Филиппа Грегори - Колдунья
Здесь было тихо. Повара с подсобными рабочими сбежали из замка в Каслтон: навестить друзей, поваляться на травке на берегу реки, кутнуть со свободными от службы солдатами. Лишь один мальчишка прикорнул возле вертела, который крутил целый день. На вертел был нанизан большой жареный кусок говядины, оставшийся от обеда.
— Просыпайся, — повелительно произнесла Элис.
Он мгновенно вскочил на ноги, грязной рукой протирая глаза. Увидев перед собой Элис, он отпрянул.
— Хочу послать одной знахарке в пустошь немного еды и платье, — с улыбкой сообщила она. — Отвезешь ей, понятно? Можешь взять мою кобылу.
Парнишка растерянно заморгал.
— Возьми корзинку, уложи все, что найдется съедобного, да получше, — продолжала Элис. — Большой кусок этого мяса, хлеба, фруктов, каких-нибудь сластей и кувшинчик вина.
Однако парень стоял в нерешительности.
— Давай, давай, — поторопила Элис. — Я передам повару, что отправила тебя с поручением.
Кивнув, он подошел к висевшим на балке корзинам, снял одну и поплелся в кладовую возле холодной внешней стены замка.
Элис огляделась. Пол на кухне был посыпан травой, которая давно высохла, но не менялась уже много месяцев. Всюду гуляли курочки и петушки, клевали, что попадется, оставляя на каменных плитах пола белые и зеленоватые кучки помета. В камине, расположенном в дальнем конце, тлело и дымило толстое сосновое бревно; к ужину оно разгорится и будет полыхать всю ночь. Одна стена кухни представляла собой сплошную каменную глыбу с полудюжиной полостей для получения древесного угля, на огне которого в небольших кастрюльках готовили подливки, соусы и тому подобное. Все вокруг было покрыто легким налетом черной сажи.
Шкафы здесь не запирались. Все кладовые были открыты: ледники для хранения мяса и рыбы, кладовка для сластей. Открыт был даже погреб с элем. Вспомнив про планы Хьюго переехать в новый дом и освободиться от лишних бездельников-слуг, Элис поняла: да, он мог бы на этом немало сэкономить.
— Возьми кувшин вина с затычкой, — велела она. — Да смотри, самого лучшего.
Парень вышел из кладовой с корзинкой, наполненной едой, там было полголовы сыра, две буханки хлеба, кусок мяса, миска с рано поспевшими ягодами, толстый шмат ветчины и кружка миндальной пастилы со смородиной.
— Там есть еще горшок меда. Взять? — предложил он.
Матушка Хильдебранда очень любила мед. Элис помнила, что аббатиса не ест мед по религиозным праздникам или дням святых, однако напрочь забыла церковный календарь, который когда-то знала назубок.
— Нет, не надо, — ответила она. — А белое мясо есть?
Белое мясо представляло собой пюре из курятины либо крольчатины, подслащенное медом и подаваемое со щепоткой сандала, придававшего кушанью приятный розовый цвет. Белое мясо матушка Хильдебранда ела в пост, если не было рыбы. Парень снова пошел в кладовку, наполнил оловянную миску, вернулся на кухню, накрыл ее грубой полотняной салфеткой и перевязал тесемкой.
Поставив корзинку на стол, он отправился в винный погреб за вином, которое хранилось в огромных бочках, укрепленных подпорками наклонно, и напиток стекал вниз через специальный кран. Элис слышала, как струя вина журчит, перетекая в кувшин. Потом парень вернулся на кухню, заткнул кувшин пробкой и вытер его о свою рубаху. Элис приняла вино, завернула кувшин в синее платье, чтобы не разбился, и поспешила к конюшне, а мальчишка поплелся за ней.
Конюх, молодой простоватый парень, оказался на месте, он валялся на куче сена, греясь на солнышке и ковыряя соломинкой в зубах.
— Оседлай мою кобылу, — велела Элис. — Хочу послать этого мальчишку с важным поручением.
Тот сразу вскочил на ноги и поклонился, глупо хихикая.
— И проводи его до ворот, — распорядилась Элис. — Эти припасы он везет по моему указу.
Она повернулась к своему курьеру, достала письмо и сказала:
— Отдашь это пожилой женщине. Она не причинит тебе вреда. — Девушка помолчала минуту, наслаждаясь своей властью, и медленно, внушительно произнесла: — Ты не должен с ней разговаривать. Если она сама заговорит с тобой, молчи. Просто покивай, и все. Пусть думает, что ты немой. Смотри не пророни ни слова. Ни единого слова. И никуда не отклоняйся, ничего не ешь из корзины. Я обязательно узнаю, если ты привезешь меньше, чем положил. И обязательно узнаю, если ты не послушаешься и начнешь болтать.
Мальчишка покрутил головой и беспокойно сглотнул слюну.
— Ты знаешь, где живет знахарка из Боуэса? — осведомилась Элис. — Ее хижина стоит на берегу реки, перед каменным мостом.
Парень кивнул, и она сунула письмо в щель у стенки корзинки так, что его не было видно.
— Отвези все это туда. Письмо вот здесь. Смотри не показывай его никому и не потеряй. Я все равно об этом узнаю. Когда вернешься, я дам тебе шесть пенсов, — пообещала с улыбкой Элис.
Мальчишка взглянул на нее вопросительно.
— Что такое? — не поняла она.
— А можно вместо этого вы дадите мне кусочек вашей ленточки? — попросил он. — Или еще чего-нибудь, что вам не нужно. Старый платочек.
— Зачем тебе? — удивилась Элис.
— Чтобы защищал меня от побоев, — пояснил он, уставившись в землю. — На кухне говорят, вы можете достать все, что захотите. И можете сделать все, что пожелаете. И я подумал, вот если б получить от вас какую-нибудь вещь…
— Я обыкновенная женщина, — прервала его Элис. — Умею лечить болезни и знаю, как это делать, и это священное знание. Мои вещи не могут быть талисманом. Я просто знахарка, целительница, Бог подарил мне эту способность. Я ничего не делаю ради собственной выгоды.
Парни тайком обменялись недоверчивыми взглядами; Элис предпочла этого не заметить.
— И поторопись, скачи как можно быстрее, — промолвила она на прощание. — А когда вернешься, обязательно найди меня.
ГЛАВА 27
Несмотря на подробные инструкции, мальчишка все-таки привез ответ от Хильдебранды, нацарапанный обломком грифеля на грубой бумаге, с обратной стороны счета какого-то постоялого двора. Письмо не было запечатано. Увидев его, Элис сжала губы. Пока оно добиралось, его мог прочитать кто угодно, причем без ее ведома. «Как похоже на матушку, она совсем не понимает, что мы рискуем, — подумала девушка. — Эта женщина одержима идеей мученичества, ей не терпится выставить себя, показать, что она ничего не боится. Она так долго не жила в миру, что понятия не имеет, какие опасности здесь подстерегают на каждом шагу, какому риску она меня подвергает». Дав мальчишке обещанный шестипенсовик, Элис сунула письмо аббатисы в рукав и направилась в садик.
