Барбара Картленд - Любовь на краешке луны
— Неужели я, по-вашему, свечу людям? — едко осведомился герцог.
— Если это не так, значит, я хочу напомнить вам о ваших обязанностях.
Сделав глоток, она поставила бокал на столик.
— Как вы полагаете, Ариэль доволен ночлегом? — спросила она непринужденно.
— Неужели вы сомневаетесь в достоинствах моей конюшни?
— Снаружи она показалась мне великолепной, — согласилась Канеда.
— Завтра я покажу ее вам и внутри, — пообещал герцог. — Недавно я ввел у себя некоторые самые современные новшества, которые, надеюсь, произведут на вас соответствующее впечатление.
— Не могу и представить, что ваша конюшня окажется лучше нашей, англииской.
— Неужели ваш цирк, настолько состоятелен, что держит свои конюшни?
Канеда тотчас поняла свою оплошность; выдавая себя за странствующую с цирком актрису, она вспомнила фамильную конюшню в Лэнгстон-парке.
— Мне приходилось бывать в конюшнях, никак не связанных с цирком, — ответила она.
— А в каком отношении к вам состояли их владельцы? — поинтересовался герцог. Он сказал это по-французски, и фраза прозвучала не столь откровенно.
Тем не менее Канеда почувствовала досаду.
— Если вы вознамерились вести себя неучтиво, monsieur, — сказала она, — то позвольте уведомить: вы достигли своей цели!
Герцог взял обе ее руки в свои.
— Простите меня. Просто вы пробудили во мне чрезвычайный интерес. Кто вы? И зачем вы здесь? Я буду задавать оба эти вопроса, пока не узнаю правильные ответы.
— Но какая для вас разница, узнаете вы ответ или нет?
— Именно она и интригует меня.
— Сомневаюсь, однако теперь вам будет над чем подумать.
— Вы уже предоставили мне эту возможность, — сказал он. — И я добавлю еще кое-что к своим словам: вы не просто волнуете меня… я нахожу вас обворожительной!
С этими словами он вновь поднес ее руку к своим губам, и вновь их прикосновение пробудило в ней незнакомое чувство.
Она едва ли не с облегчением услышала приглашение на обед, и они снова перебрались в ту столовую, где им подавали завтрак.
Здесь портьеры были задернуты, и единственным источником света в комнате служил золотой канделябр на стопе.
Канеде казалось, что она попала в какую-то волшебную сказку.
Теперь герцог, опустившийся в огромное резное кресло, на спинке которого был вышит его герб, виделся ей каким-то нереальным.
Облаченные в причудливые ливреи слуги подавали блюда, восхитительнее которых она ничего не ела за свою жизнь.
Вино и застольная беседа понемногу превратили все происходящее в пьесу со столь искусно закрученным сюжетом, что трудно было догадаться, чем закончится это действие.
Словесная дуэль с герцогом не прекращалась, и каждая фраза обладала double entendre21, что не позволяло им оставить французский язык.
Только когда обед завершился, а слуги покинули комнату, Канеда позволила себе воскликнуть:
— Это самая изысканная трапеза в моей жизни!
— А я надеялся, что вы скажете — одна из наиболее интересных.
— Ну, об этом можно не говорить! Маша беседа доставила мне совершенно неописуемое удовольствие.
— И мне тоже, — сказал герцог. — Откуда у вас такие познания?
— Полагаю, потому, что я получила хорощее образование.
— Едва ли в нем можно видеть истинную причину.
— Тогда в чем вы ее находите?
— Депо в том, что вы думаете. Лишь немногие женщины способны думать о чем-то, не имеющем отношения к ним самим.
— Так утверждает ваш собственный опыт?
— Опыт многих мужчин. Канеда, я хочу сказать, что вы в этом отношении уникальны.
Он впервые назвал ее по имени после начала обеда; только претенциозная дура стала бы настаивать на том, чтобы к ней обращались «мадемуазель», и Канеда смолчала.
Она чуть насмешливо улыбнулась.
— Я благодарна вам за подобную оценку. Мне приятно быть непохожей на всех.
— В это я поверю охотно, ведь вы действительно ни на кого не похожи — так что мне даже трудно описать это.
— Вы могли бы сказать то же самое о себе. Конечно, вы не похожи на других мужчин и знаете об этом! А я думаю — если вы действительно откровенны, — это искусственное различие, как и положение, в котором вы рождены.
— Вы обвиняете меня в том, что я играю какую-то роль?
Канеда пожала плечами.
— Если вам нравится это выражение. На мой взгляд, все мы играем — так или иначе.
— Но некоторые делают это в большей степени, чем другие, как вы сейчас.
— Я не понимаю, почему вы все время повторяете эти слова.
— Потому что они очевидны. Вы играете свою роль очень искусно, но этим меня не обманете!
— Зачем мне это?
— Именно это я и хочу узнать, причем из ваших собственных уст.
Он вновь проявил утонченную восприимчивость, заметила Канеда, посчитавшая подобный поворот событий опасным для себя.
— Давайте вернемся в гостиную, — предложила она. — Мне бы хотелось увидеть то, что вы успели написать по обучению лошадей. Эта тема очень интересует меня.
Ничего не ответив, герцог поднялся следом за ней, и они неторопливо направились в гостиную.
Теперь шторы были задернуты, пламя высоко взмывало над поленьями, комната сделалась уютной и романтичной.
Слуга закрыл за ними дверь, и Канеда шагнула вперед, протянув руки к огню.
— А ночами все еще холодно, — сказала она. — Мне нравятся эти толстые бревна. Я всегда знала, что на луне холодновато.
С улыбкой она повернула голову к герцогу и обнаружила его ближе к себе, чем ожидала… Выражение на его лице заставило ее сердце подпрыгнуть.
Когда она справилась с собой, герцог промолвил — так тихо, что Канеда едва расслышала его:
— Бы так очаровательны… невозможно красивы.
— Мне приятно слышать… что вы так думаете. — Несмотря на все старания говорить непринужденно, она едва выдавила застрявшие в горле слова.
— Я всегда думал, что подобная вам женщина должна найтись в этом мире, — продолжал герцог. — И, должно быть, вы приснились мне, потому что сегодня я понял, что уже где-то видел вас.
Канеда вздрогнула, ощутив укол страха.
Она уже подумывала о том, что у старого герцога мог храниться портрет ее матери; в таком случае именно черты Клементины его сын узнал в лице Канеды.
Она не ответила, и он сказал:
— Что мне делать с вами? Сколько времени вы можете провести у меня… что я почувствую, когда вы покинете замок?
В голосе его послышалась неожиданная серьезность, совершенно не отвечавшая намеченной ему роли. Канеда отступила от него на несколько шагов.
— Я же сказала вам, что я здесь мимолетный метеор. И зачем нам тревожиться о том, что будет завтра?
— Действительно, зачем, когда у нас впереди ночь?
