О! — воскликнула Юнис, посмотрела на Эдварда, и он увидел веселые искорки в ее глазах. — Я не заметила. Но с ее стороны это слишком беспечно.
— И она продолжала услаждать мой слух рассказом о том, как сломала в прошлом году ногу, потому что залезла на дерево, спасаясь от разъяренного быка. Причем по лугу, на котором он пасся, шла сознательно, опаздывая принять каких-то своих гостей. И предполагалось, что я буду над этим смеяться!
— Ты должен признать, — заметила Юнис, — что история и впрямь курьезная.
Внезапно перед мысленным образом Эдварда возникла леди Анджелина Дадли, опрометью бегущая через луг и взлетающая прямо на дерево, и преследующий ее бык. Да, это и вправду забавно, если перевести из слов в картинки. И ему пришлось признать еще одну вещь в пользу леди — она не стеснялась смеяться над собой, а ведь это последнее, на что обычно готовы согласиться люди.
— Да, полагаю, это так, — сказал он, — если закрыть глаза на то, что она могла погибнуть либо от рогов быка, либо неудачно упав с дерева.
— Но тогда она просто не смогла бы рассказывать эту историю ни тебе, ни кому бы то ни было другому, — здраво заметила Юнис, — и вопрос наличия или отсутствия в этой истории юмора просто не возник бы.
— Вероятно, нет, — согласился Эдвард. — Сегодня она появилась в Гайд-парке, Юнис, когда я рано утром катался там верхом с Хедли и Полсоном. Она приехала туда одна, с одним только грумом, и по чистой случайности встретила там брата — другого брата, не Трешема, а лорда Фердинанда Дадли. Он был там с какими-то молодыми людьми, и она вместе с ними скакала галопом по всей Роттен-роу, несмотря на грязь, и улюлюкала при этом! Да еще нацепила какую-то кричащую шляпу. Если в этой шляпе не было хотя бы одного известного человечеству цвета, я буду сильно удивлен.
— Ну, во всяком случае, грума она с собой взяла, — сказала Юнис, подойдя к каменной балюстраде, остановившись и глядя вниз, в сад, тускло освещенный несколькими свисающими с деревьев фонарями.
Неужели Юнис пытается убедить его, что он и в самом деле занудливый? Но право же, молодая леди, еще не выезжающая официально, не должна вот так выставлять себя на потеху людям. Да знаком ли ей хоть один из тех джентльменов, кроме брата? Но так типично для Юнис всегда видеть в других только хорошее. Она совсем не похожа на тех старых сплетниц, с которыми сидела. Бедняга Юнис, ничего удивительного, что она не любит светские мероприятия.
