Ключ от твоего сердца - Кортни Милан
Уэстфелд просто пожал плечами.
— Что говорил Архимед? «Дайте мне точку опоры, и я переверну Землю!» Все будет хорошо.
Она фыркнула.
— Я полагаю, тебе тоже нужна точка опоры, на которую можно опереться своим рычагом.
Он улыбнулся — выражение такое же высокомерное и уверенное, как и всегда.
— Ну что ж.
Его глубокий протяжный голос, казалось, резонировал с какой-то глубинной частью ее.
— Если когда-нибудь тебе понадобится… точка опоры для твоего рычага, я здесь.
Она взглянула на него. Он наблюдал за ней, и она почувствовала, что вот-вот вспыхнет пламенем. Она вырвала свою руку из его прежде, чем он успел заметить.
— Будь серьезен, Уэстфелд.
Он покорно покачал головой.
— А я-то думал, что совершенно серьезен.
В течение следующих недель Эван пытался шутить, чтобы облегчить страдания Элейн. Но это не сработало, и в конце концов он вообще перестал шутить. Но, несмотря на все попытки заставить ее улыбнуться, он все еще скрывал правду о том, что делал.
Правда была смертельно серьезна. К тому времени, как он нашел место в зале на Ганновер-сквер перед лекцией леди Стокхерст, он уже чувствовал цену последних двух недель напряженной работы. Он писал письма, нашел курьеров и лично поговорил более чем с полудюжиной мужчин.
Ему пришлось. Он слишком хорошо понимал, как действует Диана. Его двоюродная сестра планировала, чтобы ее вечер развлечений имел ошеломляющий успех. Все началось со сцены из "Пиквикских газет" в исполнении театра Адельфи. Игра актеров была четкой и правдоподобной, персонажи мастерски изображены. Затем последовал концерт Мендельсона для фортепиано и скрипки и короткий антракт для легкого освежения. Он должен был завершиться выступлением знаменитой сопрано Джулии Гризи.
Леди Стокхерст, зажатая между этими сияющими огнями, казалось, служила слишком ясной цели: она должна была стать комической интерлюдией. Когда она начинала, казалось, что она действительно подходит на эту роль. У нее были составлены великолепные звездные карты, показывающие курс планет и расположение ее кометы на ночном небе. Она говорила с большим воодушевлением; ее жизнерадостность перешла все границы, подобающие леди. Она закончила свое выступление страстной речью о движении звезд, предсказав возвращение небесного посещения через двенадцать лет.
Нужно было либо смеяться, либо аплодировать… и когда она закончила, аплодисментов не последовало. Вместо этого, когда она попросила задать вопросы, аудитория сидела почти в тишине, как будто не была уверена, как реагировать. Следующие несколько секунд будут решающими.
— Леди Стокхерст, — сказала женщина впереди. — Я не могла не заметить, что ваша презентация включала расчеты, которые традиционно ведутся джентльменами. Как леди, вы когда-нибудь задумывались о том, что, возможно, вы не подходите для такой работы?
Могло быть и хуже. Тем не менее, через холл от него Эван мог видеть, как напряглась Элейн. Ее подбородок вздернулся, как будто она бросала вызов всему миру говорить плохо о ее матери. Он почувствовал, как его собственное сердце сжалось, как будто он вздрагивал от боли, которую ей могли причинить.
Леди Стокхерст, однако, просто нахмурилась, глядя на женщину в замешательстве.
— Нет, — коротко ответила она. — Следующий?
По комнате прокатилось тихое хихиканье. Эван сам подготовил несколько вопросов. Но он надеялся, что ему не придется вмешиваться. В конце концов, если остальные его планы не осуществлятся, его одиночные усилия вряд ли смогут повлиять на такую большую толпу.
Он не мог точно определить, когда у него появились такие чувства, но теперь, когда это продолжалось столько месяцев, он лично сразился бы с каждым мужчиной и женщиной в комнате, просто чтобы заслужить улыбку Элейн. Это было глупо и бессмысленно… и совершенно неизбежно. Это больше не имело никакого отношения к тому, чтобы загладить свою вину. Он не хотел, чтобы ей причинили боль; это было так просто. Рука на боку непроизвольно сжалась в кулак.
— Леди Стокхерст?
В глубине комнаты стоял мужчина. Эван никогда не видел его раньше — по крайней мере, вживую. Но он видел портрет этого парня. Медленно его рука разжалась.
Мужчина был старше, возможно, ровесником самой леди Стокхерст. Его лицо было худым и обрамлено короткими, неопрятными волосами, которые начинали седеть.
Леди Стокхерст просияла.
Он повозился с какими-то бумагами в руке, разворачивая их, а затем оглядел комнату.
— Я сам еще не имел удовольствия ознакомиться с вашей работой, леди Стокхерст, но моя тетя увидела ранний экземпляр вашей монографии и попросила меня передать вам ее признательность за вашу скрупулезную работу.
— О.
Леди Стокхерст озадаченно потерла нос.
— Но я никому не давала копии своих работ, кроме…
Ее взгляд метнулся влево и упал на Эвана. Эван попытался не улыбнуться.
Он потерпел неудачу.
Через два ряда от него зашевелилась Диана. В течение последних месяцев они продолжали общаться, но их отношения стали напряженными. Она не разговаривала с леди Элейн, она не извинилась — и он наполовину подозревал, что она придумала роль леди Стокхерст в этом вечернем развлечении как способ доказать Эвану, что она не передумает.
— Тем не менее, — говорил пожилой джентльмен. — У меня есть кое-какая корреспонденция от нее.
Диана неодобрительно скрестила руки на груди.
— Ну, нет необходимости слушать, как старые вороны обмениваются приветами, — сказала она. Не слишком громко, но и не слишком тихо.
Это был ее типичный стиль — резкое оскорбление, произнесенное с мягкой улыбкой. Но это не было встречено обычной реакцией. По комнате пронесся ропот. Те, кто был ближе всего к ней, повторяли ее слова, пока зал практически не загрохотал от неудовольствия.
— Вороны? — Джентльмен повернулся к Диане с озадаченным выражением лица. — Мэм, рекомендация моей тети привела пятнадцать членов Королевского астрономического общества на это мероприятие. Как только лорд Уэстфелд прислал сообщение о презентации леди Стокхерст, я понял, что обязан присутствовать.
На другом конце комнаты Элейн бросила взгляд на Эвана. Он улыбнулся ей. Вот. Я же сказал, что все будет хорошо.
— Это… Астрономическое общество?
Диана моргнула, глядя на мужчину, без сомнения, пытаясь определить его статус.
— Кто вы такой? Кто ваша тетя?
— Я сэр Джон Гершель, — ответил мужчина. — А моя тетя — Кэролайн Гершель — единственная женщина, награжденная Золотой медалью Королевского астрономического общества. Она не смогла приехать из Ганновера, где в настоящее время проживает, но попросила меня зачитать заявление от ее имени.
На другом конце комнаты на него смотрела Элейн. Ее глаза расширились и засияли. И в этот момент Эван точно понял, почему он пошел на такие неприятности. Не только для того, чтобы заставить ее улыбнуться. Не просто по дружбе. Не только из-за его плохо сдерживаемой, непродуманной похоти. Он сделал это,
