Бренда Джойс - Соперник

Бренда Джойс

Соперник

Посвящается Адаму, а также самым лучшим на свете подругам: Анне Мор, Венди Мослер, Джуди О’Брайен, Кэрол Шулер и Роберте Стальберг.

Пролог

Корнуолл, Кэдмон-Крэг, 1746 год

– Да что с тобой? Стреляй же! – раздался властный окрик графа Стэнхоупа.

Гаррик вздрогнул. Вспугнутая охотничьими собаками стая уток с невероятным шумом поднялась с поросшей вереском болотистой пустоши в пасмурное небо. Птицы отчаянно крякали и суматошно хлопали крыльями. Гаррик снова прицелился, но птицы странным образом слились у него перед глазами в одно большое расплывчатое пятно. Стоявший рядом брат тем временем снова выстрелил из своего пятифутового фитильного ружья, и очередная, уже шестая, подстреленная им утка упала на землю.

У Гаррика взмокли ладони.

– Черт бы тебя побрал! Стреляй! – снова крикнул ему граф, его отец.

Обливаясь потом, Гаррик снова положил палец на спуск и изо всех сил нажал. Грохнул выстрел, приклад ружья больно ударил в плечо, и Гаррик покачнулся.

– Опять промахнулся, – презрительно процедил сквозь зубы граф.

Гаррик опустил ружье и, отерев потное лицо рукавом рубашки, тяжело оперся о приклад. Разочарованный неумелым выстрелом сына, граф отвернулся. Тем временем Лайонел, брат Гаррика, успел перезарядить ружье и сделать еще один, последний выстрел. На землю упала очередная утка.

Наступила полная тишина. Стихла испуганная дичь, замолчали ружья охотников. На земле лежала добрая дюжина убитых и раненых птиц.

– Отличная стрельба, Лайонел! – похвалил старшего сына Ричард де Вер, двенадцатый граф Стэнхоуп, и, улыбнувшись, одобрительно похлопал его по плечу. – Пожалуй, ты лучший стрелок во всей округе, несмотря на свой нежный возраст.

Гаррику хотелось сквозь землю провалиться.

Откинув со лба густую светлую челку, Лайонел довольно улыбался и щурил голубые глаза. Как и у брата, его волосы длиной до плеч были заплетены в косичку, но не были напудрены по тогдашней моде. Впрочем, на этом сходство братьев кончалось. Гаррик был младше на полтора года, зато много выше старшего брата. У него были темные волосы и смуглая кожа. Из-под голубого шерстяного камзола Лайонела выглядывали белоснежные кружевные манжеты. Гаррик же предпочитал простые рубашки и камзолы коричневого цвета.

– Отец, разве четырнадцать лет – нежный возраст? – улыбнулся Лайонел. – Если бы я до сих пор не научился метко стрелять, то вряд ли вообще когда-нибудь этому научился.

Гаррик молча переминался с ноги на ногу. Небо над головами охотников было серым, дул сильный холодный ветер. Хотя уже наступила весна, поросшие вереском болотистые пустоши Корнуолла казались замерзшими и крайне неприветливыми. Издалека доносился рев прибоя: волны без устали бились о скалы юго-западного побережья полуострова.

Граф Стэнхоуп был одет в темно-зеленый камзол и серебристые панталоны до колен. Букли парика свисали до самых плеч.

– Тебе и двенадцати не было, когда ты уже умел отлично стрелять, – кивнул граф Лайонелу. – Я очень хорошо это помню.

Повернувшись к Гаррику, граф бросил на своего младшего сына недовольный взгляд. Гаррику шел тринадцатый год.

Мальчик сделал вид, что с интересом изучает свое ружье, словно увидел его в первый раз. К нему подбежала пятнистая охотничья собака и ткнулась в ладонь своим мокрым холодным носом. Гаррик притворился, что не заметил ласкавшегося к нему пса.

– А ты, Гаррик, сколько уток тебе удалось сегодня подстрелить? – сердито обратился к нему отец.

Гаррик поднял голову, чувствуя, как щеки заливает жаркий румянец. Отцу ведь прекрасно известно, сколько птиц ему удалось подстрелить.

– Ни одной, – выдавил наконец Гаррик.

Наступила гнетущая тишина.

– Ни одной, – хмыкнул отец. – Лайонел подстрелил добрых полдюжины, а ты, значит, ни одной?

С трудом выдерживая взгляд голубых глаз отца – таких же голубых, как у Лайонела, – Гаррик прошептал:

– Вы правы, отец…

– Может, оставить тебя здесь, чтобы ты как следует попрактиковался в стрельбе, а самим пока вместе с матерью и братом вернуться в Лондон? – спросил граф.

Гаррик пожал плечами, притворяясь, что ему все равно. Собака снова ткнулась ему в ладонь холодным носом, и на сей раз мальчик не выдержал, погладил собаку по голове. Он ненавидел охоту, считая это занятие слишком жестоким, поскольку очень любил животных, хотя отец считал, что его любовь к ним чрезмерна. Граф был твердо уверен, что подобные чувства не делают чести мужчине, и не поощрял их в сыне.

– Отец, – заговорил Лайонел, – помните зимнюю ярмарку? Никто не мог превзойти нашего Гаррика в борьбе, даже тот громадный крестьянин из Уикхэма! Гаррик отлично дерется, разве так уж важно для него метко стрелять?

Подойдя к Гаррику, Лайонел широко улыбнулся и одной рукой обнял брата за плечи.

– К тому же он очень нравится женщинам, – продолжил он, глядя на сурового отца, – хотя разрази меня гром, если я понимаю, почему! Лично мне кажется, что из нас двоих я краше! – Лайонел лукаво подмигнул брату.

Последнее было правдой лишь наполовину, но Гаррик был искренне благодарен брату за то, что тот, как всегда, пришел ему на помощь, пытаясь защитить от отцовского гнева.

– Моим наследником будешь ты, Лайонел, – едва заметно улыбнулся граф, – и тогда все женщины станут смотреть только на тебя. А драться на кулаках больше пристало холопам, Гаррик!

Окинув младшего сына холодным взглядом, граф обернулся в сторону поджидавшей невдалеке свиты и сделал знак рукой. Тотчас же к графу и его сыновьям подбежали слуги в париках и ливреях, ведя в поводу лошадей. Егеря стали проворно собирать подстреленных уток, а псари – созывать охотничьих собак.

Легко вскочив в седло, несмотря на кажущуюся грузность, граф пустил коня рысью. Мальчики верхом последовали за отцом.

Очень скоро всадникам слева открылся мрачный вид скалистого побережья. Почти у самой воды виднелись руины старинной крепости, возведенной еще в двенадцатом веке. Местные жители поговаривали, что в развалинах обитают привидения.

Братья не сговариваясь придержали своих лошадей.

– Послушай, – тихо проговорил Лайонел, – скажись больным, когда мы с отцом в следующий раз отправимся на охоту. Скажи, что у тебя болит живот, или голова, или что угодно!

– Как же, поверит он мне, – пробормотал Гаррик.

В ответ Лайонел лишь вздохнул.

Через некоторое время вдали показалось родовое поместье Кэдмон-Крэг. Трехэтажный каменный замок высился прямо на скалистом утесе, где не росло ни одного деревца. Развалины старинной крепости находились примерно в миле от замка. Граф редко навещал это поместье, приезжая сюда главным образом, чтобы проверить, как идут работы на его оловянных рудниках. Огромный графский замок был выстроен несколько веков назад и почти ни разу не подвергался реконструкции. Над въездными воротами нависала сторожевая башня, был здесь и деревянный подвесной мост, впрочем, его давно уже перестали поднимать на ночь. Внутренний двор был вымощен гладкими булыжниками.