Дмитрий Суслин - Роза в цепях
Флавия видела, что из-за поведения сына они с каждым днём приближаются к разорению. Ветеран, просыпаясь довольно поздно, кричал к себе прислугу. Рабыни уже знали, что потребует от них их господин, заранее приготовив глиняный кувшин с вином. Когда тот с жадностью проглатывал принесенный напиток и начинал требовать новую порцию вина, женщины говорили, что госпожа приказала им не давать более того, что он выпивал. Тогда Демиций, громко ругаясь на весь дом, требовал в спальню свою мамашу. Но Флавия решила не потакать ему более. Одноглазый солдат, получив от матери очередной отказ в деньгах, клялся тот же час покинуть дом и разносить повсюду, какая она хорошая сука. Мать говорила, что денег у нее больше нет, что они разорены и что её родной сын позорит их семью, и что она только и мечтает, чтобы он покинул ее дом.
Так прошло ещё несколько дней. Флавия вдруг обнаружила, что у неё почти совсем не осталось денег. Она не знала, что ей делать, и, когда Демиций в очередной раз стал вымогать у неё деньги, она не стала потворствовать желаниям сына.
Когда Демиций узнал об отсутствии денег, он нисколько не удивился.
— Эка важность — нет денег! — воскликнул он. — У тебя в доме столько барахла, и, если ты продашь что-нибудь, то от этого ничуть не убудет.
Флавию до глубины души возмутили эти слова.
— Как тебе не стыдно? — закричала она. — Может, ты мне прикажешь продать и всех моих рабынь?
— А почему бы и нет? — ответил сын. — Странная ты женщина, одной ногой уже стоишь в могиле, а туда же, требуешь, чтобы тебе прислуживали как какой-нибудь египетской царице.
Флавия даже онемела от подобной наглости. Сын же спокойно продолжал:
— Мы не так богаты, чтобы кормить ещё и столько рабов. В доме нет ни крошки хлеба, а ты корчишь из себя знатную особу.
— Вон из моего дома! — закричала Флавия. — Мерзкий негодяй!
И сама бросилась в свою спальню. Здесь её ждала Актис, и женщина со слезами бросилась ей в объятия. Девочке было очень жалко свою госпожу, и она страшно боялась Демиция. С тех пор, как он появился в доме, Актис потеряла покой. На душе у неё было очень тяжело, и тоска терзала её безмятежное до сих пор сердечко.
Она боялась поделиться своим мрачным настроением с хозяйкой. Актис видела, что Флавии куда тяжелее, чем ей, и изо всех сил старалась утешить несчастную женщину.
Далее события стали развиваться ещё более трагически. Флавии действительно пришлось смириться с мыслью о том, что придется продать рабынь. Она обратилась к своему старому знакомому Хлою Монию. Рабовладелец купил у женщины трёх её старших рабынь. Актис Флавия не согласилась продать ни за какие деньги, а старого Гиппократа Хлой наотрез отказался брать.
Воспользовавшись тяжелым положением Флавии, рабовладелец заплатил ей сумму намного меньше, чем стоили рабыни.
Актис осталась в доме единственной невольницей, и ей пришлось выполнять те обязанности, что до неё делали другие. Девочка из сил выбивалась, чтобы успеть всё сделать. Она готовила, убиралась в доме, стирала одежду, одевала и раздевала госпожу и с омерзением прислуживала вечно пьяному Демицию. Гиппократ, как мог, помогал ей, но был слишком нерасторопен и стар. Флавия с грустью смотрела, как её любимица, умная и образованная девочка, должна выполнять обязанности столь низкие и презренные. Совсем не к такой участи готовила она маленькую рабыню, растрачивая на неё всю энергию и ум. А вон как распорядилась судьба.
Была уже поздняя осень, когда однажды вечером Демиций, еще более пьяный, чем всегда, завел с матерью спор, зашедший далеко за полночь. Речь в этот раз касалась Актис. Девочка со страхом и ужасом слушала разговор, решающий её судьбу.
Демиций начал как всегда, в своей наглой манере, и, не церемонясь, выложил матери, что ему срочно нужны большие деньги. Когда Флавия ему сказала, что у неё нет ни динария, и пусть он сам достаёт золото, где хочет, ответил ей, что та должна продать Актис. За девчонку, мол, дадут как раз столько, сколько ему нужно.
— Даже и не мечтай об этом! — отрезала Люция Флавия. — Девочка никогда не будет продана без моего согласия. А я не собираюсь с ней расставаться.
— Откуда в тебе столько упрямства? — рассердился Демиций. — Сколько я смотрю на тебя, столько не перестаю удивляться. Ведь ты уже стара так, что пора думать о смерти, а ты только и думаешь, чтобы досаждать мне.
— О боги? — воскликнула Флавия. — За что вы так караете меня?
— За дело, — ответил сын. — Согласись, что ты немало согрешила в своей жизни.
В другой комнате, слыша эти слова, дрожала Актис. Она не смела даже на глаза показаться Демицию, не то чтобы вмешаться в разговор.
Спор между тем продолжался, часто переходя в крик. Флавия, забыв про своё достоинство, осыпала сына площадной бранью, обвиняя его во всех на свете грехах, тот тоже не уступал ей в оскорблениях, Так они ругались очень долго.
Давно уж наступила поздняя ночь. Светильники тускло освещали искажённые злобой лица спорящих. Наконец Флавия объявила, что не желает больше слушать своего вздорного сына, и отправилась в спальню.
Разъярённый таким поведением матери солдат схватил её за платье и с силой повернул к себе.
— Нет, ты выслушаешь меня до конца! — завопил он. — Иначе тебе придётся очень плохо!
От винного запаха, идущего у него изо рта, женщину чуть не вырвало.
— Мерзкое животное, сейчас же отпусти меня! — крикнула она.
— Нет, ты не уйдёшь! — был ей ответ.
Флавия сТала вырываться из стальных объятий сына, но тот, потеряв от ярости рассудок, обрушил ей на голову страшный удар.
— Получай, упрямая стерва!
— На помощь! — в отчаянии застонала Флавия. — Гиппократ, Актис!..
Актис, видевшая всё это, в ужасе побежала звать Гиппократа. От страха она почти обезумела и не догадалась выбежать на улицу и позвать стражников или соседей.
Когда беззащитная девочка и слабый старик прибежали в таблиний, где происходила эта сцена, глазам их предстало страшное зрелище.
Демиций, схватив мать за волосы, избивал её, нанося кулаками бесчисленные удары куда попало. Бедная женщина уже не кричала, а только хрипела от боли. Ветеран был страшен. Повязка с правого глаза слетела, обнажив пустую страшную глазницу, а левый глаз горел адским огнем, в котором пылали ненависть и неукротимое бешенство.
Актис и Гиппократ бросились на помощь своей госпоже, но что они могли сделать против здоровенного мужчины, объятого бешенством? Наконец отпустив мать, тот с рёвом схватил девочку и старика и поволок их к имплювию. Актис каким-то чудом удалось вырваться из его цепких рук, а несчастного старика солдат сбросил на дно водостока. Водосток был совсем не глубок — в нём почти не было воды, и нечем было смягчить удар. Гиппократ с переломанными рёбрами затих на мозаичном дне бассейна. Из его головы хлынула кровь, и вода вмиг стала чёрной и маслянистой, а на её непрозрачной глади отразилась луна, заглянувшая сюда с бархатно-чёрного неба…
