Анастасия Логинова - Усадьба
— А зачем вам кем-то притворяться?
Андрей сперва, казалось, удивился такому вопросу, а потом в глазах его появилась хитринка, и он ответил:
— Я же говорил, что не спешите записывать меня в полные противоположности Евгению. А впрочем, не будем клеветать на Ильицкого: он один из честнейших и благороднейших людей, которых я знаю. А знаю я его давно, с детства.
И тут я вспомнила, что с первого дня знакомства хочу задать Андрею один вопрос о его детстве. Точнее, о молодости его батюшки:
— Андрей, давно хотела спросить… вы говорили, что ваш батюшка знал Эйвазовых, едва они только въехали в усадьбу. Должно быть, он знаком был и с прежними хозяевами?
— Насколько я знаю, да… - отозвался он, - отец рассказывал о них кое-что. Но, право, Лидия, история той семьи довольно печальна, а мне не хотелось бы омрачать этот момент.
Договаривал он уже совершенно интимным шепотом мне на ухо, так что мне действительно стало неловко. Немедленно выйдя из-под навеса в дождь, я сказала:
— Я полагаю, нам лучше вернуться в дом, Андрей Федорович.
И, не оборачиваясь, поспешила по знакомой тропинке меж кустов к выходу из парка.
Глава XVII
— Лиди, ты вся вымокла! – воскликнула Натали, едва я вернулась в дом.
Не слушая возражений, она схватила меня за руку и повела наверх. Вместе со мной вошла в комнату, но, закрыв дверь, взглянула на меня глазами, в которых стояли слезы и обида.
— Что случилось? – невольно спросила я.
— Ты еще спрашиваешь?! – Мне даже стало не по себе: в голосе моей подруги ясно звучала злость, и зла, судя по всему, она была именно на меня: - мы договаривались играть по-честному, чтобы Андрей сам выбрал, а ты… ты поступаешь нечестно! Отвратительно ты поступаешь! – Натали сжала кулачки. - Зачем ты осталась с ним наедине? Я видела, как вы обнимались в беседке!
— Натали… - начала было я, но замолчала, не зная, что говорить.
Что я могу возразить? Разумеется, Натали все истолковала неправильно, но и я повела себя ужасно неосмотрительно. А что, если нас с Андреем видел кто-то еще?!
А она продолжала смотреть на меня, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Никогда прежде мы не сорились столь серьезно. И я поняла вдруг, что эта ссора вполне может стать последней – вот тогда мне стало по-настоящему страшно.
— Ты хочешь, чтобы я уехала и не мешала вам с Андреем? – спросила я едва слышно и вполне серьезно.
Если бы она сказала: «Да, хочу», я бы, наверное, и впрямь уехала. Да, мне очень нравился Андрей. Может быть, даже больше, чем нравился, но… Натали единственный мой родной человек в целом мире. Единственный, кому я могу верить – даже не смотря на нашу ссору. А Андрей… наверняка это все несерьезно и скоро пройдет.
Натали же, услышав мой вопрос, растерялась. Ненависть из ее взгляда мгновенно исчезла – как будто она и не предполагала такой исход разговора. И, вероятно, тоже задавалась сейчас вопросом: конец ли это нашей дружбе? Через мгновение она снова нахмурилась, но уже как обиженный ребенок, без этой сбивающей с толку злости:
— Даже не думай! – и состроила язвительную гримаску: - Андрея, боюсь, безумно расстроит твой отъезд. А вообще, знаешь что… если ты готова так легко от него отказаться, значит, ты его не любишь. – Лицо ее снова просияло: - так что, не надейся теперь, подружка, что я молча отойду в сторону!
Сказав это, она посмотрела на меня со всей холодностью, на которую была способна, развернулась и вышла за дверь.
***Дождь так и лил до самого вечера, навевая на всех скуку. Правда, к обеду произошло кое-что, что, несомненно, привело всех обитателей усадьбы в хорошее настроение: из своих комнат спустился Максим Петрович! Спустился практически сам, лишь поддерживаемый под руку своей женой. Андрей, который со дня приезда проводил с ним очень много времени, заверил, что общество и небольшие прогулки пойдут выздоравливающему Эйвазову только на пользу.
— Вот только волнений вам пока стоит избегать, - сказал Андрей Максиму Петровичу, но взглядом в этот момент обводил почему-то остальных домочадцев.
— Значит, политические газеты прячьте от меня подальше! – скрипуче рассмеялся на это Эйвазов, и все моментально подхватили его смех.
И даже после обеда, когда Максим Петрович устал и снова поднялся к себе, домочадцы как будто по инерции все еще продолжали общаться довольно благодушно, и, так как дождь за окном делал прогулки невозможными, все оставались в гостиной.
Madame Эйвазова наперебой с Людмилой Петровной донимали разговорами князя Орлова; иногда вставлял пару реплик и Вася, уже вернувшийся из своей поездки и читавший сейчас газету. Я тоже не решалась уйти, но больше молчала и пыталась сосредоточиться на сюжете книги, что взяла в библиотеке. Даже Ильицкий, хоть и боролся явно с желанием покинуть нашу теплую компанию, но только вышагивал с тоской на лице от одного окна к другому.
Хоть сколько-нибудь весело было, кажется, лишь Андрею и Натали, которые напару играли в преферанс, так как все остальные отказались. Андрей выигрывал раз за разом, а Натали, кажется, уже не знала, куда прятать тузы и марьяжных королей из своей раздачи[22]. Почему-то она считала, что внимания мужчины можно добиться только грубо льстя ему и подыгрывая – никогда я этого не понимала.
В очередной раз собирая выигрыш, Андрей вдруг сказал:
— Господа, а почему бы нам не поиграть во что-то всем вместе? В шарады или хоть фанты? Скука же смертная!
— Предлагаю поиграть в «молчанку», - отозвался Ильицкий, глядя на залитое дождем окно. – Как вы на это смотрите, Лиза?
Эйвазова смутилась – ее наигранно веселый щебет с князем и впрямь звучал громче других голосов и, должно быть, порядком всех утомил. Неловкость снова сгладил Андрей:
— Нет, друг мой, увольте, все в этом доме знают, что в «молчанке» у тебя нет конкурентов.
— А давайте и правда поиграем в фанты? Сто лет не играла в фанты! – подхватила затею Натали. – Чур, я вожу!
Она живо подскочила, схватила зачем-то пустую вазу из шкафа и принялась обходить домочадцев, и те с некоторой неохотой, но все же подчинились.
— Я не знакома с правилами этой игры… - призналась я, когда она подошла ко мне.
— Все просто, - охотно отозвалась Натали, - в эту вазу собираем залог – фанты, какие-нибудь безделушки от каждого по одной, а потом ведущий, то есть я, не глядя тянет из вазы фант и дает его владельцу задание. Любое задание. Впрочем, если ты не умеешь, то можешь не играть.
Она, улыбаясь самым невинным образом, вынула из мочки уха серьгу и положила ее в вазу. Недобрые у меня были предчувствия относительно этой игры, но я ответила:
— Нет, отчего же, я с удовольствием поиграю. - Серег я не носила, так что пришлось отстегнуть от ворота мамину брошку и положить ее к другим вещицам.
А игра оказалась и впрямь веселой – отчего мы никогда не играли в нее в Смольном? Натали с ее богатым воображением давала «фантам» задания хоть и не вполне безобидные, но и не выходящие за рамки дозволенного. К тому же веселые. Например, Васе выпало жонглировать сырыми яйцами – и у него это даже получалось! До тех пор, пока Натали, восхищенная ловкостью брата, не принялась выхаживать вокруг него, смеясь при этом и хлопая в ладоши. Это, разумеется, Васю сбило, и все яйца тотчас оказались на полу, его ботинках и ее платье – все остальные успели благоразумно отпрыгнуть в сторону. Однако именно этого все как будто и ждали – и смеялись совершенно искренне. Вася же, дурачась, набросился на сестру с упреками:
— Это ты все виновата! Ну, Наташка, берегись!..
Натали же, взвизгнув, бросилась от него убегать – сперва они носились вокруг софы, потом Натали пыталась спрятаться за необъятной спиной Людмилы Петровны:
— Тетечка, спасите меня! – довольно визжала она.
— Хватит озорничать, уймитесь, негодники!.. – почти умоляла та, однако смеялась аж до слез.
Потом Натали, совершенно потеряв стыд, принялась носиться уже вокруг Ильицкого – единственного, кто стоял с кислой физиономией. Он же их веселье и прекратил – грубо, но действенно. Просто приподнял Натали над полом и вручил ее хрупкое тельце брату:
— Если захочешь ее убить, я с удовольствием помогу.
— Фу, какой ты бука, Женечка! – обиженно надулась Натали: - знаешь, что! Я даю задание тебе рассмешить меня – прямо сейчас!
И, демонстративно нахмурившись, встала напротив него.
— Может, сначала хотя бы залог мой отдашь?
— Да пожалуйста! – Натали не глядя сунула руку в вазу и вытянула десятирублевую ассигнацию, лишний раз демонстрируя, что прекрасно осведомлена, кто что поместил в вазу, и что у Ильицкого нет фантазии даже для того, чтобы положить безделушку, а не деньги. – Вот твой залог. А теперь рассмеши меня.
Все замерли в ожидании, что Евгений Иванович станет рассказывать анекдот, шутку или хоть фокус покажет, а тот предельно медленно расправлял свою десятку, укладывал ее в портмоне, а потом вдруг поднял перед носом кузины указательный палец.
