Эльза Вернер - Цветок счастья
– Гм… вы слишком молоды, чтобы так смотреть на вещи! – проворчал Эбергард, которого более рассердило, чем обрадовало заявление гостя, что он с ним согласен.
– Чем раньше узнаешь настоящую цену жизни, тем лучше! – возразил Генрих. – Теперь мы дошли именно до того вопроса, из-за которого я пришел к вам. После того, как я имел честь выслушать ваш взгляд на человечество, мне нечего бояться, что вы не поймете меня. Я должен только просить вас сохранить в тайне то, что скажу вам; это очень щекотливая вещь.
– Что такое? Что за тайна? – изумленно воскликнул доктор.
– Не беспокойтесь! Я не стану надоедать вам с какой-нибудь болезнью. Хотя тут тоже налицо болезнь, но она не играет главной роли; тут замешаны более реальные интересы. Молодая девушка, которую вы только что видели, предназначается мне в невесты. Она – единственная наследница большого состояния, которое пока находится в руках ее мачехи. К сожалению, мачеха больна, так серьезно больна, что можно ждать скорого конца!
– О чем вы, конечно, глубоко сожалеете! – иронически заметил доктор.
– Само собой разумеется, что мы жалеем бедную женщину, но должны подчиниться неизбежному. Госпожа Рефельд еще очень молода, но доктора находят, что она безнадежна и не доживет до будущей весны. По всей вероятности, вы будете одного мнения со своими коллегами, когда…
– Я никогда не бываю одного мнения со своими коллегами, – резко перебил Эбергард, вскакивая с места. – Эти господа непогрешимы, они назначают день и час, когда больной умрет, а пациент выкидывает штучку и живет еще двадцать лет.
– Вот именно! Поэтому мне хотелось знать ваше мнение о состоянии здоровья моей будущей тещи. Вы понимаете, что для меня очень важно…
– Получить как можно скорее наследство! – закончил доктор с презрительным смехом. – Понимаю, понимаю!
Генрих тоже встал с кресла и, с трудом сдерживая улыбку, следил за каждым жестом Эбергарда.
– Я очень жалею бедную женщину, – повторил он, – но так как она безнадежна, а с ее состоянием здоровья связаны для меня значительные денежные интересы, то мне хотелось бы знать совершенно определенно, поправится ли она или нет. Профессор Мертенс, который, кажется, вел с вами ожесточенную полемику по поводу одной из ваших работ, заявил, что ни один доктор в мире не в состоянии помочь ей; хотя Мертенс и признается всеми как авторитет, но мне хотелось бы узнать и ваше мнение.
Эбергард не замечал, что его хотят поймать в ловушку, и ударил кулаком по столу так сильно, что тот затрещал.
– Ах, Мертенс находит, что ваша больная неизлечима! – воскликнул он. – Этот гений находит, что ей помочь нельзя? В таком случае нужно будет взглянуть на вашу тещу!
В глазах молодого человека промелькнул торжествующий огонек, но он постарался ничем не выдать своей радости.
– Вот именно об этом мы хотели просить вас, – тем же тоном повторил он. – Конечно, Мертенс – светило в медицинском мире…
– Перестаньте говорить мне о Мертенсе. Какое мне дело до него? Завтра я сам приду, и тогда мы посмотрим, что из этого выйдет! – сердито крикнул Эбергард.
– Я буду очень благодарен вам, но должен просить вас еще об одном: дайте мне слово, что наш разговор останется между нами!
– Да, да, останется между нами, – ворчливо повторил Эбергард. – Но тоже должен сказать вам между нами, что вы представляете собой прекрасный тип зятя. Вы далеко пойдете со своей практичностью.
– Я подтверждаю только ваше мнение о людях и очень рад, что мои взгляды совершенно сходятся с вашими, доктор, – скромно заметил Генрих.
Эбергард ничего не возразил на это. Взяв со стола книгу, он слегка постукивал ею по столу и смотрел на своего собеседника так, точно хотел пронизать его своим взглядом насквозь.
– Сколько вам, собственно, лет? – наконец спросил он.
– Двадцать семь, доктор!
– Да, вы для этого возраста слишком благоразумны. Я в ваши годы был еще совершенно добродушным простофилей, верящим в идеалы. Но вы правы, на жизнь нужно смотреть практично. Ужасно рад, что и на этот раз нахожу подтверждение того, что не ошибаюсь в людях. Прощайте, господин Кронек, – резко закончил старик, отворачиваясь от своего гостя.
Генрих сделал вид, что не заметил грубости хозяина, и раскланялся с ним с почтительной любезностью.
Как только за молодым человеком закрылась дверь, доктор с остервенением бросил книгу на пол.
– Вот так расчетливый юноша! – пробормотал он, – и даже не стесняется откровенно признаваться в таком чудовищном корыстолюбии, смотрит прямо в глаза таким чистым, невинным взглядом, что никогда нельзя было бы подумать, что у него такая грязная душонка. Погоди же, голубчик! Может быть, все твои планы рассеются как дым. Если есть хоть искорка надежды, я постараюсь продлить жизнь больной как можно дольше. Буду лечить ее хоть целый год, и прекрасный юноша так и не дождется наследства!
Генрих в это время спускался с лестницы, с трудом подавляя смех, так как у дверей все еще стоял Мартин и смотрел ему вслед.
«Ах ты, старый человеконенавистник! – весело думал молодой Кронек, – попался-таки в ловушку!»
Генрих был очень удивлен, застав Кетти не в экипаже, как было условлено, а в саду, с тем самым господином, который был в библиотеке и которого Эбергард так внезапно отправил гулять.
Увидев двоюродного брата, молодая девушка весело воскликнула:
– Наконец-то ты пришел, Генри! Что ты делал так долго в берлоге старого медведя?
– Зверь укрощен! – смеясь, ответил Генрих. – Завтра он будет у нас!
– Неужели? Как же ты добился его согласия?
– Что вы говорите? Доктор Эбергард обещал вам навестить больную? – спросил, не веря своим ушам, Жильберт.
– Конечно! И я убежден, что он сдержит свое слово!
– Позвольте познакомить вас. Мой двоюродный брат Генрих Кронек, доктор Жильберт, ассистент того… того господина… Я не понимаю, как доктор Жильберт может выносить его общество. Он сам согласился со мной, что доктор Эбергард – чудовище.
– О нет, я не считаю доктора Эбергарда чудовищем, – возразил Жильберт, – а только нахожу, что он вел себя по отношению к вам непозволительно!
Молодой доктор так подчеркнул последние слова, что Генрих насторожился и внимательно посмотрел на него и сестру.
– Постараемся все вместе приручить его, – сказал он. – Надеюсь, и вы придете на виллу Рефельдов вместе с доктором Эбергардом?
– Да, да, конечно, вы придете! – убежденно воскликнула Кетти. – Ведь я же говорю, что вы внушаете мне большое-большое доверие. Вы непременно должны лечить мою маму. Не правда ли, Генри?
Генрих тоже, по-видимому, сразу почувствовал доверие к Жильберту; по крайней мере, он схватил обе руки молодого врача и, крепко пожимая их, сердечно проговорил:
