Анастасия Логинова - Усадьба
— Женя! – крикнул он, пытаясь передать ему свою ракетку, - Женя, твоя очаровательная кузина превзошла своего учителя – я совершенно выдохся.
Ильицкий мрачно взглянул на него, потом на Натали и буркнул:
— Я не умею играть.
— Раньше ты играл весьма недурно, - хмыкнул Андрей.
— Я разучился.
— А я как раз умею! – подскочил к ним князь Орлов. – Наталья Максимовна, я, правда, не очень хорошо играю, можно сказать совсем плохо, к тому же я левша, но…
— Нет-нет, благодарю, Михаил Александрович, - не дослушала его моя подруга и бросила ракетку на траву, - я тоже ужасно устала… с непривычки, наверное. Теперь я хочу выпить лимонада. У меня идея: пойдемте все пить лимонад!
С этими словами она взяла под руку с одной стороны Андрея, с другой Ильицкого, и все они двинулись к столу. Пришлось к сему процессу – питию лимонада – присоединиться и мне.
— О, - сказала вдруг Лизавета Тихоновна, отпив немного из стакана, - Михаил Александрович, да у вас орден на груди! Как я раньше не замечала… Это ведь «Святая Анна»? За боевые заслуги, должно быть?
Князь отчего-то покраснел и попытался встать так, чтобы орден был не виден.
— Да, - выдавил он, - но, право, этот орден всего лишь третьей степени, и награждали им почти всех офицеров в нашей части…
— Так вы тоже были на войне? Как Женя? – живо обернулась к нему Натали.
В ее глазах даже появился интерес к персоне князя – именно на это и рассчитывала, очевидно, ее мачеха. О том, что Ильицкий участвовал в русско-турецкой войне, рассказала Натали я. Под большим секретом и, взяв с нее слово, что поднимать эту тему она нигде и никогда не станет.
— Да… - снова выдавил на ее вопрос князь, краснея еще больше. – Нам с Андреем все же довелось побывать на Балканах, но уверяю вас, я не сделал совершенно ничего примечательного, вот Андрей – другое дело, его наградили орденом Святого Георгия[20]! И Женю тоже – Жене даже пожаловали золотое оружие «За храбрость»!
— Это правда?! – Натали забыла о князе и с восторгом повернулась к кузену.
— Да, Наташа, это правда, - неохотно подтвердил Ильицкий.
Я в этот момент хотела было заметить, что Андрею с Мишей для этого даже академию бросать не пришлось, но сдержалась. Натали же, поняв, что подробностей от кузена не дождется, перевела взгляд на Андрея:
— Как здорово! А за что вам пожаловали орден, Андрей Федорович?
По всему было видно, что и Андрею не слишком хотелось обсуждать это, но так как воспитан он было гораздо лучше Ильицкого, то все же пояснил кратко:
— Мы стали свидетелями того, как десяток солдат попали в окружение. Нужно было действовать быстро, и Евгений подбил меня и еще нескольких офицеров прорвать окружение и вывести их. Что мы, собственно, и сделали, а командование сочло, что это геройский поступок.
— Так вы рисковали жизнью ради простых солдат? – изумилась Натали, глядя на Андрея с уже не скрываемым обожанием.
— А что такого в том, чтобы рисковать жизнью ради солдат? – мрачно спросил Ильицкий.
— Я просто хотела сказать, что это действительно очень героический поступок! Очень мало кто из офицеров на такое бы решился, я уверена!
— Что-то погода портится, я, пожалуй, вернусь в дом… - молвила Лизавета Тихоновна устало, но ее ухода даже никто не заметил.
— Знаешь, что меня больше всего удивляет в современной молодежи, Наташа? – продолжал Ильицкий со злой ухмылкой. - Что вы беретесь судить о вещах, в которых ровным счетом ничего не смыслите. Ты понимаешь, дорогая кузина, что только что оскорбила всех российских офицеров вместе взятых?
На Натали было жалко смотреть во время этой тирады: мне казалось, что еще одно слово Ильицкого, и губы ее задрожат, и она расплачется.
И я опять не сдержалась.
— Евгений Иванович, - заговорила я, пытаясь не показывать, как я не выношу этого человека, - никто из присутствующих здесь не сомневается, что у вас знаний о жизни больше, чем у восемнадцатилетней девицы, ведь вы напоминаете об этом при каждом удобном случае. Но поступок ваш действительно скорее исключение из правил, потому что в России никогда не ценили солдат, использовали их как пушечное мясо. Кто из ваших полководцев сказал «Мужиков бабы ещё нарожают, а за лошадей золотом плачено!» - Апраксин, кажется? Но преподносилось это всегда в России как безграничная храбрость русского солдата, будто у этого солдата и правда с рождения была единственная цель – умереть где-нибудь… при обороне Севастополя[21] или в очередной русско-турецкой войне из-за того только, что российскому императору захотелось в очередной раз расширить границы.
— Если уж вы сами затронули Крымскую войну, то я смею напомнить, что в тот раз и речи не шло о расширении границ – Россия лишь оборонялась: защищала свои же земли, свой флот и своих братьев по вере.
— Да, защищала братьев по вере… Россия всегда желала освободить христианские народы Балкан от власти Османской империи – что, быть может, и можно было бы назвать благородным, если бы не очевидна была подоплека – желание захватить контроль над Черноморскими проливами.
— А у народов Европы цель, разумеется, была самой благородной! – хмыкнул Ильицкий. - Как писали французские газеты? «Реванш за поражении 1812 года»? Только знаете, Лидия, в России герои обороны Севастополя будут прославляться в веках, а вот в странах Запада обстоятельства Крымской войны будут всегда умалчиваться, потому что три сильнейших мировых державы целый год пытались сломить сопротивление горстки российских солдат и офицеров… Что это, если не храбрость? Недоступная, очевидно, для понимания некоторых…
В этот момент над головами грянул раскатистый гром, и тотчас как из ведра хлынули потоки воды – в считанные секунды я оказалась вымокшей. Однако наш с Евгением спор, делающийся с каждой репликой все более и более жестким, это прекратило моментально.
— Боже, как холодно! – взвизгнула Натали, одетая куда легче меня.
— Возьми… - Ильицкий, стоявший к ней ближе всех, скоро набросил свой сюртук ей на плечи. – И в дом скорее, ты же простудишься!
Он взял ее под локоть, они почти бегом скрылись за кустами. Князь Орлов, мечтающий предложить Натали хоть какие-то свои услуги, не замедлил мчаться следом. Андрей тоже направился было за ними, но остановился и оглянулся на меня. А я, даже не делая попыток укрыться от дождя, упрямо отвернулась, давая понять, что лучше буду мокнуть, чем снова увижусь сейчас с этим ужасным человеком.
— Лидия, вы же простудитесь, пойдемте в дом! – перекричал Андрей шум дождя.
— Не простужусь! – я рукой откинула с лица мокрые волосы и упрямо продолжала стоять на месте.
Если честно, мне в тот момент больше всего хотелось остаться одной, чтобы остынуть – я даже холода дождевых капель не чувствовала, потому что кипела от злости. Но Андрей, видимо, счел невозможным оставить девушку одну под дождем и вернулся.
— Там есть беседка, давайте хотя бы в ней укроемся… - он указал на заросли сирени, среди которых и правда виднелась решетчатая деревянная беседка.
Не став спорить, я подобрала юбки и побежала туда.
Беседкой это сооружение можно было назвать с большой натяжкой: всего лишь деревянный навес, протекающий во многих местах, под которым едва ли мог укрыться и один человек. Но это было лучше, чем ничего.
Мы с Андреем вынуждены были стоять довольно близко друг к другу, причем на мне был его сюртук, укрывающий от холода, а рукой он держался за перекладину так, что почти приобнимал меня. Однако ж мысль, что мне нужно смутиться, пришла не сразу.
— Отчего он так ненавидит меня?! – в сердцах вопросила я, говоря, конечно же, об Ильицком. – Что я ему сделала?
— Вас? Помилуйте!.. – рассмеялся над ухом Андрей. – У Ильицкого просто совершенно несносный характер и зашкаливающее чувство собственной важности – его нужно либо любить таким, каков он есть, либо прибить – третьего не дано. А женщин он вообще считает… как бы вам сказать помягче… В общем, он как-то высказался, что некоторые породы собак умнее женщин.
Я бросила на Андрея взгляд, полный возмущения, но он снова рассмеялся. И теперь только, увидев глаза Андрея так близко, я несколько смутилась и отодвинулась от него, чувствуя, как он не сводит взгляда с моего лица.
— Не понимаю, как вы можете дружить с таким человеком… – сказала я, потому что грозило повиснуть неловкое молчание.
— Боюсь, вы слишком хорошего мнения обо мне, Лидия, - заметил Андрей. – Если я до сих пор не рассорился с Евгением, то, вероятно, не слишком-то от него отличаюсь.
— Вы тоже считаете, что собаки умнее женщин?
— Нет, что вы, не в этом смысле! – снова рассмеялся Андрей и уже серьезнее добавил, поймав мой взгляд: – по крайней мере, не всех женщин. Вы удивительная, Лиди, мне так легко с вами, будто мы знакомы всю жизни. Не нужно никем притворяться и что-то из себя воображать.
