Мэри Маргарет Кей - Дворец ветров
Начало не предвещало ничего хорошего, и в ходе встречи положение вещей не поправилось. Стороны обменялись приличествующими случаю комплиментами, непомерно многословными и растянутыми, а когда наконец обмен любезностями завершился, рана поднялся на ноги и, отпустив собравшихся придворных, прошествовал в зал для частных аудиенций в сопровождении своего визиря, старших советников и представителей Каридкота.
В Диван-и-Кхасе, в отличие от Диван-и-Ама, царила приятная прохлада. Здание представляло собой небольшой мраморный павильон, расположенный посередине регулярного сада и окруженный каналами, где били фонтаны, – это окружение не только пленяло взор и спасало от зноя, но и являлось залогом конфиденциальности, ибо ни один куст вокруг не имел достаточно больших размеров, чтобы послужить укрытием для соглядатая, а даже если бы каким-нибудь чудом незваному гостю и удалось незаметно проникнуть в сад, плеск фонтанов все равно не позволил бы ему услышать ни слова из разговора, происходящего в павильоне.
Ашу подали кресло, но рана разместился на покрытом ковром и усыпанном подушками помосте, аналогичном помосту в Диван-и-Аме, а остальные удобно расположились на прохладном мраморном полу. Слуги в форменной одежде раздали присутствующим бокалы холодного шербета, и в течение нескольких минут атмосфера казалась мирной и дружественной. Но это продолжалось недолго. Едва лишь слуги удалились, визирь, выступавший в роли выразителя интересов раны, принялся подтверждать худшие опасения Аша.
Он подошел к предмету разговора исподволь и окутал его словесным облаком цветистых комплиментов и любезных фраз. Но если убрать все не относящие к делу слова, ситуация представлялась ясной: рана не имеет намерения выплачивать в полном объеме выкуп за раджкумари Шушилу или жениться на ее сводной сестре Анджули-Баи, если плату за его согласие на брак с ней не увеличат в три с лишним раза против ранее оговоренной (и полученной). В конце концов, девушка имеет недостаточно высокое происхождение, чтобы стать женой столь благородной особы, как правитель Бхитхора, который принадлежит к одному из древнейших и знатнейших родов во всей Раджпутане. Рана уже пошел на огромную уступку, когда согласился хотя бы рассматривать возможность женитьбы на ней.
Справедливости ради следует заметить, что в качестве выкупа за Шушилу Нанду запросил весьма крупную сумму. Но, учитывая ее высокое положение, замечательную красоту и внушительное приданое, Шушила была ценным товаром на брачном рынке, и многие другие выражали готовность заплатить даже больше за такую жену, причем некоторые из претендентов были гораздо более влиятельными князьями, чем правитель Бхитхора. Нанду по своим собственным хитрым соображениям остановил выбор именно на нем, и послы раны не стали спорить из-за цены или возражать против выплаты половины авансом, а равно не отказались составить от имени своего господина расписку с обещанием выплатить остальное сразу по прибытии невесты в Бхитхор. Как ни велика была сумма выкупа, она в значительной степени возмещалась платой, потребованной за согласие раны взять в жены не только очаровательную Шушилу, но еще и Анджули-Баи в придачу; а поскольку относительно размеров второго выкупа у Нанду не возникло возражений, рана в конечном счете заключил выгодную сделку.
Но похоже, он не удовольствовался полученной выгодой и хотел большего. Гораздо большего. Дополнительная сумма, которую он потребовал за свою женитьбу на дочери фаранги-рани, значительно превосходила уже выплаченную половину выкупа за Шушилу, и если бы рана сейчас получил ее (а оставшуюся за ним самим половину не стал выплачивать), то вышло бы, что он приобрел даром двух невест с приданым да еще и извлек значительную прибыль из сделки.
Требование было настолько наглым, что даже Аш, готовый к чему-то подобному, поначалу не поверил, что понял все правильно или что визирь не переусердствовал в исполнении распоряжений раны. Быть не могло, чтобы он говорил серьезно! Но через полчаса споров, протестов и увещеваний стало ясно, что визирь просто выразил мнение своего господина и что все советники с ним согласны. Очевидно, теперь, когда невесты со своим приданым оказались фактически в западне, когда каридкотское войско находилось во власти гарнизонов и пушек двух фортов, а лагерь стоял в замкнутой долине, единственный выход откуда преграждал третий форт, Бхитхор не видел необходимости выполнять условия договора. Совет не только одобрял требование дополнительной непомерной платы, но и явно считал, что правитель показал себя чабук сави – сообразительным малым, ловко одурачившим грозного противника.
Аш не видел смысла в продолжении разговора, который мог привести лишь к потере самообладания, а следовательно, и к потере престижа одним из представителей Каридкота – скорее всего, им самим, ибо он редко испытывал такой гнев. С него хватало одного сознания, что он потерял Джули, но обнаружить вдобавок, что ее будущий муж – мерзкий урод, преждевременно состаренный развратом и невоздержностью, и подлец, способный отказаться от своего слова, прибегнуть к шантажу и даже оскорблять Джули в присутствии своих советников, – это было уже слишком.
Самый факт, что такое гнусное существо смеет требовать плату за великую честь сделать Джули своей женой, казался нестерпимым, и Аш понимал, что рано или поздно он даст волю своим с трудом сдерживаемым чувствам и выскажется откровенно, в выражениях недипломатичных и совершенно непростительных.
Поэтому он резко завершил переговоры, решительно заявив, что, к сожалению, выдвинутые визирем условия абсолютно неприемлемы и выполнены не будут, а затем, предупреждая дальнейшие доводы, поднялся на ноги, коротко поклонился ране и удалился с соблюдением всех правил приличия, сопровождаемый кипящими гневом представителями Каридкота.
28
Эскорт ждал их в наружном дворе, и они сели на лошадей в угрюмом молчании и не обменялись ни словом, пока ехали обратно по узким городским улицам и проезжали под громадной аркой Слоновых ворот, где изнывающие от безделья часовые открыто заухмылялись при виде их.
Долина мерцала, подернутая знойным маревом, и в выходящих на нее фортах, расположенных на холмах справа и слева от города, не наблюдалось признаков жизни, поскольку гарнизоны отдыхали в тени. Но пушечные дула зловеще чернели на фоне высушенного солнцем камня, и Аш пристально посмотрел на них, мысленно отметив количество орудий, и резко сказал хриплым от ярости голосом:
– Это моя вина. Я должен был положиться на собственное суждение и не позволять напыщенному политическому офицеру отдавать мне приказы и выговаривать мне за неуместную подозрительность, оскорбляющую правящего князя. Много он знает! Этот вероломный старый паук все заранее спланировал, и мы сделали именно то, чего он ждал от нас: безропотно вошли в расставленную западню.
