Эльза Вернер - Цветок счастья
– Ну, конечно! Кто не знает этой красотки? – непринужденно ответил Генрих. – Она вас послала ко мне?
– Кто? Гундель? – злобно воскликнул Винцент. – Разве вы уже так близки с ней, что она может посылать к вам посыльных? Впрочем, я так и думал!
С грозным видом крестьянин подошел ближе к Генриху, но тот продолжал стоять, спокойно скрестив на груди руки, и сухо проговорил:
– Берегитесь, Винцент Ортлер! Вы подошли слишком близко ко мне со своей палкой, это может мне не понравиться.
Этот холодный тон подействовал на крестьянина; он стиснул зубы от злости, но все-таки медленно отошел.
– Что вы хотели мне сказать? – спросил Генрих после некоторой паузы.
Винцент ответил не сразу. Он внимательно осмотрел своего противника, точно взвешивая его силы, и, наконец угрожающим тоном произнес:
– Мне нравится Гундель!
– Прекрасно. Что же дальше?
– А дальше то, что я не желаю, чтобы она болтала и шутила с городскими господчиками.
– Тогда запретите ей это!
Винцент горько рассмеялся.
– Так она меня и послушает! Гундель делает, что хочет; если она видит, что мне что-нибудь не нравится, то нарочно будет делать это.
– Это доказывает ее любовь к вам, – насмешливо проговорил Генрих. – Но какие у вас, собственно, права на Гундель? Она ваша невеста?
Глаза молодого крестьянина снова злобно сверкнули.
– Если бы вы не приехали сюда, то она давно была бы моей невестой, но с тех пор, как вы здесь, с Гундель нет сладу. Одним словом, я хочу знать, в каких вы с ней отношениях?
Этот вопрос был задан таким странным, вызывающим тоном, что всякий другой на месте Генриха отвернулся бы от грубого крестьянина и не ответил бы ему ни слова, но Генрих заинтересовался им и, улыбаясь, ответил:
– Винцент Ортлер, очень нехорошо с вашей стороны набрасываться на человека на улице и задавать ему такие странные вопросы. Но в вас есть что-то оригинальное, и, несмотря на вашу дикую выходку, вы мне нравитесь.
– Это мне безразлично, – проворчал Винцент. – Я требую ответа на свой вопрос; ответите ли вы мне или нет?
– Если вы будете говорить со мной таким тоном, тогда нет!
– Подумайте хорошенько! Если мы не разойдемся по-доброму, то…
– Что будет? – насмешливо перебил его Генрих.
– То может произойти несчастье!
– Ах, вы мне угрожаете? – воскликнул Генрих. – В таком случае я прекращаю этот разговор. Силой меня ни к чему нельзя принудить!
Винцент обеими руками схватил свою палку, точно собираясь ударить ею, но остановился.
– Впрочем, можете не отвечать, – глухо, хриплым голосом сказал он. – Я сам вижу, как обстоит дело. Несколько дней тому назад я встретил вас, когда вы шли с Гундель; смеху и шуткам не было конца. Тогда я еще, конечно, не знал ничего определенного, ну а теперь не советую вам гулять с ней. Если я еще когда-нибудь встречу вас вместе, это плохо кончится. У меня есть дома ружье, из которого я могу подстрелить в случае нужды не только дичь. Помните о Винценте Ортлере.
Не дав времени Генриху что-нибудь возразить на его слова, крестьянин повернулся и направился вниз.
«Странный малый! – подумал Генрих и посмотрел ему вслед, качая головой. – Интересно бы знать, что ему нужно от меня? Спрошу при случае Гундель».
Не придавая никакого значения угрозам Винцента, точно это была шутка, Генрих беззаботно пошел вперед и скоро был у дома Амвросия.
Старик сидел на скамеечке возле дверей дома и чинил свой топор; при виде гостя его лицо озарилось радостной улыбкой.
Молодой человек еще издали весело закивал ему головой и, подойдя ближе, дружески протянул ему руку.
– Вот и я! Надеюсь, завтра будет хорошая погода, и ничто не помешает нам подняться в горы.
– Я тоже так думаю, – ответил Амвросий, поглядывая на небо. – Если день будет сумрачный, тогда не стоит и идти, так как дорога очень плохая. Целыми часами нам придется пробираться через снежные сугробы и ледники. Если бы мне предложил пойти кто-нибудь другой, а не вы, господин Кронек, то я сразу отказался бы, ну а вы – дело другое. Трудно поверить, что вы обитатель равнин, когда видишь, с какой легкостью вы лазаете по горам.
– Да, во мне есть что-то козлиное, поэтому мне так ненавистна моя канцелярия в министерстве. Меня пробирает дрожь, как только я подумаю о своей службе. Как бы мне хотелось навсегда остаться в горах с вами, Амвросий, и уметь так ловко обращаться с топором и заступом, как это делаете вы!
– Я… я тоже был бы рад, если бы вы остались со мной, – приветливо проговорил старик, доброжелательно оглядывая стройную фигуру молодого человека. – Только крестьянская жизнь вряд ли пришлась бы вам по вкусу, в особенности зимой, когда не видно ни души вокруг.
– Возможно, что меня снова потянуло бы к людям. Пожалуйста, продолжайте свою работу, а я полюбуюсь солнечным закатом; он так красив в горах.
Генрих опустился на скамейку рядом с хозяином, снова принявшимся за свою работу.
С того дня, как молодой человек после одной из своих горных прогулок зашел к Амвросию, чтобы напиться у него молока, между хозяином горной гостиницы и Генрихом установились почти дружеские отношения. Старый мрачный крестьянин, никогда ни с кем не разговаривавший, сразу полюбил веселого, приветливого горожанина. Ему казалось, что солнечный луч врывается в его жилище, когда туда входил его новый знакомый. «Господин Кронек точно околдовал меня», – часто думал старик и не мог себе представить, что мог бы в чем-нибудь отказать «молодому барину».
Маленькая горная гостиница помещалась у самого подножья высокой скалы, почти всегда покрытой снегом. На середине вершины находился огромных размеров ледник, отливавший на солнце всеми цветами радуги.
Домик Амвросия совершенно терялся среди окружавших его громад. Казалось, что достаточно было бы одного сильного порыва ветра, чтобы от горной гостиницы не осталось и следа. А между тем маленький домик вынес уже не одну бурю и все продолжал стоять так же прямо, не поддаваясь непогоде, как и его хозяин, которого не могли сломить ни старость, ни все пережитые невзгоды.
Генрих молча сидел на одном месте, пораженный величием окружавшей его природы.
– Итак, денька через два вы покидаете нас, – нарушил вдруг молчание хозяин дома. – А когда же вы вернетесь обратно?
– Вероятно, не раньше будущего года. До тех пор придется потерпеть и довольствоваться воспоминаниями.
– Ну, я думаю, что вспоминать вы будете не горы, а нечто другое, – с необычным для него юмором заметил старик. – Мне кажется, господин Кронек, у вас там, внизу, есть зазноба.
Щеки молодого человека покрылись предательской краской, но он шутливо покачал головой и, смеясь, возразил:
