Хиллари Эскотт - Испытание любви
— Иди себе подобру-поздорову, Тони.
— Позволю себе небольшой совет, сладкая моя, — спокойно произнес тот. — Берегись, Франческа от своей цели не отступит.
— Спасибо, я в курсе.
— Потанцуй со мной, и я расскажу тебе еще кое-что.
Нет, он неисправим!
— Ни за что на свете, пускай даже от этого зависит моя жизнь!
Бьянка вновь обнажил в улыбке великолепные зубы.
— Возможно, ты близка к истине. — Он бегло взглянул в сторону, где стоял Коста. — Киприади
не тот человек, чтобы разрываться надвое.
Скорее всего, он предпочтет поддерживать отношения только с одной из вас.
Уж это верно, молчаливо согласилась Мей, внезапно ощутив мурашки на коже.
А Бьянка продолжил:
— Может как-нибудь встретимся за чашечкой кофе, поболтаем о старых временах?
— Шутишь?
Антонио был настолько толстокожим, что временами это даже веселило.
— Что ж, тогда давай разойдемся друзьями. Мей окинула его хмурым взглядом.
— Когда будешь отчитываться перед Франческой, скажи, что у нее нет ни единого шанса.
С этими словами Мей встала, испытывая настоятельную потребность хотя бы ненадолго сменить обстановку. Повернувшись, она увидела высокий силуэт мужа, стоявшего в некотором отдалении. Казалось, Коста полностью поглощен разговором с приятелем. Внешне он выглядел совершенно спокойным. Однако Мей слишком хорошо знала своего мужа, чтобы по мимолетно брошенному взгляду понять, что он не пропустил ни одного нюанса из всего происходящего. Это обстоятельство напугало ее.
Мей направилась к мужу. Когда она приблизилась, тот представил ее собеседнику, а потом заставил замереть от неожиданности, демонстративно стиснув руку. Несколько мгновений супруги стояли, сплетя пальцы.
Что это? — думала Мей. Поддержка? Защита? Или он просто хочет показать, кому я принадлежу на самом деле?
Приятель Косты извинился и отошел.
— Может, пора отправиться домой? — спросил Киприади.
Мей изобразила беззаботную улыбку и провела кончиками пальцев по щеке мужа.
— И испортить Франческе удовольствие? Коста поймал ее руку и поцеловал в ладонь. От его внимания не уклонился тот факт, что глаза Мей в этот момент слегка расширились и потемнели, а губы непроизвольно дрогнули, на мгновение придав ей очень трогательное выражение.
— Ты сейчас похожа на хрупкий стеклянный сосуд, готовый свалиться с края стола и разбиться на тысячу осколков, — мягко заметил он. — Думаю, мы все же уедем.
Мей вздернула подбородок.
— Я ни капельки не устала. Кроме того, здесь звучит музыка и мы обязательно должны потанцевать.
Они действительно присоединились к нескольким парам, ловко двигавшимся под быструю ритмичную музыку, которая вскоре сменилась медленной. Коста притянул жену к себе и заключил в объятия.
Это было блаженство. Мей почти забыла о том, где они находятся, и обо всем остальном, кроме обнимавшего ее мужчины и чувствах, которые он в ней пробуждал.
Она ощутила прикосновение его губ к макушке, потом к виску и, когда они переместились к мочке уха, издала едва слышный стон.
Коста так плотно прижал Мей к себе, что она превосходно чувствовала его возбужденное состояние.
— Ты прав, нам пора возвращаться домой, — в конце концов вынуждена была признать Мей.
Тихий смех мужа заставил ее сердце радостно забиться. По всему телу Мей разлилось тепло.
— Ты ничего не оставила на столе? — спросил Коста у жены.
Та покачала головой, и они направились к выходу, время от времени останавливаясь, чтобы попрощаться со знакомыми. Уже у самых дверей они столкнулись с Франческой.
— Вы уходите?
Мей подчеркнуто вежливо улыбнулась.
— У нас обоих завтра напряженный день.
— Устала, дорогая? — Лицо итальянки было непроницаемым. — Вероятно, Коста находит, что из-за недостатка жизненных сил ты бываешь… — она сделала паузу, словно подбирая подходящее слово на чужом языке, — утомительна?
— Наверное, ты хотела сказать, что у меня повышенная утомляемость? — мило улыбнулась Мей. — Так было бы гораздо вежливее. — Она уловила злобное выражение, мгновенно скользнувшее по лицу Франчески, но не подала виду, что заметила его. — Всего хорошего, дорогая.
А ведь это только начало ее завоевательного похода, думала Мей, идя рядом с мужем к лифту. Чего же ждать от Франчески в дальнейшем?
Она молчала все время, пока Коста вел «порше» по городским улицам.
— Что-то ты притихла.
Мей взглянула на мужа, однако в сумерках не смогла различить выражения его лица.
— В наблюдательности тебе не откажешь, — хмуро произнесла она.
Коста быстро посмотрел на нее.
— Тебя беспокоит Франческа?
— Ты к тому же и проницателен.
Киприади немного помолчал, потом спросил:
— И Антонио?
Мей ответила не задумываясь.
— Это все в прошлом.
— С того места, где я стоял, беседуя с приятелем, все выглядело иначе.
Мей набрала полную грудь воздуха, потом медленно выдохнула.
— Надо было встать поближе. — Она вдруг невесело рассмеялась. — Тогда бы ты собственными ушами услыхал, как я велела ему убираться прочь.
— Это потребовало столько времени? — обронил Коста, сворачивая в ведущую к их дому аллею.
Мей подождала, пока автомобиль минует ворота.
— Мы обсудили кое-что еще, — пояснила она после паузы. — Антонио сказал мне, что Франческа очень серьезно настроена на твой счет и готова на все.
Мей подождала, пока муж откроет электрические двери гаража и въедет внутрь. Когда Коста заглушил двигатель, она выскользнула из автомобиля.
Спустя пару минут они вместе прошли через холл.
— Вот оно что! — насмешливо протянул Киприади, останавливаясь посреди лестницы. — А роль Бьянки, как я понимаю, заключается в пособничестве дьявольскому плану Франчески?
— Именно.
— Будь осторожнее с этим человеком, солнышко, — попросил Коста. — Он уже один раз заставил тебя страдать. Я не стерплю, если он сделает это вторично.
— Не стерпишь? — Мей показалось, что она ослышалась. — Брось, не разыгрывай из себя ревнивого супруга!
— Ну почему сразу ревнивого? Лучше сказать, заботливого.
Коста не сделал ни единого движения, однако Мей почудилось, что все его тело напряглось, и она мгновенно отреагировала на это.
— Антонио…
— Был частью твоей жизни, пока ты не стала моей, — произнес Киприади с угрожающим спокойствием.
Как и те женщины, что принадлежали Косте до меня, пронеслось в мозгу Мей. В ее желудке вдруг словно образовалась пустота. Одна лишь мысль об этих особах — и о том, сколько их было, — сводила Мей с ума.
