Джулия Куин - Гретна-Грин
— Я не могу…
Ангус коснулся ее рта пальцем:
— Вы не можете?
На лице Маргарет появилась слабая улыбка. От дразнящего голоса Ангуса ее сопротивление таяло. Девушка чувствовала непреодолимую тягу к нему, к его силе. Больше всего ей хотелось отбросить в сторону все принципы, все требования морали и идеалы, которых она придерживалась. Ей хотелось забыть, кем была и чем всегда дорожила, и лечь с этим мужчиной. Забыть, что она — Маргарет Пеннипакер, сестра и опекун Эдварда и Алисии Пеннипакер, дочь покойных Эдмунда и Кэтрин Пеннипакер. Забыть, что она — законопослушная женщина, которая носила пищу бедным, ходила в церковь каждое воскресенье, и каждую весну высаживала в своем саду цветы опрятными ровными рядами.
Она могла перестать быть всем этим и, наконец, стать просто женщиной.
Как соблазнительно.
Ангус разглаживал пальцем морщинку поперек ее бровей.
— Вы выглядите излишне серьезной, — прошептал он, наклоняясь и прижимаясь губами к ее лбу. — Я хочу стереть поцелуем эту морщинку, отвести от вас все заботы.
— Ангус, — быстро проговорила она, произнося слова прежде, чем потеряла способность рассуждать, — есть вещи, которые я не могу сделать. Которые я хочу сделать, или думаю, что хочу. Не уверена, потому что никогда их не делала. Но я не могу. Почему вы улыбаетесь?
— Разве?
Он знал, что улыбался. Просто шутил.
Ангус беспомощно пожал плечами:
— Я никогда не видел никого более сбитого с толку, чем вы, Маргарет Пеннипакер.
Она открыла рот, чтобы возразить, так как у нее не было уверенности, что его слова являлись комплиментом. Однако Ангус прижал палец к ее губам.
— Ах, ах, ах, — поддразнивал он. — Теперь помолчите и послушайте меня. Я собираюсь поцеловать вас и все.
Ее сердце взлетело и упало в то же мгновение.
— Только один поцелуй?
— Наш поцелуй никогда не будет только поцелуем.
Слова мужчины послали волну дрожи по ее венам, и девушка подняла голову, предлагая ему губы.
Ангус хрипло вздохнул и загляделся на ее рот, как будто в нем находились все искушения ада… и все счастье небес. Он снова ее поцеловал, но, на сей раз, не сдерживаясь. Его губы взяли ее в голодном, страстном танце желания и наслаждения.
Маргарет тяжело дышала, а он смаковал ее дыхание, вдыхая теплый, сладкий аромат, который как будто позволял ей дотронуться до него изнутри.
Он знал, что с ней следует продвигаться медленно, и что его страдающее от желания тело не получит разрядку этой ночью. Но Ангус не мог отказать себе в удовольствии почувствовать миниатюрное женское тело под собой. Мужчина положил ее на кровать и лег сверху, не переставая ласкать ее рот.
Если он собирается просто поцеловать девушку, если это все, что позволялось сделать, то, будь он проклят, если не продлит поцелуй на всю ночь.
— О, Маргарет, — стонал он, позволяя своим рукам пройтись вниз по ее бокам, талии, по бедру, пока не остановился на округлостях ее ягодиц. — Моя сладкая Мар ….
Ангус остановился и поднял голову, глядя на нее с кривой мальчишеской усмешкой:
— Я могу назвать вас Мэгги? Маргарет слишком долго произносить.
Она смотрела на него, тяжело дыша, неспособная вымолвить ни слова.
— Маргарет, — продолжал он, проводя пальцем по ее щеке, — та женщина, которую мужчина хочет видеть рядом с собой. Но Мэгги … это — женщина, которую мужчина жаждет чувствовать под собой.
Для ответа ей потребовалась одна восьмая секунды:
— Вы можете называть меня Мэгги.
Губы мужчины согрели ее ушко, в то время как его руки обвились вокруг нее.
— Добро пожаловать в мои объятья, Мэгги.
Девушка вздохнула, и это движение еще глубже погрузило ее в матрац. Она уступила этому моменту: мерцанию свечи, сладкому аромату кранахана и сильному мужчине, покрывшему ее тело своим.
Губы Ангуса двигались по шее девушки вниз по линиям, ведущим к изгибу плеча. Он поцеловал кожу, которая казалась бледной на фоне черной шерсти его куртки. Он не представлял, как сможет когда-либо надеть этот предмет одежды снова, ведь куртка весь вечер прикасалась к обнаженной коже Мэгги. Она будет сохранять запах девушки много дней, а потом, после исчезновения аромата, памяти об этом мгновении будет достаточно, чтобы вызвать пожар в его теле.
Его ловкие пальцы расстегнули достаточно пуговиц, чтобы открыть самое начало затененной ложбинки между грудями. Именно эта размытая тень намекнула на чудеса ниже, но даже ее было достаточно, чтобы разжечь пожар в венах мужчины. Его тело напряглось настолько, что он бы вряд ли выдержал чуть большее напряжение.
Еще две пуговицы освободились из петель, и Ангус ртом исследовал каждый дюйм обнаженной кожи, продолжая шептать:
— Это все еще поцелуй. Только поцелуй.
— Только поцелуй, — отозвалась эхом Маргарет странным, хриплым голосом.
— Только поцелуй, — согласился мужчина, расстегивая очередную пуговицу и открывая полностью глубокую ложбинку между ее грудей. — Я все еще целую вас.
— Да, — стонала она, — о, да. Продолжайте целовать.
Он развел пошире полы куртки, обнажая ее маленькую, но мягко округлую грудь. Ангус со свистом втянул воздух:
— Боже, Мэгги, эта куртка никогда не выглядела в половину так хорошо на мне.
Маргарет немного напрягалась под горячим пристальным взглядом. Он уставился на нее, как будто она была странным невиданным существом, как будто у нее было что-то, что он прежде никогда не видел. Если бы он продолжал трогать ее, ласкать или целовать, то она могла бы потерять голову в его объятьях и отдаться страсти. Но Ангус просто смотрел на нее, и девушка с неловкостью поняла, что она сделала нечто такое, о чем боялась даже мечтать.
Она была знакома с этим человеком только несколько коротких часов, и все же …
Почти не дыша Маргарет поднялась, чтобы прикрыться.
— Что я наделала! — прошептала она.
Ангус наклонился и поцеловал ее в лоб.
— Никаких сожалений, моя сладкая Мэгги. Независимо от того, что вы сейчас чувствуете, не позволяйте сожалению испортить этот миг.
Мэгги. Мэгги никогда не подвергала других резкой критике просто потому, что была так воспитана. Мэгги искала свой путь и свою судьбу.
Маргарет несмело улыбнулась и позволила рукам опуститься. Мэгги не могла бы заняться любовью с мужчиной до брака, но она, конечно, позволит себе этот момент страсти.
— Вы так прекрасны, — прорычал Ангус, глотая последний слог, так как его рот сомкнулся вокруг пика ее груди. Он занимался любовью с ней губами, поклоняясь ей всеми способами, которыми мужчина мог доказать преданность.
