Лариса Черногорец - Не любите меня! Господа!
— Безусловно, славный пират, улыбка Юлии была полна обаяния, — я буду рада танцевать с вами.
Взгляд Юлии упал на вход. Она оторопела. Она не обозналась. Две пары входили в зал. Генерал-губернатор с супругой в костюмах волшебника и колдуньи, и Андрей с Натали в костюмах средневековой испанской знати. Она узнала его горделивую осанку, его походку и улыбку из-под маски. Он, казалось, почти не изменился, только возмужал, стал шире в плечах. Вьющиеся русые волосы по-прежнему тщательно уложены, темно фиолетовый бархатный камзол, пояс, украшенный драгоценностями, на поясе шпага. Он всегда любил шпаги. У генерал-губернатора дома была целая коллекция, и они с Сержем частенько упражнялись в фехтовании. Натали держала его под руку. Она слегка располнела, но по её черным как смоль волосам и по-прежнему легкой походке её можно было узнать. Юлия пыталась восстановить дыхание и успокоиться.
— Прошу прощения, Илья Иванович, немного позже, мне очень нужно поговорить с …
Она и сама не заметила, как почти бегом пробиралась к входу в зал и спряталась за колонну. Она старалась не упустить Андрея из виду в этой толпе. Она видела, как её отец подошел и сердечно обнял Истомина старшего. Как выпили они по рюмке ямайского рома и обнялись еще раз. Похоже, старая вражда была забыта. Андрей поклонился маменьке и пожал руку её отцу. Деменев оглядывал окружающих, явно разыскивая Юлию. Она не могла больше ждать и прятаться и подошла к отцу. Деменев взял её за руку:
— И как вы думаете, кто эта фея?
Андрей смотрел прямо ей в глаза. От этого взгляда мысли путались в голове, она почувствовала знакомый холодок в животе. Все вернулось — не было этих десяти лет, не было ничего, кроме любви, огромной, заполняющей все её сердце. Она не могла оторваться от его глаз. Натали сверлила её ненавидящим взором. Истомин старший поклонился и приложился к руке Юлии:
— Полагаю это несравненная Юлия Григорьевна, с приездом вас, голубушка. Эк ваш батюшка расстарался в честь вашего возвращения.
Юлия понимала, что другого шанса поговорить с Андреем у неё просто может не быть. Она склонилась в реверансе и, глядя на Натали, нежно проворковала:
— По старой памяти позвольте ненадолго украсть вашего супруга. Я задолжала ему вальс еще добрый десяток лет назад.
Натали яростно сжала веер. Отец изумленно глядел на неё. Привычка нарушать все правила осталась у его дочери неизменной. Юлия взяла Андрея под руку, молча они двигались к кругу пар в центре танцевального зала. Он так же молча закружил её в танце. Она не верила своим глазам — она была в его объятиях, он кружил ее по залу, и у неё было целых пять. Нет! Наверное, десять минут счастья. Он был её на целых десять минут.
— Ты почти не изменился.
— Ты тоже.
— Прости, я должна все рассказать тебе, ты должен знать правду, я никогда, слышишь, никогда не любила никого кроме тебя, я вынуждена была солгать тебе…
— Юленька, — он оборвал её фразу, — Юленька, это теперь ни к чему. Не стоит будить призраков прошлого. Так распорядилась судьба. У меня семья и я вполне счастлив.
— Тебе не было больно? Ты не хочешь узнать, кто на самом деле виноват в нашем расставании. Ты просто не любил меня…
— Любил, Юленька, любил больше жизни. Было так больно, что казалось — не выдержать. Эта любовь выжгла меня всего. Все перегорело…
Его глаза смотрели на неё внимательно и сердечно, в них была горечь.
— Я не знаю, почему так случилось, но действительно все просто перегорело. Может во всем виновато наше малодушие. Тебе недостало дождаться меня, а мне бороться за тебя. Не имеет значения. Такова судьба, ведь сейчас все хорошо. Он вопросительно с улыбкой склонив слегка голову на бок спросил:
— Ведь у тебя всё хорошо?
— Если не считать погибшего мужа и умершей дочери…
— Прости, — он прижал её к себе, — прости, я не знал. У тебя правда будет все хорошо, вот увидишь.
— Я по-прежнему люблю тебя!
— У тебя все-все будет хорошо.
Он искренне желал ей добра и смотрел на неё с сожалением и участием. И только. Юлии трудно было осознать происходящее. Это был удар. Удар в самое сердце. «Перегорело» — эта фраза, словно эхом отдавалась в голове, «все перегорело»…
— Ты не читал моего письма?
— Какого письма?
— Я посылала к тебе парнишку в имение с письмом.
— Я не получал никакого письма… Погоди, какого-то парнишку поймали, когда он пытался пробраться в поместье через черный ход. Подумали, что вор и сдали в участок.
— Колька! — Танец кончился. Юлия вырвалась из его рук и бросилась к выходу через зал. Бедный Колька. Он пострадал из-за неё. Если это письмо попадет в руки отца Натали он не оставит мальчишку в живых, надо его спасать. Бедный Колька. Это она во всем виновата.
— Постой! — Андрей догнал её в пустом полутемном холле и схватил за локоть. — Да что произошло, объясни толком! Какое письмо?
— Я писала тебе про твою жену и твоего тестя. Десять лет назад они забили твой дом листовками с призывами свергнуть царя с твоей подписью. С твоей полной подписью, понимаешь, твой друг Серж расстарался. Твой тесть шантажировал меня, если я не порву с тобой, в дом тут же нагрянет полиция, и ты окажешься в тюрьме, а твой отец потеряет пост. — Юлия хлестала его словами как кнутом. — Он сказал, что если его дочь прольет по тебе еще хоть слезинку, хотя бы одну слезинку ты в тюрьме не доживешь до суда. Передо мной поставили выбор. Или ты в тюрьме, или я лгу тебе про нас с Сержем. Вот что было в том письме. Проверь дома в кладовой, в нижнем ящике старого шкафа, и еще наверняка по всему дому, проверь, как следует. Я хотела, чтобы ты знал правду, послала к тебе мальчика, который служит у нас, я так подвела его! А ты, не разобравшись, его в участок… Юлия заплакала. Андрей схватил её за плечи.
— Повтори, что ты сказала! Этого не может быть. Этого просто не может быть. Это неправда.
— Так иди к жене, зачем ты здесь, иди, у тебя же все «перегорело»!
— Они не могли так со мной поступить. — Андрей прижимал её к стенке и почти кричал на неё, — скажи, что ты все выдумала!
— Пустите меня сударь, — Юлия была близка к обмороку, собравшись, она прошептала, — пусти! Мне больно!
— Милостивый государь! Отпустите даму! — За спиной у Андрея внезапно возник Юсупов. Развернув его к себе лицом, он ударил его кулаком в челюсть. Андрей откинулся, едва удержавшись на ногах. Юлия сползала по стене, ей было дурно. Юсупов кинулся к ней и помог встать на ноги:
— С вами все в порядке, Юлия Григорьевна?
Он обернулся к Андрею.
— Кто же вас таким манерам учил, сударь. — Он подошел к нему и взял его за грудки, — вы оскорбили эту даму, а я этого простить не могу.
