Патриция Грассо - Обольщение ангела
Графиня улыбнулась и протянула племяннице свой подарок.
— Ожерелье — это большой круг, символ вечности, — держа его на весу, объясняла она. — Это талисман, отвращающий зло. Я собрала его сама из камней, которые, как гласит легенда, исполняют желания. Фиолетовый аметист отводит страхи и возвращает надежды, розовый кварц открывает сердце, чтобы привлечь любовь и счастье, переливчато-зеленый авантюрин успокаивает, красный сердолик поддерживает храбрость, а белый агат благотворит.
Надев ей ожерелье через голову, леди Келли добавила:
— А самая надежная защита — этот звездный рубин на твоей груди. В нем заключен оберегающий дух. Если его владельцу грозит опасность, рубин темнеет, становится цвета голубиной крови.
— Сама ваша забота делает это ожерелье бесценным, — сказала Роберта и погладила рубин. — Благодарю вас. Обещаю всегда хранить его.
Некоторое время она сидела молча, словно обдумывая какую-то идею, пришедшую ей в голову. Наконец привычным движением провела пальцем по родинке на левой руке и спросила:
— Значит, что бы я ни пожелала, должно исполниться?
Леди Келли кивнула. Роберта закрыла глаза, коснулась рубина и прошептала:
— Пусть силы, обитающие в этом камне, сделают так, чтобы Генри и я…
— Нет! — воскликнула леди Келли, коснувшись руками племянницы и прервав заклинание.
Роберта от неожиданности открыла глаза и в изумлении уставилась на тетку.
— Вмешиваться в чужую судьбу нельзя, — объяснила леди Кслли. — Ты не можешь изменить то, что предрешено, ты должна просто принять это. Понимаешь?
Роберта отрицательно покачала головой. Она совсем не понимала, о чем толкует тетя.
— Попроси любви и счастья, — сказала ей графиня, — и только судьба решит, какой мужчина предназначен тебе.
— Кажется, я поняла, о чем вы говорите, — Роберта снова закрыла глаза и коснулась рубина. — При помощи власти, обитающей в этом чудесном камне, я хочу добиться настоящей любви и счастья с тем, кого судьба дает мне в мужья.
— Хорошо сказано. — Леди Келли поднялась и пересекла комнату, направляясь к двери. — Уже почти десять часов, — сказала она. — Не будем томить маркиза особенно долго, поскольку терпение, похоже, не является одной из его добродетелей.
Оставшись одна, Роберта снова погладила заветное ожерелье. Если ей будет грозить опасность, рубин потемнеет. Она решила не спускать с камня глаз, где бы Гордон Кэмпбел ни встретился ей на пути.
Невольно образ маркиза возник перед мысленным взором, и что-то похожее на улыбку тронуло уголки ее губ. Что ни говори, Кэмпбел был чрезвычайно привлекательным мужчиной. Его резкие, но красивые черты и выразительные чувственные губы заставляли сердце девушки биться сильнее. Пронзительные серые глаза тревожили и вызывали беспокойство. Казалось, они смотрят ей в самую душу и за всей ее внешней бравадой в глубине видят робость и неуверенность.
И тут Роберта вспомнила Генри Талбота. Но как ни пыталась, вызвать милый и приятный образ маркиза Ладлоу не смогла. Она почувствовала стыд и вину перед ним.
Почему ей так трудно представить себе его улыбающееся лицо? Ведь она любит его, разве не так?
Отогнав от себя эти запутанные, тревожные мысли, она поднялась с постели и принялась одеваться. Желая разочаровать маркиза Инверэри, она оделась так просто, как только было возможно: в шерстяную черную юбку, льняную белую блузу и старые башмаки. Но неожиданно этот строгий наряд только оттенил истинную красоту ее свежего молодого лица. На шею она надела подаренное ожерелье, и его звездный рубин заалел поверх блузы. Потом заплела черные как смоль волосы в одну толстую косу, перебросила через руку черный плащ и взяла перчатки для верховой езды.
Ровно в одиннадцать часов Роберта покинула спальню и не спеша двинулась по коридору. Хотя эта стратегия по приручению маркиза нравилась ей, она все же не осмелилась заставить его ждать более часа. Спустившись до конца лестницы, Роберта увидела дядиного дворецкого, открывавшего дверь, чтобы впустить гостя.
Одетый, словно сам сатана, с ног до головы в черное, решительной походкой в вестибюль вошел Гордон Кэмпбел. Неужели он только что явился?
— Ты опоздал! — крикнула Роберта.
С приветливой улыбкой маркиз поднял на нее взгляд, и она почувствовала, что тает. Его улыбка могла бы осветить целый дворец.
— Мне кажется, я как раз вовремя, — сказал Гордон, проходя через вестибюль.
— Ты же сказал, в десять часов, — напомнила ему Роберта несколько укоризненным тоном. — А сам пришел на час позже.
— Я имел в виду в десять часов, плюс еще час, который ты заставишь меня ждать.
Точность его расчетов удивила Роберту. Она откинула голову назад, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. Как он узнал о ее намерении?
— Я была давно готова и ждала целый час, — солгала она, стараясь заставить его оправдываться. — Я увидела в окно, как ты подходишь.
— В таком случае, извини за опоздание, — ответил Гордон, поднеся ее руку к губам. Потом ухмыльнулся и добавил: — Но неужели мать не научила тебя скромности? Леди никогда не должна признаваться, что с нетерпением ждала мужчину.
В замешательстве Роберта открыла уже рот, чтобы объяснить, что она вовсе не торопилась, но, к несчастью, Гордон оказался более искушен в словесной дуэли, язык и ум его были куда проворней.
— Закрой свой ротик, — смеясь, сказал он ей. — А то ты словно приглашаешь туда мой язык.
Не стоило так говорить с неискушенной девицей. Гордон понял это сразу, но слова уже слетели у него с губ.
— Иди ты к черту! — огрызнулась Роб и повернулась, намереваясь опять подняться в спальню.
Мягко, но уверенно Гордон схватил ее за локоть и остановил.
— Извини, пожалуйста, — сказал он.
По его тону было ясно, что он сказал это искренне. Роберта посмотрела на него, не зная, вернуться к себе или все же остаться. Не сказав больше ни слова, Гордон взял у нее плащ и накинул ей на плечи.
— Пусти, я сама, — запротестовала она, отталкивая его руки, когда он начал застегивать плащ.
Гордон с минуту смотрел на нее, потом протянул правую руку и мягко обхватил ее подбородок. И терпеливо ждал, пока она поднимет на него свои обольстительные изумрудные глаза.
— Дай мне шанс, ангел, — сказал он. — Пожалуйста.
Это еще одно «пожалуйста» обезоружило Роберту. Она расслабилась, и выражение лица ее смягчилось. С едва заметной улыбкой, тронувшей ее губы, она произнесла:
— Должно быть, я многим обязана тебе за то, что ты убил когда-то чудовище под моей кроватью.
— Выручить прекрасную даму из беды — уже награда, — сказал Гордон с ответной, немыслимо обаятельной улыбкой.
