Джессика Трапп - Грешные удовольствия
— Мне не нравится причинять боль. Но порядок есть порядок, и я сделал то, что было нужно.
Слезы застилали глаза, но девушка разглядела, что он больше не сердится. Его взгляд был по-прежнему суров, по красное пятнышко из левого глаза исчезло. Публичная порка и унижение, очевидно, закончились. И тут Бренна поняла, что он намерен ее казнить.
— Благодарю, — голос Бренны прозвучал хрипло, потому что во рту все пересохло.
Он, казалось, был поражен ее словами. Бренна почувствовала, что краснеет. Она сказала, что-то не то, не подумала. Если бы ее руки были свободны, она прикрыла бы ими рот.
Джеймс поднял с земли топор и провел пальцами по гладкой деревянной рукоятке, будто опасался, что, если не поторопится, у него совсем пропадет желание убивать ее.
— Милорд, — начала Бренна, судорожно пытаясь придумать, как ей отвести смертельный удар.
— Леди замка Уиндроуз, тебе предоставляется последнее слово.
Он поднял топор.
Из ее горла вырвался булькающий звук. Она открыла рот, чтобы заговорить, но не могла выговорить ни слова.
Сердце отчаянно билось. Секунды тянулись так, будто это были годы. Бренна ощущала щекой твердое прохладное дерево колоды. На срезе были видны четыре темных круга и несколько более светлых. Но все эти краски слились в единое расплывающееся пятно.
— Передайте моим сестрам, что я очень сожалею, — наконец удалось ей выдавить.
Потом она закрыла глаза и стала ждать. Обрывки странных мыслей проносились в голове. Интересно, она умрет сразу или ее голова, отделенная от тела, будет жить еще несколько секунд? А земля вокруг окрасится ее алой кровью? Найдут ли ее миниатюры? Может быть, это наказание за то, что она писала такое? За то, что хотела уйти в монастырь не из-за своих религиозных убеждений, а потому что хотела удовлетворить свои эгоистические амбиции?
— Джеймс! — услышала она голос из толпы. — Остановись! Ты не можешь убить ее.
Топор замер в воздухе прямо над ее шеей.
— Не трогай ее, брат. Это не твоя забота.
Бренна открыла глаза и увидела приближавшегося к ним огромного человека. Он был такого же роста, как Монтгомери, но у него были длинные, до плеч, волосы, а не такие стриженые, как у ее мужа. Она не могла видеть его лица. Он остановился рядом с Монтгомери.
— Она не виновата.
Монтгомери взглянул на свою грудь. Капли крови падали из раны на землю. Лосины были в красных пятнах крови. Это были свидетельства ее поступка.
— Ты здесь, чтобы принести мир и контролировать порт. Если ты ее убьешь, в замке могут начаться беспорядки.
— А если не убью, я не смогу спокойно спать.
— В таком случае брось ее в темницу, преврати в рабыню или отошли в монастырь.
В монастырь! В сердце Бренны затеплилась надежда.
— Отойди, брат. Я выполню свой долг. Это единственный способ сохранить мир.
Надежда умерла, не успев родиться. Она вздрогнула, увидев, что топор поднялся выше.
— Положение Покорителя затуманило твои мозги. Используй ее как ценное имущество, как залог.
Бренна повернула голову так, чтобы увидеть лицо Монтгомери и понять, не смягчился ли он. Она ломала голову, что бы такое сказать, чтобы повернуть спор братьев в свою пользу.
— Пожалуйста, милорд, — сказала она. — Сохраните мне жизнь, и я больше не буду воевать против вас.
Она нарушила свою клятву ни о чем не просить, но если она умрет, то не сможет помочь своей семье. Может быть, позже ей удастся его отравить. Говорят, что обман и яд — это оружие женщин. Но такими их сделали мужчины. Какой выбор остается женщине в этом мире мужской силы и мужских войн?
Монтгомери все еще стоял с поднятым топором.
— Отбросы и то стоят больше, чем твое слово.
Бренна сглотнула. Она не могла найти слов, чтобы опровергнуть его слова. Да и что можно сказать в свое оправдание? Прижавшись лбом к деревянной колоде, она закрыла глаза и снова начала молиться, несмотря на злость на Бога за то, что он создал ее женщиной. Монтгомери она просить больше ни за что не будет.
Он медленно опускал топор, пока лезвие не коснулось ее шеи. Прикосновение холодного металла пронзило ее до мозга костей.
Секунда шла за секундой.
Предчувствие сжало ей грудь, она не могла дышать. Бренна приоткрыла один глаз, разозлившись, что он тянет время, видимо, упиваясь ее положением. Внутри все было напряжено. Ее охватил страх. Если уж ей суждено быть женщиной, почему она не из тех, кто падает в обморок, теряя сознание?
— Черт побери! Чего ты тянешь? Давай! — крикнула она.
Топор соскользнул в сторону, оцарапав кожу. Ее напряженные до крайнего предела нервы восприняли это так, будто это был смертельный удар. Страшная боль будто обожгла шею.
На нее вдруг накатила новая волна страха. Неужели ему нравится смотреть, как ее голова отделяется от тела медленно, а не отскакивает сразу? В глазах у нее потемнело, шум толпы будто затих. Перед глазами все поплыло.
Может, она все же из тех женщин, которые падают в обморок?
Глава 6
— Проснись, Бренна. Надо что-то предпринять. Ходят слухи, что отца собираются отвезти в Лондон.
— А? — Девушка открыла глаза и сонно заморгала, пытаясь понять услышанное. — Я умерла?
Над ней склонилась Адель. Сент-Пол гулял по подушкам, а Дункан лизал ее в нос.
— Вставай, Бренна. Надо спасать Гвинет и отца.
От этих слов Бренна сразу проснулась. Она в ярости откинула одеяло и села, спустив ноги с кровати.
— Ты говоришь — спасать Гвинет и отца? Это по их вине мне почти что не отрубили голову!
Адель и Пантос отскочили, когда Бренна встала.
Не обращая внимания на боль в спине, она отыскала сумку, из которой Монтгомери выбросил ее вещи, и начала заново все в нее складывать.
— Я сбегу, прежде чем этот зверь явится, чтобы закончить свое черное дело и отрубит мне голову.
— Я не думаю, что Монтгомери все еще хочет убить тебя.
Бренна вспомнила тревожную тишину, в которой замерла толпа, ощущение гладкого дерева колоды у ее щеки и ужас в своем сердце. От этих воспоминаний у нее закружилась голова.
— Ну и глупая же ты.
В отличие от Бренны, которая вся кипела, Адель спокойно чесала за ухом Пантоса.
— Пантосу Монтгомери нравится.
— Этому псу? — Такой глупости она еще никогда не слышала. Наверное, мир сошел с ума. — Скорее всего из-за того, что я потеряла сознание, радость убийства была омрачена. Для такого человека, как Монтгомери, недостаточно убить человека — он мог это сделать здесь, в спальне. — Она говорила все громче и решительнее, намереваясь как можно скорее покинуть замок. Она металась по комнате и бросала в сумку вещи, не задумываясь, нужны ли они ей на самом деле. — Он все это затеял, чтобы напугать меня, а я потеряла сознание и этим сорвала его планы. Он, наверное, хочет отправить меня на виселицу или еще того хуже…
