Тина Габриэлл - Возлюбленные-соперники
Вскоре после свадьбы Роджер заметил, что Белла собирается отправить пухлый конверт в «Лондон газетт». Он выхватил бумаги у нее из рук и разорвал на мелкие клочки.
— Моя жена не будет заниматься таким непристойным делом. Сочинительство и политика — удел мужчин.
А когда Белла заспорила с ним, мерзавец немедленно перешел к угрозам:
— Харриет совсем одряхлела. Она уже не может делать всю необходимую работу. Пожалуй, уволю ее без рекомендаций.
Роджер отлично знал, что в таком возрасте Харриет не найдет нового места и будет голодать, а Белла сделает все от нее зависящее, чтобы защитить старую няню. Так Роджер уничтожил надежды жены стать писательницей. Он был искусным лжецом, и его трогательные рассказы о «хрупком душевном здоровье» супруги со временем сделали свое дело. Даже на тех немногих светских мероприятиях, где ей было дозволено появляться, люди смотрели на нее с опаской и старались держаться подальше. Некоторые соседи даже восхищались Роджером, не отправившим свою безумную жену в сумасшедший дом.
Теперь она стала вдовой и владелицей Уиндмур-Мэнора. Она имеет возможность писать политические статьи и даже короткие любовные романы и под псевдонимом отправлять их каким захочет издателям — по своему выбору. Жители Хартфордшира ничего не знают о ее прошлом — это было огромным плюсом Уиндмура, — и она вольна делать что угодно: посещать поэтические вечера, книжные клубы или вступить в церковный хор. Не исключено, что она станет ходить к соседям на чай и не пропустит ни одной деревенской ярмарки.
После кошмарных семи лет брака с жестоким тираном она проживет здесь в мире и покое остаток своих дней. Судьба наконец смилостивилась над ней. Во всяком случае, Белле очень хотелось в это верить.
Она посмотрела на идущего рядом мужчину — живое воплощение властности и мужественности.
Джеймс снял сюртук и бросил на траву.
— Присядем.
Подобрав юбки, она села и положила на колени букетик полевых цветов. Он расположился рядом, вытянув длинные ноги.
— Я уже говорил вам, почему хочу иметь Уиндмур-Мэнор. Но вы ничего не сказали, зачем вам нужно именно это поместье. Почему вы настаиваете на своем?
— Потому что поместье мое, — сказала Белла.
Герцог нахмурился.
— Неужели вы не понимаете, что чем дольше вы остаетесь здесь со мной, тем больше страдает ваша репутация?
— Я вдова, — напомнила она.
— Не важно. Мы не можем всегда жить вместе.
Джеймс поднял круглый плоский камушек и стал вертеть в пальцах. Потом одним резким движением бросил его в воду. Камень весело запрыгал по поверхности, но в конце концов с тихим всплеском ушел под воду.
— Вы всерьез говорили о необходимости посоветоваться с юристом? — спросил он.
Белла уверенно кивнула:
— Да, я намерена нанять барристера.
— Вы имеете в виду солиситора. Между ними есть разница. Если солиситор считает, что дело должно быть рассмотрено в суде присяжными, то связывается с барристером, который ведет дело в суде.
Она знала, что между этими адвокатами есть разница, но, честно говоря, не вполне представляла их функции. У нее никогда не было необходимости обращаться к юристам.
— Вы понимаете, что собираетесь выступить против опытного профессионала? — спросил герцог.
— Да.
— В зале суда я всегда выигрываю, Белла.
Его глаза сверкнули, но Белла не успела понять, какое чувство в них отразилось.
Она промолчала, но его слова не шли из головы. «В зале суда я всегда выигрываю».
Жизнь научила ее, что выживает сильнейший. Неужели ей предстоит это доказывать?
Глава 7
— Я почти ничего не знаю о вас, — сказал Блэквуд, — кроме того факта, что вы вдова. Вы родились в Хартфордшире?
Белла откинулась назад, опершись руками об уже прогревшуюся землю.
— Нет, я родилась в Лондоне, но когда мне было семь лет, отец переехал в деревню. А когда мне исполнилось шестнадцать, мы перебрались в Плимут, где годом позже я вышла замуж.
— Вы остались в Плимуте после замужества?
— Да.
— Я восхищаюсь работой инженера Джона Ренни. Его плотина в замке Плимут-Саунд, защищающая гавань, нечто потрясающее. Ваш муж работал над этим проектом? Или в доках?
Белла встревожилась. Что она может рассказать? Блэквуд умный человек и, несомненно, обладает развитой интуицией. Она много лет жила, скрывая свои истинные чувства от мужа, и путем проб и ошибок пришла к несложному выводу: необходимо говорить основы правды, но тщательно скрывать суть дела. Она не осмеливалась рассказать, до какой степени Роджер был подлым.
«Тревога!» — кричал ее внутренний голос. Когда деловые проекты Роджера не принесли ожидаемого дохода, он занялся нелегальными, незаконными делами.
Она стала перебирать цветы, лежащие на коленях, одновременно тщательно обдумывая слова.
— Роджер был торговцем, занимался импортом и экспортом. В основном лес, уголь, ячмень и пшеница.
— Вы долго были замужем?
— Семь лет.
— Вам не хватает его?
Белла некоторое время молчала, не зная, что ответить. Ей не хватает Роджера? Она благословляет каждый день, с тех пор как он перестал появляться на пороге ее спальни.
— Я смирилась с его уходом, — наконец сказала она.
Блэквуд подобрал еще один плоский камень и задумчиво уставился на него.
— Ваши родители живы?
Она понимала, что герцог добывает информацию. Он хотел знать, есть ли у нее семья, с которой она может жить, если его план выселения сработает.
— Нет. Мать умерла, когда я была младенцем, и я единственный ребенок в семье. Отец погиб вскоре после моего замужества. Экипаж перевернулся.
— Вы, должно быть, очень одиноки. Мне искренне жаль.
Именно искренность в его голосе заставила ее заговорить:
— Отец был чудесным, любящим человеком, и я благодарна Богу за него.
Блэквуд швырнул в воду камень, который держал в руке, и тот утонул, предварительно четыре раза подпрыгнув по поверхности. Белла обернулась к нему и с удивлением увидела, как потемнели его глаза. Что в них отразилось? Боль? Сожаление?
— Вы, наверное, храните нежные воспоминания о своих родителях? — спросила она. — Сами говорили, что Уиндмур-Мэнор напоминает вам о семье.
— Я никогда не знал матери. Она была горничной в семье старого герцога. Умерла при родах. Всю жизнь я считал себя незаконнорожденным, и семья старого герцога меня не признавала, — холодно сообщил он. — У меня есть единокровный брат, который вплоть до самого последнего времени считал себя наследником титула и обращался со мной как с бездомной собакой, и бабушка, которая верила, что исполнила свой долг по отношению ко мне, оплачивая мою учебу сначала в школе, а потом в Итоне.
