Эмилия Остен - Жена шута
– А меня его высочество не приглашает? – ухмыльнулся Ренар.
– Его высочество говорил лишь о графине и спрашивал вашего позволения как супруга, – не дрогнув, произнес слуга.
– Ступайте, моя дорогая, принцам не принято отказывать, – заявил граф, – а я буду наслаждаться одиночеством и солнышком.
– Знайте же, – я расстроена тем, что разговор прервали, – негромко произнесла Колетт, прежде чем уйти, и поймала странный взгляд Ренара. Наверное, муж решил, что она сказала это из вежливости или чтобы приободрить его.
Но Колетт ему не соврала. Ей теперь нравилось проводить с ним время, хотя она по-прежнему не понимала странностей графа. То, что она успела понять, находило отклик в ее душе. И сейчас Колетт действительно сожалела, что приходится покинуть супруга и прогуливаться с Генрихом. Пускай он принц, он – не Ренар. Не человек, который нравился ей больше всех из присутствующих.
Принц поджидал ее у дорожки, ведущей к роскошным розовым кустам.
– Вы простите меня за то, что я излишне своеволен? – тут же спросил Генрих. – Я давно хотел пригласить вас на небольшую прогулку, милейшая графиня де Грамон!
– Ваше высочество может звать меня по имени, – улыбнулась Колетт. – Мой супруг, который всегда тепло говорит о вас, имеет честь быть вашим другом. Возможно, и вы окажете мне ее?
– Это будет изысканная честь для меня, – Генрих расплылся в широкой ответной улыбке. – Пойдемте, насладимся успехами моих садовников.
Провожаемые взглядами собравшегося общества, Колетт и Беарнец двинулись по дорожке в глубь розария. Колетт не обольщалась: сад расположен на склоне так, что каждое движение прогуливающихся там все равно останется на виду. Принц имел право пригласить на прогулку любую даму, и многие жаждали его внимания, многие хотели расположить к себе особу столь высокого положения, – но нет, принц Наваррский выбрал жену своего друга. Колетт терялась в догадках, зачем это ему понадобилось.
Впрочем, вскоре все выяснилось. Дойдя до середины сада и остановившись там, где вьющиеся розы образовывали тенистую арку, Беарнец остановился и заговорил:
– Мадам, вы, возможно, недоумеваете, почему я так настойчиво попросил вас прогуляться со мной, но я всего лишь… хотел выразить вам благодарность. – Молодой, порывистый Генрих говорил открыто и горячо. – Видите ли, граф де Грамон является моим другом с детства, и хотя иногда он излишне резок или, наоборот, скуп на слова и размышления, я люблю его и ценю. Он счастлив с вами, а его счастье добавляет и мне радостных минут. Я так мало знал вас до того, как вы стали его женой, однако теперь понимаю, отчего он вас выбрал.
«Если бы я это понимала», – ошеломленно подумала Колетт. Слова принца оказались для нее совершенно неожиданными.
– Мой супруг… говорил с вами о том, что счастлив? – осторожно уточнила она.
– О, нет! Разве о таких вещах говорят? – Принц выглядел искренне удивленным. – Но я знаю его всю мою жизнь, наши семьи дружны, и я привык замечать перемены в его настроениях. Вы, мадам, – свет в его жизни.
Ах, если б он знал! Колетт едва не возразила принцу, однако вовремя остановилась. Ренар – превосходный обманщик, если даже своих друзей сумел убедить в том, что его брак – настоящая мечта.
А возможно, так оно и есть? Это для Колетт мечтой является любовь, возвышенное чувство, описанное в книгах; но для Ренара это может быть совсем другое. Например, жена, покорная ему, которая не помышляет об изменах, ибо имеет понятие о долге и блюдет честь, умеет вести дом и не надоедает своим вниманием. Если взглянуть с такой стороны, Ренар может быть счастлив. Колетт стало немного тоскливо от таких мыслей.
Не заметив перемены в ее настроении, принц продолжал:
– Признаться, когда граф де Грамон женился на вас столь поспешно, я удивился. Ведь до тех пор он никогда не упоминал о вас! На первый взгляд он не из тех, в ком внезапно может вспыхнуть чувство… Но, видимо, так произошло, и сейчас я безмерно рад за вас. Счастливы ли вы, дорогая графиня?
Если уж Ренар так виртуозно лжет, почему бы не поучиться у мужа? Колетт кивнула и ответила с радостью:
– О, разумеется. Это словно сбывшийся сон, ваше высочество.
– Сбывшийся сон! Как хорошо вы сказали. Надеюсь, мой брак тоже окажется похожим на прекрасный сон, где исполняются все желания. Брак, подобный вашему, – ничего иного и желать нельзя!
«Упаси вас Бог», – подумала Колетт. И тут же устыдилась этой мысли.
Разве можно роптать, когда ничего плохого с нею не случилось? Да, замужество разрушило ее мечты стать женою Ноэля, и любовь к нему не исчезла, хотя и отстранилась, словно подернулась туманом. Это не самое худшее, что могло произойти. Девушка из разорившейся семьи, не блещущая ни титулом, ни красотой, не могла даже и надеяться стать супругой такого человека, как граф де Грамон. Нужно каждый день благодарить Бога за то, что он спас Колетт и ее семью от нищеты.
– Все будет так, как вы пожелаете, ваше высочество, – произнесла она тепло, – я ни мгновения не сомневаюсь в этом!
Принц хотел что-то ответить ей, однако их беседа была прервана молоденьким пажом. Этого отпрыска знатной гугенотской семьи, одного из любимчиков Беарнца, Колетт знала и тоже любила. Мишель де Авиль был невысок, кудряв и ослепительно рыж; мягкая бархатная шапочка с задорным пером еле держалась на непокорных кудрях, а выражение конопатой мордашки невольно вызывало улыбки у окружающих. Хотя вид у мальчика был разбойничий, Мишель получал превосходное воспитание и никогда не позволял себе пользоваться привязанностью Генриха.
– Ваше высочество, ваша светлость, простите меня, что прерываю разговор, – поклонился паж, – однако гости его высочества просят принца возвратиться к ним. Намечается дуэль.
– Дуэль? – удивилась Колетт. Хотя она уже полгода вращалась в местном обществе, многие нюансы оставались неизведанными. Впрочем, она уже выяснила, что протестантское общество вовсе не являлось таким скромным и замкнутым, каким хотело казаться. – Разве такое возможно?
– Если бы господа забияки собирались драться всерьез, они выбрали бы поляну в лесу, скрытую утренним туманом, а не мою прогулку! – усмехнулся Беарнец. – Все эти дуэли – не более чем развлечение, дорогая госпожа. Что, Мишель, кто же затеял ссору?
– Граф де Грамон поспорил с маркизом де Дюбланом, не сойдясь с ним во взглядах на то, как должен мужчина вести себя в обществе дам, – охотно сообщил Мишель.
Колетт непроизвольно ахнула.
– Не волнуйтесь, – попытался успокоить ее принц. – Ренар прекрасно знает, что делает.
– Он неважно себя чувствует, ваше высочество, – созналась Колетт, однако это не переубедило Генриха, который неизвестно чему обрадовался.
