Джулия Куин - Гретна-Грин

Он внимательно следил, как Маргарет сломала печать. Ее зеленые глаза быстро пробежали по строчкам, и когда она достигла конца текста, несколько раз закрыла глаза. Приглушенный, дрожащий звук вырвался из ее горла:

— Не могу поверить, что он это сделал.

Ангус решил, что лучше действовать осторожно. По реакции девушки он не понял, собралась ли она кричать или плакать. Мужчины и лошади легко предсказуемы, но один Бог может понять работу женского ума.

Он позвал ее по имени, и девушка в ответ подтолкнула в его сторону оба листа бумаги:

— Я собираюсь его прибить, — прорычала она. — Если он еще жив, то я собираюсь устроить ему кровавую казнь.

Ангус посмотрел на бумаги в своей руке.

— Прочитайте сначала нижнюю, — горько сказала Маргарет.

Он переложил листы и начал читать.

Радерфорд Хаус Пендл, Ланкашир

Дорогая сестра!

Эту записку доставил нам Хьюго Трамптон. Он сказал, что у него было строгое распоряжение принести сообщение не раннее, чем через сутки после твоего отъезда.

Пожалуйста, не надо ненавидеть Эдварда.

С наилучшими пожеланиями,

Ангус вопросительно поднял глаза.

— Кто это — Хьюго Трамптон?

— Лучший друг моего брата.

— А…

Он переложил наверх второе письмо, которое, безусловно, было написано мужской рукой.

Трамптон Холл, Клитроу, Ланкашир

Дорогая Маргарет!

С тяжелым сердцем пишу эти слова. К этому времени ты уже получила записку, сообщающую о моем отъезде в Гретна-Грин. Если реакция будет такой, как я предполагаю, то ты уже разыскиваешь меня в Шотландии.

Но я не в Шотландии, и я никогда не имел намерения тайно сбежать с возлюбленной. Завтра я уезжаю в Ливерпуль, чтобы вступить в Королевский военный флот. Я воспользуюсь своей долей, чтобы купить офицерскую лицензию.

Я знаю, что ты никогда бы не выбрала для меня эту дорогу, но теперь я уже мужчина, и как мужчина выбираю свою собственную судьбу.

Я всегда знал, что предназначен для военной жизни. С тех пор, как начал играть оловянными солдатиками, я мечтал служить своей стране.

Молю простить мой обман, но я знал, что ты бы отправилась за мной в Ливерпуль, если бы догадалась о моих истинных намерениях. Подобное прощание причиняло бы мне боль до последних дней жизни.

Лучше пусть будет так.

Твой любящий брат,

Ангус посмотрел девушке в глаза, которые подозрительно блестели:

— У вас были подозрения? — спокойно спросил он.

— Ни одного, — ответила девушка дрожащим голосом. — Неужели вы думаете, что я ринулась бы в эту безумную поездку, если бы подозревала, что он отправился в Ливерпуль?

— Что вы теперь планируете делать?

— Думаю, вернусь домой. Что я еще могу сделать? Он, вероятно, в настоящее временя уже на полпути к Америке.

Она преувеличивала, но Ангус полагал, что она имела на это право. В такой ситуации много не скажешь, он наклонился и пододвинул блюдо с пудингом немного ближе к ней.

— Попробуйте кранахан.

Маргарет посмотрела на еду.

— Вы хотите, чтобы я ела?

— Не могу придумать, что можно сделать лучше. Вы не прикоснулись к хаггису.

Она взяла ложку.

— Действительно ли я такая ужасная сестра? Такой ужасный человек?

— Конечно, нет.

— Что я за человек, если он почувствовал потребность послать меня в Гретна-Грин только затем, чтобы убежать без проблем?

— Очень любящая сестра, предполагаю, — ответил Ангус и положил кусочек кранахана в рот. — Проклятье, как же вкусно. Вы должны непременно попробовать.

Маргарет отломила ложкой кусочек пудинга, но не поднесла ко рту.

— Что вы имеете в виду?

— Очевидно, он любит вас слишком сильно, чтобы вынести болезненное прощание. И, похоже, вы бы начали настоящую борьбу против его поступления на флот, если бы знали истинные намерения своего брата.

Маргарет собралась резко сказать «Конечно!», но вместо этого только вздохнула. Какая теперь польза от уточнения своей позиции или объяснения чувств? Что сделано — то сделано, и она уже ничего не могла изменить.

Она вздохнула еще раз, громче, и подняла ложку. Была одна вещь, которую она ненавидела — ситуации, при которых она ничего не могла сделать.

— Вы собираетесь есть пудинг, или это своего рода научный эксперимент по балансированию ложкой?

Маргарет ошеломленно подняла глаза, но прежде, чем она могла ответить, Джордж Макколлум приблизился к их столу.

— Прошу прошения, но нам необходимо к утру навести порядок, — сказал он. — Я не хочу вас торопить, но моя жена настаивает. — Он улыбнулся Ангусу. — Вы меня понимаете.

Ангус указал на Маргарет.

— Она не закончила с кранаханом.

— Возьмите блюдо в комнату. Жаль выбрасывать хорошую еду.

Ангус кивнул и встал.

— Хорошая идея. Вы готовы, моя дорогая?

Ложка выскользнула из руки Маргарет и упала в блюдо кранахана с противным звуком. Он только что назвал ее моя дорогая?

— Я… я… я …

— Она так меня любит, — пояснил Ангус Джорджу, — что иногда теряет дар речи.

В то время как Маргарет смотрела на него, открыв рот, Ангус поднял мощные плечи в размашистом удовлетворенном пожатии и продолжил:

— Что можно сказать? Я ошеломляю ее.

Джордж засмеялся, а Маргарет пробормотала какие-то слова.

— Вы лучше держите ухо востро, — посоветовал Ангусу владелец гостиницы, — или придется смывать с волос лучший кранахан моей жены.

— Прекрасная идея! — Маргарет закусила губу.

Ангус засмеялся и протянул девушке руку. Каким-то образом он догадался, что лучший способ отвлечь ее от печальных мыслей — пощипать ей перышки шуткой о том, что она его преданная жена. Если бы он еще упомянул про ребенка, она, вероятно, совсем забыла проделки брата.

Он, было, открыл рот, но заметил разъяренное выражение ее глаз и передумал. Мужчина должен заботиться о собственной безопасности, в конце концов, так как Маргарет выглядела готовой причинить ему серьезный физический вред или, по крайней мере, бросить в него блюдо кранахана.

Однако Ангус с удовольствием бы пережил обстрел пудингом, если бы это означало, что девушка на несколько секунд прекратила думать о брате.

— Пойдемте, любимая, — учтиво сказал он, — мы должны позволить этому хорошему человеку закрыться на ночь.