Джейн Фэйзер - Венера
— А ты подумала, какая участь постигла бы тогда меня? — обиделся Николас. — Меня забили бы до смерти, а потом выбросили в Темзу.
Полли улыбнулась:
— Конечно, я бы не хотела этого. И все же почему бы мне не встретиться с господином Киллигрэ и уж потом начать учиться читать и писать? На худой конец я могла бы продавать апельсины. Все лучше, чем чистить это серебро!
— Торговать апельсинами — не дело. И вообще не суетись зря: мы с Де Винтером все устроим… Правда, Ричард?
Только тут Полли заметила, что они не одни в комнате, и неодобрительно посмотрела на Кинкейда.
— Лорд Де Винтер знаком с твоей историей и с твоими честолюбивыми замыслами, — успокоил ее Николас. — Он мой хороший друг. Друзья же — это те, кто оказывает нам порой неоценимые услуги.
— Да, действительно, данные слова вполне применимы ко мне, — вступил в разговор Де Винтер. — У меня есть кое-какие связи и в театральном мире. Однако Николас прав. Если ты начнешь продавать апельсины и таким образом завязывать нужные знакомства, чтобы попасть на сцену, то не удивляйся, если после представления от тебя будут требовать и интимных услуг. Верь мне, так тебе не заработать на жизнь. Но если ты обратишь свои взоры на более влиятельных покровителей, то вряд ли захочешь пачкаться с джентльменами с галерки.
— Я не подумала об этом, — вздохнула Полли. — И, тем не менее, я теперь такая чистая и нарядная, что было бы жалко не воспользоваться этим.
Глаза ее заиграли озорным призывным блеском.
— Да-да, — ответил Николас, пытаясь угадать, что скрывается за этим загадочным взглядом, которого он ранее не замечал. В нем не оставалось следа от вульгарной развязности девчонки из таверны и в то же время он не был наивным, как прежде.
— В одном я уверен точно: я не собираюсь больше устраивать такой переполох, чтобы снова привести тебя в божеский вид.
Он сказал это в шутку, но Полли погрустнела.
— Ну что ж, тогда уж лучше я снова займусь столовым серебром… — Она состроила такую комичную рожицу, что Николас и Де Винтер невольно улыбнулись. — Сколько дней мне понадобится, чтобы научиться грамоте?
— Это будет целиком зависеть от твоих способностей и прилежания, — ответил Николас. — Приступим же к занятиям.
Он опустился в кресло и указал Полли на стул, стоявший рядом. Девушка села и, незаметно пододвинувшись ближе к Николасу, как бы невзначай положила руку на подлокотник его кресла. И замерла, улыбаясь, с выражением тревожного ожидания на лице.
Николасу показалось, что Полли кокетничает с ним, преследуя какую-то собственную, — возможно, сомнительную, — цель. Осторожно убрав ее руку с подлокотника, он заметил холодно:
— На моем лице ничего не написано, Полли. Смотри сюда, в книгу, — и ткнул пальцем в страницу.
«Кажется, мне не слишком-то удается растопить его сердце», — печально подумала Полли и погрузилась в созерцание непонятных значков. Наморщив лоб, она изо всех сил пыталась ничего не упустить из того, что объяснял ей Николас.
Через час обоим джентльменам стало ясно, что они имеют дело со способной ученицей. Николас взглянул поверх склоненной головки девушки на Ричарда. Тот понимающе кивнул.
— Скажи, что знаешь ты о королевском дворе, Полли? — поинтересовался Де Винтер.
Видно было, что вопрос застал девушку врасплох, и к тому же он показался ей крайне неуместным. Да и в самом деле, что могла она знать о придворной жизни?
Полли подняла глаза от листа бумаги, на котором старательно выводила буквы алфавита.
— Мы, обитатели Ботэлф-лайн, не слишком осведомлены об этом, — насмешливо произнесла она. — Король почему-то не заглядывал в нашу таверну.
Наступило неловкое молчание.
Николас наклонился к камину, чтобы разжечь трубку.
— Какой, однако, дерзкий ответ. — Он внимательно взглянул на Полли сквозь легкое душистое облако дыма. — Тебе предстоит научиться гораздо большему, чем просто грамота, если ты собираешься стать актрисой. Но одно ты должна запомнить прямо сейчас: явная грубость непозволительна в любом случае. В высшем обществе никогда не услышишь резких замечаний, как бы ни были они обоснованны. Тебе будут говорить изысканные комплименты, которые ничего не значат. Даже глубочайшие оскорбления произносятся мягким тоном и с любезной улыбкой на устах. А сплетни и слухи пересказываются в обманчиво добрых выражениях. И — ни одной невежливой реплики. Если ты не поймешь этого, то можешь заранее отправляться назад, в таверну: путь тебе будет закрыт и в высшее общество, и в театр.
Полли закусила губы.
— Не очень-то приятно слушать такое, — призналась она.
— Верно, но тебе не следует этого забывать. А теперь вернемся к нашему разговору. Я допускаю, что ты можешь ничего не знать о придворной жизни. Однако, возможно, ты все же хоть что-нибудь слышала? Например, как зовут советников короля?
Полли задумалась.
— Простите, если я была невежлива, — я вовсе не хотела этого. Но ваш вопрос показался мне ужасно глупым. Теперь я вижу, что это не так.
Она посмотрела на обоих джентльменов с выражением глубокого раскаяния.
— Ну-ну, Полли, к чему трагическая мина! — с улыбкой заметил Николас. — Я прощаю тебя и верю, ты запомнила, что я сказал. И все-таки ты не ответила на вопрос.
Полли, теребя гусиное перо, напрягла свою память.
— Иногда в таверне говорили что-то. Приходили и просто какие-то странники, и купцы… Они жаловались на большие налоги… И на то, что король впустую тратит деньги.
Она посмотрела на Ника, и тот ободряюще кивнул.
— Ну а еще что ты помнишь?
— О ссоре с Голландией. Наверное, будет война, и от этого налоги возрастут еще больше. Это король захотел воевать, только я не знаю почему. — Она наморщила лоб, вспоминая обрывки разговоров, которые слышала в таверне. — Один из советников короля против всего этого. Но я забыла его имя… — Девушка поднесла задумчиво ко рту заостренный кончик пера. И тут же выпалила радостно — Ах да, это канцлер! Тот, который против войны!
— Кларендон, — уточнил Ричард. — Молодец, ты умеешь слушать.
— А еще говорили о любовницах короля, — продолжала Полли. — У него их очень много, но две — самые главные, не помню только, как их зовут.
— Леди Кастлмейн и Фрэнсис Стюарт, — подсказал Николас. — И что же говорили в связи с ними?
— То, что король слишком много времени уделяет своим порокам и удовольствиям. Простым людям все это не по душе…
Обменявшись многозначительными взглядами, приятели улыбнулись. Она была наивная, эта мисс Уайт, однако обладала живым умом и сообразительностью и вполне подходила для осуществления их сложного плана.
— Думаю, теперь тебе пора вернуться на кухню, — сказал, наконец Николас, взглянув на каминные часы в футляре из красного дерева. — Возьми с собой книгу, перо и бумагу, а когда освободишься, позанимайся. Завтра я проверю, как ты справилась с заданием.
