Барбара Картленд - Любовь на краешке луны
И все же она не могла отогнать мысль, что напрасно согласилась остаться на ночь.
„Гарри будет в ужасе!» — думала Канеда. Что уж вспоминать о родителях — те были бы потрясены!
Но тут она вновь вздернула подбородок и сказала себе:
— Цель оправдывает средства. Старинная поговорка иезуитов в данном случае оправдывала достижение следующей цепи: герцог будет унижен, если женщина, которую он желает, избегнет его объятий и навсегда исчезнет из его жизни.
«А если… он… попросит меня стать… его любовницей», — размышляла Канеда.
Он вполне ясно сказал, что не всегда пребывает в одиночестве, а это означало, что она вела себя довольно глупо.
Конечно, женщины в его жизни существовали, и особенно досадным казалось то, что одна из них была англичанкой.
Канеда попыталась представить ее себе… светловолосую, голубоглазую, такую, какой положено быть англичанке с точки зрения француза. Ведь и она сама не ожидала, что у герцога окажутся серые глаза, а не темные.
Она пыталась убедить себя в том, что раз уж он, по его собственным словам, цд. половину англичанин, то сумеет в отношении нее соблюдать английский кодекс чести.
Словом, герцог будет вести себя, как лорд Уоррингтон и все остальные мужчины, предлагавшие ей свою руку.
Они умоляли ее, угрожая даже покончить с собой, если она не ответит согласием.
Но она никогда не подвергалась приставаниям, ее не пытались поцеловать — даже прикоснуться к ней — против ее воли.
— Герцог будет таким же, — уверяла себя Канеда, отдавая распоряжения служанке, укладывавшей ее волосы.
Посмотрев в зеркало, она заметила, что выглядит совершенно не так, как ей хотелось.
Нужное ей платье, которого не прислала глупая служанка, ярко-розовое, расшитое розочками и блестками, было слишком вычурным, хотя мода как раз склонялась к пышноости вечерних туалетов.
Невысокая ростом Канеца считала все это великолепие излишним, а; посему предпочитала платья, обладавшие истинно французским шиком, использовавшим скорее линию, чем украшения.
Словом, она была облачена в неяркое платье цвета лепестков миндаля, которое казалось едва ли не простым в сравнении с платьями других дебютанток.
Однако, подчеркивая идеальную фигуру Канеды, оно переходило сзади в турнюр, делавший ее похожей на юную богиню, восстающую из лучей утренней зари, чтобы даровать жизнь и красоту темному миру.
Кроме того, перед отъездом из Лондона Канеда приобрела несколько поддельных театральных украшений, которые решила надеть здесь вместо собственных камней. Но в спешке она сказала:
— Только упакуйте ожерелье, браслет и звездочки вместе с розовым платьем, — надеясь, что служанка поймет ее.
По та положила настоящие драгоценности, и, понимая, что герцог с сомнением отнесется к ним, Канеда решила надеть их, потому что эти украшения еще более подчеркивали элегантность платья.
Три звездочки устроились в ее волосах, к ним добавилось небольшое ожерелье из настоящего жемчуга, которое подарил ей Гарри, и узкий браслет с алмазами и жемчугами, обнаруженный ими в коллекции Лэнгстонов среди драгоценностей покойной графини.
Некоторые из них, самые великолепные, безусловно, передавались в семье по наследству.
Гарри запер их в сейф, сказав, что Канеда еще не доросла до них, а в отношении остальных небрежно сказал:
— Носи, пока они не потребуются моей жене, а тебе муж подарит другие, еще лучше этих.
Канеда поблагодарила его и, поскольку драгоценности любила, хотя никогда не имела, начала носить небольшие броши, ожерелья и браслеты, причем с удовольствием.
И теперь, глядя на себя в зеркало, она видела скорее дебютантку, нежели цирковую трюкачку, и уж безусловно и несомненно — леди.
Ну что ж, раз она не в силах что-либо изменить, остается только наложить побольше помады на губы.
Сделав это, она обнаружила, что рот самым оглушительным образом диссонирует с ее обличьем, а посему поспешно стерла помаду и отвернулась от зеркала.
Она поблагодарила служанку, вышла из спальни и танцующим шагом отправилась по коридору в комнату наверху башни.
Пусть она была достойна всяческих укоризн, пусть она поступала сейчас плохо, приключение продолжалось.
Чудо привело ее в этот парящий над миром великолепный замок, чудом было и то, что предстояло ей, — обед вдвоем с самым загадочным и, безусловно, наиболее интересным человеком на свете.
Слуга открыл перед Канедой дверь; войдя, она отметила, что свечи горят, но лучи Уже неяркого заходящего солнца проникали сквозь не задернутые шторами окна.
Комнату окутывала атмосфера тайны, однако она не могла в тот миг думать ни о Чем другом, кроме герцога.
Внушительный в своем простом, но отлично пошитом костюме для верховой езды, он казался совсем иным в вечернем наряде. Более того, он как бы излучал величие. В любой светской гостиной Англии он, безусловно, производил бы подобное впечатление, и не заметить его было бы просто немыслимо.
Канеда на миг замерла у двери, разглядывая хозяина, стоявшего спиной к камину, в котором уже плясал огонь. Взгляды их соприкоснулись, и у нее не хватило сил отвести глаз.
Почти с усилием она приблизилась к герцогу, и он сказал:
— Именно такой вы и должны были оказаться. Теперь я понял, что было неправильно.
— Неправильно? — спросила Канеда, прекрасно понимавшая, о чем идет речь.
— Ваш маскарадный костюм, — ответил герцог. — Эффектный, несомненно привлекающий глаз, но, позвольте заметить, совершенно излишний.
Канеда и сама так думала, но словно бы утратила дар речи… Ответа, готового и понятного, не было, и впервые она не смогла скрыть смущения.
Герцог взял бокал шампанского, ожидавший Канеду на боковом столике, и подал ей.
— Поскольку это первый наш совместный обед, — сказал он, — я считаю необходимым провозгласить тост, но мне все не удается подобрать нужные слова.
— Конечно, с истинными французами такое случается редко? — У нее еще хватило духу, чтобы сострить.
— Сегодня я кажусь скорее англичанином, — ответил герцог, — и посему пытаюсь быть скорее искренним, чем красноречивым.
— Мне приятно слышать, что вы считаете англичан искренними людьми.
— Мне бы хотелось поверить и в то, что они искренни и правдивы. — Герцог посмотрел прямо ей в глаза, но Канеда отвела взгляд.
Она чувствовала, что он исследует ее, Сгладывает в самую душу, пытается за лож-НЬ1М Фасадом найти скрытую истину.
— А у меня тост готов. — Канеда подняла бокал. Ей больше всего сейчас хотелось отвлечь его внимание. — За хозяина Луны. за то, чтобы не оскудевал его свет для тех, кто нуждается в нем.
