Филиппа Грегори - Вайдекр, или Темная страсть

Суп был съеден, теперь перед каждым стояло рыбное блюдо. Джон ел с удовольствием.

— Замечательно! — обратился он к Селии. — Лосось! Как мне не хватало там вашего повара!

— Там плохо кормили, да? — спросил Гарри, его внимание было затронуто. — Я боялся, что так и будет. Как хорошо, что ты вернулся домой.

Джон тепло улыбнулся Селии. Но его ответ, обращенный к Гарри, прозвучал сухо.

— Да, ты прав, — сказал он.

— Расскажи, как там было? — Гарри, как всегда, вел себя бестактно.

— Это хорошая клиника, — спокойно отвечал Джон. — Все продумано, и лечение на высоком уровне. Но там мне было одиноко.

Руки Селии вздрогнули. Она готова была протянуть их Джону в инстинктивном жесте сочувствия.

— Надеюсь, мои письма скрасили ваше одиночество? — спросила она.

— Какие письма? — переспросил Джон. — Я не получал ни одного.

Вилка в моей руке на мгновение замерла, но затем я спокойно потянулась к лососю.

— А мои письма ты получал? — поинтересовалась я.

Глаза Джона встретили мой взгляд с тяжелой иронической усмешкой.

— Нет, моя дорогая, — вежливо ответил он. — Ты писала мне часто?

— Почти через день, — нагло ответила я.

— А я писала каждую неделю, — вставила Селия. — Что могло произойти с письмами?

Глаза Джона, холодные как камни, не отрывались от моего лица.

— Не понимаю. А ты, Беатрис?

— Тоже, — коротко ответила я. — Возможно, доктор Роуз считал, что ты недостаточно здоров, чтобы получать известия из дому. Как ты знаешь, он запретил нам посещения.

— Я предполагал примерно эту же причину, — ответил Джон.

Это было как обмен ударами меча. Как нескончаемая дуэль. Но у меня не оставалось больше сил.

Я уступила. Я почти была готова уступить во всем. Я соглашалась отдать им этот вечер.

— Извини меня, — обратилась я к Селии. — Я устала и, пожалуй, пойду к себе.

Я поднялась, и лакей распахнул передо мной дверь. Гарри поднялся и подал мне руку.

— Это не из-за того, что Селия села на твой стул?

Его обычная глупость не покинула его. О каком стуле могла идти речь, когда мой муж смотрел на меня внимательными глазами и читал смерть на моем лице.

— Нет, это не из-за стула, — устало ответила я. — Селия может сидеть на этом чертовом месте хоть всю ночь, если захочет.

Я отвернулась от него и пошла к себе.

Люси раздела меня, и я отпустила ее. Затем я взяла со столика ключ и заперла дверь. Потом я придвинула стул и подперла ручку, чтобы невозможно было открыть дверь снаружи. Я свалилась в постель и уснула так, будто хотела никогда не просыпаться.

ГЛАВА 18

Но мне пришлось проснуться. Я была завалена работой, и не находилось никого, кто бы сделал ее за меня. Мне пришлось проснуться, встать, одеться, выйти к завтраку, сесть напротив Джона, видеть Гарри и Селию на предназначенных им по праву местах и обмениваться с ними любезностями. А затем подняться в контору, достать из стола счета и думать, и думать над ними, пока не заболит голова.

Счетов была бездна. Я не могла понять, откуда они взялись и как от них освободиться. Сначала мы задолжали мистеру Ллевеллину. Затем испортилась погода, среди овец начался падеж. Потом коровы заразились какой-то болезнью, и много телят родились мертвыми. И я взяла у банкиров взаймы под новые пшеничные поля. Но пока пшеница не поднялась, мне пришлось заложить земли Селии. Выплачивать эти долги было очень тяжело. Я молилась, чтобы урожай пшеницы был таким обильным, чтобы мне никогда больше не пришлось брать взаймы. Чтобы амбары были переполнены зерном, которое я могла бы продавать и продавать, пока все долги не исчезнут, будто их никогда не было. Я отшвырнула от себя счета, как нерадивая вышивальщица отбрасывает свою работу, и вздохнула.

Я вынуждена была нести эту ношу одна. Я не осмеливалась признаться Гарри, как глубоко мы увязли, только вскользь упомянув, что мы заложили одно поле и маленькую ферму, чтобы выплатить по закладной. Я не могла рассказать Гарри, что я беру взаймы, чтобы платить жалованье слугам, покупать семена, чтобы противостоять банкротству, которое уже стоит за нашими плечами. Ничего этого я не осмеливалась сказать Гарри, и я чувствовала себя такой одинокой. План, придуманный Ральфом для разорения Гарри, оказался роковым для меня. В моей великой битве за землю, в битве за то, чтобы увидеть себя и своего ребенка хозяевами, я все поставила на урожай.

И если его не будет, я погибну.

И не я одна. Селия, Гарри, Джон и дети также будут разорены. Мы исчезнем, как исчезают все банкроты. В лучшем случае мы сможем купить маленькое хозяйство в Девоне, или Корнуэлле, или, возможно, в чертовой Шотландии. Там, где земля стоит дешево. И я больше никогда по утрам не буду видеть холмы Вайдекра. Никто не назовет меня «мисс Беатрис» с любовью в голосе. Никто не назовет Гарри «Сквайр», будто это его имя. Мы будем чужими. Здесь наша семья живет и охраняет эту землю со времен норманнов. Там мы станем никем.

Я вздрогнула и опять придвинула к себе счета. В первую очередь я должна оплатить те из них, которые поступили от торговцев Чичестера. Я совсем не хотела, чтобы Селия узнала от повара или прислуги, что нам отказали в поставках. К ним я добавила счета от кредиторов, которые должны быть оплачены в этом месяце. Они принадлежали мистеру Ллевеллину, банку, лондонским ростовщикам и нашему поверенному, который одолжил мне сотню фунтов на покупку семян. Здесь же оказался счет от торговца овсом, который мы не выращивали, и от торговца сеном. Теперь, когда нам принадлежало мало лугов, нам приходилось покупать сено, а оно стоило бешеных денег. Наверное, имело смысл продать некоторых лошадей, но я знала, что едва на рынке появится первая лошадь из Вайдекра, как все поймут, что это сигнал о бедствии, и на нас обрушится шквал кредиторов. И мелкие счета погребут под собой истекающий кровью Вайдекр.

Я не имела денег, чтобы оплатить даже самые ничтожные счета, и чувствовала, как кредиторы собираются вокруг меня словно стая волков. Я знала, что должна освободить от них и себя, и Вайдекр, но не знала как.

Последние счета я сложила в одну стопку. Сюда относились те, кому придется ждать. Винные торговцы, которые знали, что стоимость вина в наших кладовых превышает их счета. Кузнец, работавший на нас с тех пор, как стал подмастерьем. Сапожник, столяр, шорник — все эти маленькие люди, которые могут только просить, но ничего не могут требовать. Даже если я не заплачу им, они не будут угрожать мне.

Итак, передо мной лежали три аккуратные стопки. Я швырнула их в ящик стола. Мне не требовалось перебирать их, я и так все время о них помнила. Даже ночью, когда мне снились странные люди, говорящие с городским акцентом: «Подпишите здесь, подпишите там». Я одна несла эту ношу, надеясь только на старых добрых богов Вайдекра, которые пошлют солнце и теплый ветер на нашу землю и сделают ее золотой, а меня — свободной.