Сьюзен Кэррол - Серебряная ведьма
В те драгоценные летние дни, когда папа покидал двор, чтобы навестить дом на острове, они вдвоем часто бродили по лесу, охотились на эльфов или прятались в кустах, затаив дыхание и поджидая единорога.
– Надо сидеть очень тихо, моя малышка, – шептал он ей на ушко, низко склонив свою темноволосую голову. – Даже такие волшебные животные испытывают страшную жажду, бегая по острову. Смотри внимательно на воду и увидишь, как он крадется из чащи, чтобы напиться.
Дрожа от восторга, Мири все же не могла не спросить.
– Но, папа, ни Арианн, ни Габриэль никогда не видели единорога. Как же я смогу его увидеть? Я ведь такая маленькая.
– Ах, из всех Дочерей Земли этого острова ты одна обладаешь даром видеть то, чего не могут видеть другие несчастные смертные. Ты немного волшебное дитя, моя маленькая Мири.
Теперь девушка думала, знал ли отец о том, какое влияние оказали на нее его слова. Рожденная преждевременно, она была хрупким ребенком, нежным младенцем, в то время слишком маленькой для своего возраста. Она всегда была гораздо слабее и ранимее старших сестер. Ее маленькое сердце исполнилось гордостью оттого, что она хоть что-то могла делать, на что не были способны Арианн и Габриэль: она могла увидеть единорога. Или это отец умел рассказывать сказки и строить замки из воздуха одной только силой своего слова?
Несмотря на то что мама улыбалась в ответ на восторженные рассказы Мири про их приключения в лесу, она точно знала, что это тоже волновало практичную мать. Однажды, уверенная, что Мири ее не слышит, она упрекнула отца:
– Ты действительно думаешь, что правильно поступаешь, забивая голову Мири такими фантазиями, Луи? – среди животных и фантазий она слишком далеко ушла в свой собственный мир. Я опасаюсь, она так и останется неподготовленной к реальной жизни.
А папа на это лишь усмехнулся и сказал:
– Немного воображения еще никому не причинило зла, моя слишком серьезная Хозяйка острова Фэр. Реальная жизнь, как ты ее называешь, может оказаться весьма неприятным местом. Ребенок узнает об этом слишком скоро.
Так и вышло. Ей было всего девять лет, когда отец отправился в плавание покорять новый мир, обещая ей привезти самые невероятные подарки из дальних стран.
– Ты только жди, когда мой корабль приплывет домой, малышка. Я скоро вернусь. Жди меня…
И она его ждала еще долго после того, как сестры оставили надежду. Она до сих пор тосковала по тому, чего не могло быть. По миру, где отцы не погибали в море, а матери не умирали совсем молодыми, где не разлучались сестры, а прекрасный любимый юноша, которому она доверяла, не превращался в опасного предателя.
В ее лесу всегда жили духи, но в это утро они казались совсем необычными, затуманенными горько-сладкими воспоминаниями. Мари Клэр предупредила Мири о слишком долгом блуждании в прошлом.
– На этом острове тебе больше нет места, здесь нет ничего, кроме воспоминаний о временах, которые ушли навсегда… Уезжай с острова Фэр, возвращайся в Берн и выходи замуж за молодого человека, который тебя боготворит.
Позабыв про коренья, Мири опустила корзину на землю. Прислонившись к широкому стволу дерева, она достала из-за корсета кулон и обвела пальцем выгравированного на нем волка, с тоскою смотрящего на луну. На ее тубах появилась нежная и печальная улыбка от воспоминания о ее собственном волке, о Мартине Ле Лупе, его пронзительных глазах, короткой бородке и собольей шевелюре волос. Во время их последней встречи, когда они гуляли в парке Наваррского дворца, на Мартине был роскошный вышитый камзол, короткий плащ, свисающий с его широкого плеча, и похож он был на фазана, распустившего перья перед своей гораздо более скромной курочкой. Преодолев ее нежелание принять от него кулон, он застегнул его на ее шее.
– Это же не обручальное кольцо, Мири. Всего лишь знак… дружбы, безделица.
– Очень дорогая безделица, – прошептала Мири, нервно прикоснувшись к плетеной цепочке и размышляя, сколько монет, заработанных тяжелым трудом, потратил на нее Мартин. – Это же чистое серебро.
– Ах, не такое серебряное, как твои глаза в лунном свете. Теперь это настоящее сокровище.
Мири искоса взглянула на него. Ее дорогой друг умел искусно флиртовать, был щедр и сладкоречив в комплиментах. Руки Мартина задержались у шеи Мири, но под ее взглядом он вздохнул и печально опустил их. Мири прикоснулась к замочку, открыла кулон, но, увидев гравировку и часики внутри, еще больше загрустила.
– Мартин, это… эти часы были подарены тебе самим королем. – Знак уважения и благодарности за опасную миссию, выполненную Мартином, когда он шпионил за могущественной католической лигой, угрожавшей границам крошечного королевства гугенотов. – Я никак не могу это принять. Если его величество узнает, что ты сделал из этого украшение для меня, он может сильно обидеться.
Но когда она попыталась снять кулон, Мартин взял ее за руки.
Король поймет меня, как никто. Он сам большой романтик в отношении женщин. Между нами лишь одно общее; он любил многих женщин, а я верен только одной. Кроме того, ради чего странствующий рыцарь стремится получить у короля такой подарок? Только ради того, чтобы положить его к ногам своей прекрасной дамы, в доказательство своей верности.
– Тебе ничего не надо мне доказывать.
– Ах да, конечно. Твой рыцарь должен сразить немало драконов, совершить много подвигов, чтобы завоевать твое сердце, моя прекрасная Лунная дева.
Мири печально улыбнулась:
– Иногда мне кажется, что рыцарь наслаждается этой жертвенностью не меньше, чем преклонением перед своей дамой. А тебе никогда не приходило в голову что, как только ты ее завоюешь, твои приключения закончатся?
– Нет, это будет самый счастливый день в моей жизни, – не отступал Мартин, сжимая ей руку. – Но я надеюсь на то, что хотя бы мой скромный подарок будет гарантией того, что ты меня не забудешь.
– Как будто мне это когда-нибудь удастся.
Мири освободила одну руку, чтобы коснуться его щеки.
– Иногда мне кажется, что для тебя гораздо лучше забыть обо мне.
Мартин покачал головой, глаза его потемнели от редкого для него выражения нежности и серьезности.
– Никакая сила не заставит меня сделать это, моя госпожа. Я боготворю тебя с первого взгляда. Я… я знаю, что твое сердце много страдало, что ты не готова принадлежать мужчине…
– Возможно, я никогда не смогу.
Мири попыталась предупредить его, как делала это много раз прежде.
– Это не важно. – Мартин едва коснулся губами ее руки. – Я буду ждать тебя вечно…
Вечно. Мири убрала медальон обратно под платье, чувствуя, что Мартин ждет, когда она выйдет из тени своих сожалений и воспоминаний. Несмотря на чрезмерно драматичное поведение Мартина, Мири никогда не сомневалась в его преданности, он был самым верным ее другом. Он любил ее, и она верила, что любила его. Возможно, Мари Клэр была права. Наступило время оставить свое прошлое, вернуться в Берн и положить конец испытанию Мартина, а также ее собственному.
