Жаклин Монсиньи - Флорис. «Красавица из Луизианы»
— О Господи! А ты уверен, что именно сегодня?
— Да, сир, в Компьене это всего лишь три раза в неделю.
— Всего лишь! По крайней мере два из них — лишние! Хорошо, возвращайся в половине четвертого, поможешь мне одеться. Но до половины четвертого не впускай никого!
Дверь, замаскированная книжным шкафом, отворилась. Батистина, внезапно ставшая неловкой от страха, опустила голову и вновь присела в глубоком реверансе. Она была с королем наедине…
6
— Вы умеете заправлять салат? — спросил хрипловатый голос.
Батистина поднялась, совершенно обескураженная вопросом.
Бархатистые глаза рассматривали девушку с показной строгостью.
Батистина еле заметно улыбнулась и сделала легкий реверанс.
— Я еще очень молода, ваше величество, и очень огорчена, что мало знаю о жизни… но что касается салата, то у меня есть один секрет…
— Хо-хо! Что это вы там лепечете, мадемуазель де Вильнев? Какой еще секрет? — сказал король, скрещивая руки, как самый суровый экзаменатор.
— Да, сир, чистая правда, — продолжала Батистина, не позволяя себя смутить и сбить с толку. — Я знаю один секрет Элизы.
— Ах вот как! Очень интересно! — хмыкнул Людовик XV, приближаясь к Батистине. — Секрет Элизы… А кто такая эта Элиза, осмелюсь спросить?
— Да, разумеется, сир, вы можете спросить… — Батистина почти не соображала, что говорит. — Это моя старая няня, она меня воспитала.
Несколько минут король пребывал в глубокой задумчивости, затем поднял руку ко лбу и привычным жестом потер его:
— А как вы полагаете, мадемуазель де Вильнев, эта достойная всяческих похвал дама согласится сообщить мне свой рецепт? — спросил он с самым серьезным видом.
Батистина нахмурила брови:
— О нет, ваше величество. Сказать по правде, не думаю. Элиза такая скрытная… Я думаю, даже под пыткой она ни в чем не признается…
— Неоценимое качество! Какая, однако, замечательная женщина!
— Но, сир, я уверена… она с удовольствием тайком приготовила бы свой соус и угостила бы вас, — заверила короля Батистина.
Людовик XV прищелкнул языком.
— О, это было бы весьма любезно с ее стороны! А вы, мадемуазель, заговорили бы под пыткой?
— О, что до меня, сир, то все бы зависело от формы… — Батистина не стала уточнять, от формы чего зависело бы ее молчание, вопроса или пытки. В глазах короля вспыхнули веселые огоньки, а упрямая девчонка невозмутимо продолжала: — Сестры-урсулинки всегда твердили, что я самая невоспитанная!
— Самая невоспитанная? — удивился король.
— Да, да, сир! А еще они говорили, что я обманщица, задира, забияка и склочница…
— Пощадите! Пощадите! Что за несносное создание!
— Да, именно так все и есть, ваше величество. Во мне живут все пороки на свете, но я могу с чистым сердцем открыть вам секрет соуса для салата, хотя этот секрет мне не принадлежит!
Людовик XV расхохотался.
— Благодарю вас, мадемуазель, ваше напускное благочестие, ваш вид рассудительной послушной девочки меня очень обеспокоили… Ведь мы хранили в памяти образ очаровательной маленькой бестии с худенькими ручками и с огромными голубыми глазами теми самыми глазами, что я узнал в лесу… — добавил король, склоняясь к руке Батистины и еле касаясь ее в поцелуе.
Девушка улыбнулась и подняла на собеседника, не внушавшего ей никакой робости, свои чудесные глаза.
Людовик продолжал удерживать тонкую ручку, прижимая ее к сердцу.
— Вы, должно быть, думали, король забыл вас?
— Да, сир, думала.
— Вы очень сердитесь на человека, который не отблагодарил сестру своих самых верных подданных? — прошептал Людовик, опасаясь ранить девушку и не произнося имен Адриана и Флориса, погибших на королевской службе.
— Нет, сир, я не сердилась на вас. Правда, правда! Я редко оставляла дом, но я прекрасно понимала, вы очень заняты. Столько важных государственных дел! Я думаю, это очень сложно — управлять такой огромной страной. Элиза говорит, что лучше быть простым пахарем, чем королем, а выполнение простой работы приносит больше счастья, чем восседание на троне!
Людовик XV пытался угадать, какие мысли скрывались в этой хорошенькой головке. Уж не таилась ли насмешка в этих наивных синих глазах? Он легонько щелкнул по чуть курносому носику Батистины.
— Ох и странная же вы девушка! Да знаете ли вы, ваша драгоценная Элиза — великий философ, а вы сами умеете так отвлечь от тяжких дум, что просто сердце радуется?
— Благодарю вас, ваше величество. Но, уверяю вас, ваше величество, я вовсе не нахожу себя странной, — сказала Батистина немного удивленно. Она не очень хорошо поняла, что хотел сказать король, но только заметила, что теперь он обнимал ее за талию.
— Спокойнее, моя маленькая Мессалина, — неожиданно сказал король и отстранился. Батистина почувствовала и облегчение и разочарование одновременно.
Кто-то яростно царапался в дверцу за книжным шкафом. Людовик открыл дверь и впустил хорошенькую бежевато-розовую левретку. Собачка с лаем запрыгала около Батистины. Тоненькие коготки цеплялись за юбку девушки.
— Ну, ну, Мессалина, веди себя прилично, а то ты очень скоро надоешь нашей милой гостье, да еще, чего доброго, испортишь платье.
— О нет, сир, позвольте ей попрыгать! Она такая хорошенькая, миленькая. Я очень люблю животных, — замурлыкала Батистина, наклоняясь, чтобы погладить собачку по головке.
Король, увидев сию очаровательную картину, заулыбался.
— Мессалина никогда не ошибается в людях. Знаете, ведь она может быть ужасной злюкой, но вы ей очень понравились… и не ей одной…
Личико Батистины порозовело от смущения под пристальным взглядом короля. Он снова расхохотался.
«Ах, Боже мой, каким же он становится молодым, когда смеется!» — подумала Батистина.
— Но вы, наверное, умираете с голоду. Почему вы ни к чему не прикоснулись, дожидаясь приема?
— Сказать по правде, сир, я была очень недовольна, что меня заперли! — сказала Батистина, прекратив забавляться с собачкой.
— О, так вы обиделись!
— Да, немножко…
— И вы были совершенно правы, клянусь честью! Кто посмел запереть дверь на ключ?
— Но… герцог Ришелье, сир.
— Ах так! Конечно! Разумеется, дю Плесси! Как только вы произнесли это имя, стало ясно, что вы не очень-то его жалуете…
— Действительно, сир, не очень… Его манера говорить меня раздражает… Я ничего не могу разобрать, когда он все время вставляет это «с».
Король с удовольствием потер руки. Он просто ликовал.
— Ну ладно, идемте, мы пообедаем вместе. Ваша болтовня меня развлечет, а секрет вашего соуса для салата заменит государственные дела! — сказал король, беря Батистину за руку и направляясь к двери, противоположной той, что скрывалась за книжным шкафом. Он дернул дверь. Она не поддалась.
