Лиз Карлайл - Тень скандала
Он проигнорировал ее жалобу и, открыв плечом одну из дверей, втащил Грейс внутрь. Это оказалось кладовка с узкими окнами без занавесок, заставленная старой конторской мебелью.
— Будьте добры, отпустите меня, — сказала она.
Рутвен закрыл дверь и прислонил к ней Грейс.
— Что я вам велел? — требовательно спросил он с потемневшим от гнева лицом. — Разве я не сказал вам, чтобы вы шли домой и оставались там? Чтобы вы ничего не предпринимали — и не говорили, — пока я не свяжусь с вами?
Сердце Грейс упало.
— Но я хотела, чтобы Нейпир перестал…
— Выслушайте меня, Грейс! — Он крепче сжал ее локоть. — Я пытаюсь помочь вам. Не вмешивайтесь ни во что. Сидите дома. Это опасное дело.
Девушка попыталась протестовать.
— Боюсь, вы не понимаете…
— Чего? — рявкнул он. — Чего, по-вашему, я не понимаю? Что произошло убийство? Или что зло еще случится? А оно случится, Грейс. И Нейпир не худшее из зол. Поверьте мне.
— Нет. — Она судорожно сглотнула и выпрямилась. — Вы не понимаете, что у меня нет больше дома. И что я не прошу вашей помощи.
На его лице мелькнуло раздражение, сменившееся каким-то другим чувством.
— Слишком поздно, — сказал он. — Вы уже заручились моей поддержкой.
Пульс Грейс участился.
— О, прошу прощения! — отозвалась она. — Неужели вы думали, что я буду лежать на диване, проливая слезы и вдыхая нюхательные соли? С таким же успехом я могла бы спросить вас, что вы здесь делаете.
— Пытаюсь спасти вас от виселицы, — сердито бросил он. — И выяснить, что у Нейпира на уме. Проклятие, Грейс! Вам не следовало приходить сюда. По множеству причин.
— Лорд Рутвен, — осведомилась она, — разве я давала вам право называть меня по имени?
Маркиз улыбнулся уголком рта.
— Нет, — прошептал он, схватив ее за предплечья. — Не давали. Мне перестать?
Ей следовало ответить «да». Ей следовало рассердиться. Собственно, она и рассердилась. Но он говорил не только о ее имени, и она это знала.
Ее вдруг бросило в жар. Лорд Рутвен стоял так близко, что ее взгляд упирался в изысканную золотую булавку в его галстуке со странно знакомым узором. Она чувствовала запах его накрахмаленного белья и дорогого одеколона. И над всем этим витало сладковатое благоухание, экзотическое и запретное, напомнившее ей о знойных улицах Касбы,[10] о чарующей мелодии, доносившейся из-за высоких стен, и тайнах, скрывавшихся за ними.
Его хрипловатый голос вернул ее к реальности.
— Вы действительно этого хотите, Грейс? — промолвил он, шевеля своим дыханием завитки волос у нее на виске. — Чтобы я прекратил все это? Но я не уверен, что это в моих силах.
Хочет ли она этого? Голова Грейс кружилась. Он возвышался над ней, красивый, сильный и необузданный мужчина, и что-то предательски дрогнуло внизу ее живота.
Но нельзя безнаказанно дразнить тигра, даже связанного.
Грейс попыталась отстраниться. Он ослабил хватку, но его взгляд не отрывался от ее лица.
— Безумие, — произнес он словно про себя. — Прекрасное, редкое и тем не менее безумие.
— Рутвен, — прошептала она. — О чем вы говорите?
В его глазах отразилась настороженность и что-то похожее на тоску. Они не были черными, вдруг осознала Грейс, скорее — темно-карими с янтарными искорками. Ее взгляд скользнул ниже, на его губы — выразительные и чувственные, — и у нее перехватило дыхание. Рутвен крепче сжал ее плечи.
— Кажется, мадемуазель Готье, — вкрадчиво произнес он, — я собираюсь сделать нечто, за что мне придется извиняться. В качестве эксперимента…
Она прервала его на полуслове, приподнявшись на цыпочки и подставив ему свои губы.
Его глаза удивленно вспыхнули, затем полузакрылись. Грейс склонила голову набок, и их губы соприкоснулись в легчайшем из поцелуев.
Спустя несколько мгновений она отстранилась, сохранив навеки вкус его губ.
— Et voilб,[11] —сказала она, слегка задохнувшись. — Будем считать, сэр, что ваш эксперимент закончен.
Вместо ответа Рутвен приглушенно вздохнул и снова приник к ее губам, обхватив лицо девушки своими теплыми ладонями. Грейс округлила от удивления глаза, но он подался к ней всем телом, прижав ее спину к твердому дереву. Дверь закрылась с металлическим щелчком.
На этот раз в его поцелуе не было ничего неуверенного и осторожного. Он был требовательным и пугающе чувственным. И когда Рутвен раздвинул ее губы своим языком, шок быстро сменился вспышкой желания, и она ответила на его поцелуй.
Как и вчера в гостиной, она чувствовала, как тепло его прикосновений проникает в ее плоть, расплавляя все на своем пути. Ее и раньше целовали. Но никогда она не испытывала ничего подобного. Милостивый Боже, если он продолжит в том же духе, у нее совсем не останется воли.
Вначале робко, затем более уверенно ее руки скользнули вверх по мягкой шерсти его сюртука и легли ему на плечи. Повинуясь инстинкту, Грейс позволила своему языку переплестись с его языком, и, к своему стыду, почувствовала, что ее живот прижался к твердому передку его брюк.
Одной рукой Рутвен обнимал ее за талию, другой держал за подбородок, и для женщины, которая слишком долго не видела нежности, это было так много. Грейс самозабвенно льнула к нему, моля об ощущениях, которые избавят ее от одиночества и тоски, в какие бы темные пещеры ни увлекал ее этот опасный мужчина. Она всхлипнула, готовая покориться.
Возможно, этот звук заставил Рутвена остановиться.
Он тихо выругался и отстранился от нее. Только лишившись его поддержки, Грейс поняла, что ноги не держат ее, и обмякла, прислонившись к двери.
Он отступил на шаг с непроницаемым видом. Затем повернулся и, подойдя к одному из узких, засиженных мухами окон, уперся ладонями в подоконник, склонив голову.
Грей смущенно молчала. Боже, что он мог подумать о ней?
— Милорд, я…
Маркиз поднял одну руку, вцепившись другой в край запыленного подоконника.
— Пожалуйста, помолчите…
Все еще испытывая слабость в коленях, девушка робко шагнула к нему.
— Я…
— Оставайтесь там, Грейс, прошу вас, — бросил он низким от сдерживаемых эмоций голосом. — Мой маленький эксперимент оказался… опасной ошибкой.
Грейс, однако, приблизилась к нему и положила руку ему на плечо. Он дернулся как норовистый конь, не отрывая взгляда от струек дождя, стекавших по стеклу.
— Вы сердитесь на себя, — промолвила она. — А мне немножко стыдно. Но это был всего лишь поцелуй. Сейчас мы сами непохожи на себя.
Рутвен закрыл глаза и сделал глубокий медленный вздох.
— Боюсь, я очень похож на себя, мадемуазель Готье, — сказал он наконец. — Имейте это в виду, если вы ничего больше не вынесли из этого маленького эпизода.
