Бренда Джойс - Прекрасная леди
В глазах подслушивавшего мальчика отразился испуг, он кивнул и помчался выполнять приказ отца.
— Я не голодна, — сказала Аманда, чувствуя себя сейчас очень глупо. Она стала выпихивать подушку из-под ног, не в силах выкинуть из головы тот факт, что рука де Уоренна побывала под ее ночной рубашкой.
Он сжал колени Аманды, чтобы она лишний раз не двигалась.
— Подозреваю, вы ничего не ели несколько дней. Если вы не желаете последовать за своим отцом в могилу, вам нужно подкрепиться, мисс Кэрр.
Их взгляды встретились. Аманда не могла отвести глаз — она была очарована. В какой-то момент ей даже показалось, будто этот посторонний, в сущности, человек искренне беспокоится за нее — но это было просто невозможно. Вспышка интереса к нему вдруг пронзила беспросветное, казалось бы, горе.
— Я не хочу умереть, — медленно произнесла Аманда, осознав, что сказала чистую правду.
Де Уоренн легонько улыбнулся ей:
— Хорошо.
Когда Аманда проснулась в следующий раз, яркий солнечный свет пытался проникнуть сквозь задернутые сине-белые портьеры комнаты. Она сощурилась, бросив взгляд на голубую в рюшах ткань балдахина над головой, и вспомнила все. Она находилась в Уиндсонге, папа был мертв. Она едва могла выносить то и дело подступавшую тоску.
Аманда гадала, сколько же времени прошло с момента казни. Она помнила, как ела суп и хлеб, причем уже не один, а несколько раз, как над ней склонялась миловидная пухлая горничная с ярко-рыжими волосами, помогая ей справиться с пищей. В памяти Аманды всплывал и врач с седыми бакенбардами, который осматривал ее и проверял пульс. Аманда не забыла и о том, как пила чай с добавленной туда настойкой опия, и подумала, что, возможно, тоже делала это не раз.
Аманда внимательно оглядела комнату, теперь вспоминая и о двух маленьких детях — темноволосом мальчике и девочке с золотистыми волосами. Но сейчас она была одна. Возможно, это были лишь плоды ее воображения или детали странного сна? Или она действительно видела детей де Уоренна? Кто-то из них был принцем или принцессой, если молва, конечно, не врала.
Де Уоренн… Он присутствовал при казни, не позволив Аманде стать свидетельницей ужасной смерти ее отца. Неужели он и в самом деле держал ее в своих объятиях, будто стараясь защитить? Или это тоже было сном? Аманда была сбита с толку. Ее память поблекла, частично стерлась, и трудно было решить, что происходило в реальности, а что — лишь в ее грезах.
Но даже при том, что Аманда была по-прежнему грустна, всякий раз, стоило подумать об отце, волна горя захлестывала ее с головой — она чувствовала себя немного лучше. Аманда, например, уже не ощущала себя такой слабой и разбитой. А еще, судя по всему, она испытывала острый приступ голода.
Чтобы проверить свое предположение, Аманда села на кровати. Ее ноги уже не протестовали, желудок урчал, а комната оставалась на удивление устойчивой.
Аманда отбросила покрывало и на мгновение замерла. О боже, она спала в постели, достойной королевы! Шелковые покрывала скрывали стеганое ватное одеяло. Драпировка кровати была подобрана в тон обивки стен; в сущности, все в этой комнате сочеталось между собой — и шелк, и атлас, и бархат, и парча.
Конечно, Аманда знала, что де Уоренн богат, но она и представить себе не могла, что он живет в такой роскоши. Впрочем, дочь пирата никогда прежде не бывала в домах состоятельных особ.
Аманда встала, ощущая, как приятно скользит по телу тонкий хлопок. Выйдя из-за балдахина, она оказалась перед огромным зеркалом в позолоченной раме, испещренной резными завитками и розетками. Она мельком бросила взгляд на свое отражение и замерла.
На нее смотрела совершенно незнакомая ей девушка.
Прелестная и по-настоящему утонченная, женственная незнакомка, одетая в великолепную ночную рубашку, отделанную кружевами, ее серебристые волосы мягко рассыпались по плечам, спускаясь почти до талии. На лице выделялись яркие, широко распахнутые зеленые глаза с длинными, пушистыми ресницами, удивительно темными, как и ее брови. На щеках незнакомки играл нежный румянец, кожу немного тронул загар, а губы были пухлыми, розовыми.
Ее плечи и руки оказались полностью обнаженными. Если бы кому-то вздумалось немного покритиковать девушку из зеркала, он бы мог заметить, что ее плечи были широковаты, словно намекали на таившуюся в этом хрупком тельце неженскую силу. Но этот недостаток совсем не бросался в глаза из-за хлопковой ночной рубашки, драпированной над грудью. Узенькие кружевные лямки поддерживали лиф, но вырез был слишком большим, тело скрывали лишь крошечные оборочки под кружевами. Как следует рассмотрев себя в зеркале, Аманда покраснела от смущения.
Она совсем не была похожа на дочь пирата — скорее на благородную, родовитую женщину.
Потрясенная, Аманда отвернулась и быстро распахнула портьеры. Было уже далеко за полдень — солнце сияло ярко, но уже на западе. Окна ее спальни выходили на гавань, и она заметила свое любимое судно, «Прекрасную леди». Корпус корабля был выкрашен в черный и красный цвета. Хотя «Прекрасная леди» была всего-навсего судном пятого ранга, непригодным к эскадренному бою, его такелаж[7] впечатлял, и Аманду поразила сложность корабельного оснащения. Сколько раз она наблюдала за де Уоренном, стоявшим на квартердеке, его людьми, поднимавшими парус, когда фрегат покидал свое место у причала! Сколько раз, затаив дыхание, любовалась, как великолепная «Прекрасная леди» постепенно набирала ход, мчалась вперед на всех парусах, до предела надуваемых ветром! Иногда Аманда следила за судном с одной из оружейных башен, окружавших гавань: смотрела, как оно стремительно удаляется от берега, уносясь в морские просторы, пока наконец «Прекрасная леди» не превращалась в точку и не исчезала, будто растворяясь в вечности. Сколько раз она задавалась вопросом, каково это — плыть на таком корабле, способном обогнать самый сильный ветер…
Неожиданно Аманда увидела из окна свою тезку.
Форт Чарльз располагался по другую сторону гавани, на маленьком полуострове, который выступал на юго-востоке из Карибского моря. Даже под развевающимся британским флагом, даже с переломанными мачтами, даже с такого большого расстояния Аманда тут же узнала их скромный корабль. Горе в который раз перевернуло ее душу, глубокое, терзающее — невыносимое.
«Обещай мне, что отправишься в Англию, к своей матери». Голос Родни вдруг зазвучал в ушах Аманды так громко и отчетливо, словно он говорил с ней в этой самой комнате. Аманда обернулась, но за ней никто не стоял. Она на мгновение задержала взгляд на закрытой двери спальни, мечтая, чтобы сюда сейчас вошел отец. Но этого не произошло.
