Тина Габриэлл - Возлюбленные-соперники
Джеймс поднял с земли еще один плоский камушек. Его длинные пальцы погладили гладкую поверхность.
Белла была потрясена его словами и прозвучавшей в голосе горечью. Она не ожидала от герцога такой истории. Он всегда выглядел таким уверенным в себе, как человек, чувствующий свое превосходство над окружающими.
Ей хотелось задать один вопрос: если он действительно незаконнорожденный сын, как ему удалось унаследовать герцогский титул?
Словно прочитав ее мысли, он сказал:
— Оказалось, что я все же был законным сыном и наследником. Так что зря моя высокородная семейка всю жизнь относилась ко мне как к грязному ублюдку.
Белла почувствовала жалость к сидящему рядом мужчине, хотя сама себе не смогла бы объяснить почему. Джеймс Девлин теперь герцог, обладатель огромного богатства и власти, так что жалеть его не было никаких причин. И все же… все же… Он никогда не знал материнской любви и преданности отца. Отец Беллы любил ее всегда, всем сердцем, без всяких условий, и только эти драгоценные воспоминания помогли ей выжить под гнетом мужа-тирана.
Она не хотела больше ничего слышать о Джеймсе Девлине, на самом деле не хотела. Она не желала, чтобы он стал для нее человеком, со всеми своими обидами и слабостями. Пусть уж лучше остается надменным испорченным аристократом. Но правда была в том, что он не был испорченным и познал немало трудностей. И в глубине души он был очень одинок — Белла не могла этого не почувствовать.
«Он был отвергнут, как и я. Только меня предал грубый эгоистичный муж, а его — семья».
— Как вы стали барристером? — спросила она.
— Я не мог представить себе, что буду выпрашивать каждый шиллинг у не признававшей меня семейки, чтобы выжить. После Итона я посещал Оксфорд, где познакомился с парнями, которые мечтали войти в один из четырех «Судебных иннов» и найти хорошего наставника. Меня приняли в «Линкольнз инн». Став барристером, я работал в конторе вместе с коллегами, которых вы сегодня видели. Я был вполне успешным юристом и мог легко обойтись без подачек семьи.
Белла даже не подозревала, что перед ней человек, сделавший себя сам. Она всегда полагала, что аристократы получают состояние и ни дня в своей жизни не работают.
— Но тогда зачем вам так нужен Уиндмур-Мэнор? Вы же говорите, что не испытываете теплых чувств к семье.
— Это единственное место, где старый герцог относился ко мне как к родному сыну. Я знаю эту землю как свои пять пальцев. Я здесь дома. Вы можете утверждать то же самое?
Белла взглянула на воду, на пару белых лебедей, зеленые холмы вдали.
— Да, я чувствую себя здесь в безопасности.
Они несколько минут сидели молча, потом герцог встал и протянул женщине руку.
Она вложила руку в его ладонь и ощутила тепло сильных пальцев. Джеймс помог ей встать на ноги.
На его голову упал солнечный луч, и волосы блеснули, как черное дерево. Его лицо излучало уверенность, но теперь Белла поняла: то, что она раньше посчитала аристократическим высокомерием, было гордостью.
Ощутив нервозность под его пристальным взглядом, она опустила глаза и, чтобы не молчать, спросила:
— Как вам удается бросать камушки так далеко?
Герцог явно не ожидал столь резкой смены темы разговора и засмеялся.
— Это очень просто. Нужно только найти плоский камень, и желательно с гладкой поверхностью.
Он наклонился, поднял подходящий камень и показал, как правильно его держать. Стоя за ней, Джеймс взял ее руку и изобразил бросательное движение.
Белла вздрогнула, когда его широкая грудь коснулась ее спины.
Герцог склонился к ее уху.
— Ну а теперь попробуйте самостоятельно. Бросайте камень.
Остро чувствуя его близость, Белла подняла руку и, повторив его движение, бросила камень. Он утонул, один раз отскочив от поверхности воды.
— Ваши камни отскакивали четыре раза!
— Нужна практика. Я приходил сюда еще мальчиком и часами бросал камушки.
Белла сделала еще несколько попыток. Наилучшим был бросок, когда камушек дважды отскочил от поверхности воды.
— Вероятно, я никогда не смогу соперничать с вами.
Лишь только слова слетели с ее губ, Белла поняла, что они могут быть неверно истолкованы применительно к их будущим сражениям за собственность.
Герцог взял ее за плечи, повернул к себе лицом и заглянул в глаза.
— Я не это имела в виду, — тихо сказала она.
Несколько долгих мгновений они смотрели в глаза друг другу, потом взгляд Джеймса скользнул к ее губам.
— Я знаю.
— Мне нужно вернуться.
Его глаза потемнели. Он медленно поднял руку и коснулся ладонью ее щеки.
— Нет, — очень тихо сказал он. — Пока нет, Белла.
Все разумные мысли в мгновение ока покинули ее, когда Джеймс склонился к ней и его губы коснулись ее рта легким, словно летний ветерок, поцелуем. Потом он стал исследовать ее губы кончиком языка.
Реакция Беллы оказалась моментальной и непроизвольной. Все ее тело содрогнулось от острого наслаждения.
Ее губы сами по себе раскрылись, позволив его языку скользнуть внутрь. Поцелуй был опытным и соблазняющим, убеждающим и поощряющим ее ответ. Она неуверенно коснулась его языка своим и почувствовала, как отчаянно заколотилось сердце. Потом его поцелуй изменился, стал более требовательным. Белла ощутила, как где-то внутри загорелся огонь.
Ее никогда так не целовали. Собственно говоря, ее за всю жизнь целовал только один мужчина — Роджер, а он был жадным и грубым. Он всегда желал господствовать. Его не интересовало ее удовольствие — только капитуляция. Она быстро научилась сдаваться, чтобы не продлевать свои мучения.
Но Джеймс… Он касался ее лишь губами, и еще на ее щеке лежала его ладонь. Она могла в любой момент отстраниться, если бы захотела. Только у нее не было такого желания.
Впервые в жизни она почувствовала физическое влечение. Похоть. Это было сильное чувство, опасное оружие в их грядущем сражении. Внутренний голос говорил — нет, не говорил, кричал, — что если она позволит не принимать себя всерьез, то быстро лишится опоры в Уиндмур-Мэноре. Но все же отрицать зарождающуюся страсть было бы глупо. Белла и подумать не могла, что поцелуй может оказать на нее такое мощное воздействие, вызвать столь сильную реакцию.
Чуть подавшись вперед, она прижалась к груди мужчины, ощутила тепло его тела, вдохнула тонкий аромат одеколона — сандал и гвоздика.
Джеймс глухо застонал и оторвался от ее губ.
— Этого я не ожидал, — сказал он.
— Поцелуя?
— Нет, вашей реакции.
Очарованная блеском его глаз, Белла сделала попытку успокоить отчаянно бьющееся сердце.
