Мэри Маргарет Кей - Дворец ветров
Мулрадж с довольной ухмылкой пронаблюдал за частыми вспышками, сообщавшими «друзья, не нападать», и под конец рассмеялся: он знал, что Аш собирается повернуть обратно, когда они благополучно пересекут границу, и был уверен, что на сей раз попыток устроить засаду не последует. Рана не рискнет напасть на хорошо вооруженный отряд, возглавляемый самим сахибом, а к тому времени, когда выяснится, что сахиба с ними больше нет, будет уже поздно инсценировать очередное несчастливое происшествие.
Все это заняло довольно много дней. Но они не тратили времени даром. Люди, не имевшие палаток, занимались строительством шалашей для защиты от палящего солнца и ночной росы, и, хотя Бхитхор отнюдь не изобиловал лесами, Мулрадж – предвидя длительное пребывание здесь и беспокоясь о лошадях, поскольку установилась жаркая погода, – поставил людей валить метельчатые пальмы и алые деревья дак, и вскоре на территории лагеря выросли два десятка крепко сколоченных навесов, крытых пальмовыми листьями и озерным тростником.
Аш и его панчаят, со своей стороны, чуть ли не ежедневно наносили визиты во дворец, где вели бесконечные споры с визирем и одним из двух старших министров, а иногда с самим раной, пытаясь разрешить тупиковую ситуацию и убедить последнего выполнить свои обязательства или хотя бы умерить свои требования. Они также устроили несколько торжественных обедов для него и его придворных, советников и вельмож, а один раз, когда рана передал, что не может присутствовать из-за мучительного приступа фурункулеза, они предложили ему воспользоваться услугами Гобинда в надежде, что неоценимый хаким Кака-джи сумеет облегчить боль и таким образом снискать расположение правителя.
Гобинд не только успешно снял боль, но и добился полного исцеления пациента от недуга, перед которым были бессильны собственные хакимы раны. Благодарный пациент наградил своего спасителя горстью золотых мухуров и подарил Кака-джи золотое кольцо с огромным рубином, однако его позиция относительно условий брачного договора осталась неизменной. Несмотря на все положительные результаты, достигнутые Ашем и его товарищами, они с таким же успехом могли обращаться со своими доводами к колоннам Диван-и-Ама и устраивать торжественные обеды для местных голубей; а когда наконец вернулся посыльный с долгожданным ответом от политического офицера, письмо оказалось почти в точности таким, как предсказывал Мулрадж.
Политический офицер майор Спиллер признавался, что сильно встревожен сообщением капитана Пелам-Мартина. Он мог лишь предположить, что капитан Пелам-Мартин либо неверно понял предложения раны, либо не обнаружил должного терпения в общении с правителем и его министрами. Майор отказывался верить, что рана намерен нарушить свое слово, но он допускал возможность обоюдных заблуждений: вероятно, стороны неправильно поняли друг друга. Он советовал капитану Пелам-Мартину действовать без излишней поспешности, но с величайшей осторожностью и, указав на необходимость проявлять Такт, Любезность и Выдержку, напоследок выразил надежду, что капитан Пелам-Мартин сделает все возможное, чтобы избежать ссоры с правящим князем, который всегда был преданным приверженцем британских властей, а следовательно…
Аш молча вручил Мулраджу пять рупий.
Мяч опять отпасовали на его половину поля, и он понял, что ему придется вести переговоры без всякой помощи со стороны политического департамента – во всяком случае, в ближайшее время. Если он успешно справится с делом – что ж, прекрасно. А если нет, тогда он, и только он один, будет повинен в неудаче. Короче говоря, капитану Пелам-Мартину вменят в вину неспособность проявить такт, любезность и выдержку, а британские власти, располагая столь удобным козлом отпущения, по-прежнему останутся в превосходных отношениях и с Каридкотом, и с Бхитхором. Перспектива не из приятных.
«Я проигрываю так или иначе», – горько заключил Аш.
Он провел еще одну бессонную ночь (в последнее время их было слишком много), измышляя способ передать весточку Джули и гадая, почему она не пытается связаться с ним, зная, как он тревожится о ней. Ее молчание – хороший знак или дурной? Если бы он знал, ему было бы легче держаться нынешней линии поведения. Но пока он ничего не знает, остается опасение, что, если он продолжит вести переговоры с терпением и осторожностью, рекомендованными политическим офицером, промедление окажется губительным для Джули.
Аша пугал фактор времени. По идее, бракосочетание должно было состояться через несколько дней после прибытия невест в Бхитхор, и, очевидно, Джули (как и ему самому) не приходило в голову, что может быть иначе. Но вот уже три недели прошли за бесплодными переговорами, и минуло почти два месяца после ночи песчаной бури. Если ее надежды исполнились и она забеременела, вскоре почти не останется возможности выдать ребенка за родившегося прежде срока отпрыска раны. А если на сей счет возникнут хоть какие-то сомнения, Джули и ребенок умрут, как пить дать. Это будет проще простого. Ни один из представителей британской власти не задаст никаких вопросов, ибо смерть от родов – самое обычное дело и известие, что младшая рани Бхитхора скончалась, рожая недоношенного ребенка, ни у кого не вызовет удивления. Если бы только Джули прислала весточку! Она уже должна знать…
Той ночью Аш не сомкнул глаз. Он смотрел, как звезды медленно движутся в своих сферах и бледнеют в желтом зареве очередного рассвета, а когда солнце взошло, он снова отправился с Мулраджем и остальными в город (уже в четвертый раз на неделе), на встречу с визирем, которая оказалась не успешнее всех предыдущих.
В четвертый раз подряд их заставили ждать в передней более часа, а когда наконец впустили, они опять ничего не добились. Ситуация оставалась тупиковой. Рана не сомневался в своей победе и не собирался сдавать позиции, которые считал неуязвимыми. Напротив, он дал понять, что может даже потребовать более крупную сумму за женитьбу на дочери иноземки на том основании, что ему придется много заплатить жрецам за свое очищение после вступления в брак с такой женщиной. Данное мероприятие обойдется весьма дорого, намекнул визирь, и при существующих обстоятельствах требования жениха нельзя считать необоснованными.
Аш, отвечая от имени Каридкота, указал, что все это подробнейшим образом обсуждалось более года назад. Ничто не было сокрыто от представителей Бхитхора, и достигнутая договоренность была признана удовлетворительной обеими сторонами. Следует ли заключить, что бхитхорские эмиссары не имели полномочий выступать от лица своего правителя? А если они злоупотребили своими полномочиями, безусловно, ране не составило бы труда по возвращении послов отправить в Каридкот депешу о прекращении переговоров до того времени, когда он сможет поручить более компетентным людям возобновить обсуждение условий брачного договора. По крайней мере, рана мог остановить свадебную процессию, пока она не удалилась на значительное расстояние от своего княжества, а не позволять ей закончить путешествие. Подобное поведение, заявил Аш, не совместимо с достоинством и честью князя, а поскольку расходы на дорогу были огромными, об отказе от выплаты второй половины выкупа за принцессу Шушилу или о какой-либо прибавке к сумме, уже выплаченной за ее сводную сестру Анджули-Баи, не может идти и речи.
