Патриция Грассо - Выгодный жених

Белл обошла по периметру крошечный сад, граничащий с лесистой местностью. Лужайка заросла сорняками.

Белл заметила жмущиеся под серебристой березой одиночные анютины глазки. Опустилась на колени и потрогала кустики, шепча молитву.

– На помощь!

Не может быть. Белл уставилась на анютины глазки. Цветы не умеют разговаривать.

– На помощь!

Она прислушалась, пытаясь определить, откуда донесся призыв.

– Помогите!

Белл резко повернулась.

К дому, пошатываясь, шел незнакомый мужчина, весь в синяках и кровоподтеках. Он ухватился за дуб и в полном изнеможении прислонился к нему.

Белл бросилась к незнакомцу, обхватив его одной рукой за плечи, а другой за спину.

– Обопритесь на меня, – сказала Белл. – Я смогу лучше помочь вам внутри коттеджа.

Она повернулась к дому, поддерживая мужчину, хотя нее подкашивались ноги под его весом. Но ей стало легче, прежде чем она двинулась, будто их обоих подхватили кие-то невидимые руки. Мелкими шажками вдвоем с мужчиной она двинулась к двери. Когда он случайно спотыкался и боль сопровождалась стоном, Белл притормаживала.

Наконец они добрались до дивана. К этому времени по лицу ее катились капли пота. Она привалила мужчину спиной к подушкам и опустилась на пол на колени.

– Закройте глаза, – сказала она ласковым тоном, успокаивающим, как бальзам. – Дышите медленно и ровно.

Раны оказались поверхностными. У мужчины была разбита нижняя губа. Она опухла и кровоточила. На скулах и под глазами темнели большие синяки и кровоподтеки.

У мужчины была смуглая кожа. Даже избитый и окровавленный, он был привлекательным. Перед таким ни одна женщина не устоит.

– То, что я вижу, не представляет угрозы для жизни, – заверила его Белл. – У вас есть повреждения где-то еще, кроме лица?

– Везде. – Мужчина застонал.

– Острая опоясывающая боль в грудной клетке?

– Нет.

– Значит, ребра не сломаны, – сказала Белл. – Сейчас я промою ваши раны. Как вас зовут?

Мужчина открыл глаза – темные, с растерянным взглядом.

– Я вас не вижу.

– Вы видите только черноту? – встревожилась Белл.

– Все расплывается перед глазами.

Белл притронулась к его руке:

– Это говорит о том, что у вас временная потеря зрения.

Только слепой может полюбить женщину со шрамом, мелькнула мысль, Белл прогнала ее прочь.

– Я Белл Фламбо. А вы кто?

– Я… я… не могу вспомнить.

Потеря памяти испугала Белл больше, чем расстройство зрения.

– Память вернется к вам вместе со зрением. Но как мне вас называть?

– Имя Мик кажется мне знакомым, – сказал мужчина.

– Хорошо. Тогда Мик. – Белл ободряюще сжала ему руку. – Я покину вас на несколько минут, чтобы согреть воды и взять бальзам.

Мужчина крепко взял ее за руку:

– Вы не принесете мне какой-нибудь лоскут? Я завяжу глаза, чтобы вы их не видели.

– Сначала я обработаю ваши раны. – Белл приложила ладонь к его щеке. – Поверьте, это облегчит вашу боль.

Глава 4

Его невеста носила косу.

Сдерживая улыбку, Михаил наблюдал за ней из-под полуприкрытых век. Добрая, ласковая, спокойная, смышленая девушка. Светская леди из тех, что Михаил знал, не стала бы помогать избитому незнакомцу.

Даже Ленор, его покойная жена, не бросилась бы незнакомцу на помощь.

Михаил попробовал переменить положение, но при движении болел каждый мускул. Его братья и кузены хорошо потрудились. Но когда-нибудь дочь скажет ему спасибо за это самопожертвование ради подобающей мамы. Он надеялся также, что его невеста в конечном счете оценит предпринятые им крайние меры, чтобы жениться на ней.

Белл поставила на плиту кастрюлю с водой. Затем взяла баночку и несколько кусков полотна.

Михаил закрыл глаза, когда она повернулась к нему, через минуту он почувствовал ее присутствие, а затем лоскут коснулся его губ.

– Подержите вот так, чтобы остановить кровь.

Михаил сделал, как ему было сказано, но, как только она отошла, открыл глаза. Его привлекало естественное окачивание ее бедер.

Она вылила закипевшую воду в миску, взяла в руку корзинку и вернулась к нему.

– Сядьте, Мик. – Белл присела на край дивана и достала лоскут. – Кровотечение почти прекратилось.

Она окунула в воду чистую салфетку и легкими прикосновениями освежила ему лицо, начиная со лба, с предельной осторожностью обходя разбитые скулы и синяки под глазами.

Сделав паузу в работе, Белл внимательно изучала его лицо.

Даже такой, как сейчас, в синяках и с разбитой губой, ее пациент был самым красивым мужчиной, какого она когда-либо видела. Мужественное лицо обрамляли густые черные как смоль волосы. Резкость его черт смягчала ямочка на подбородке.

О Каспере Уингейте вспоминать не хотелось.

Сейчас для нее существовал только этот мужчина. Они были здесь одни. Что-то в нем ей казалось знакомым.

– Мы случайно не встречались раньше? – спросила Белл.

– Я бы запомнил встречу с ангелом, – ответил он. От его хрипловатого голоса у нее пробежала дрожь вдоль позвоночника.

Белл густо покраснела. А он льстец, подумала девушка.

– Что вы собираетесь делать со мной дальше? – спросил он. – Расклеите по всему Лондону объявления о вашей находке?

Она засмеялась:

– Ромашковый бальзам поможет вам выздороветь. – Белл окунула палец в баночку и наложила мазь на разбитую губу. – А вы говорите с акцентом.

– Правда?

Белл кивнула.

– Вы иностранец?

– Я не могу вспомнить, кто я.

– Извините. – Белл покраснела и надела пациенту очки. – Они защитят вас от любопытных взглядов.

– Я не имел в виду ваши взгляды. Просто я чувствую себя неловко.

Белл коснулась его щеки.

– Я тоже не люблю, когда на меня смотрят.

– Вы кажетесь мне прекрасной.

– Если вы откинетесь на подушку, я облегчу вашу боль, – сказала Белл, игнорируя комплимент.

Теперь, в очках с темными стеклами, Михаил мог за ней наблюдать. Его брат прав. Она прекрасна и наружностью, и душой. У нее черные как смоль волосы, фиалковые глаза и доброе сердце. Что же до шрама, то он со временем станет почти незаметным.

Белл прошептала молитву, коснулась груди, затем лба и плеч.

Когда она склонилась над Михаилом, он ощутил исходивший от нее чувственный розовый запах. Белл положила руки ему на голову сначала с одной стороны, потом с другой, шепча молитву.

– Что вы сейчас делаете? – спросил Михаил.

– Тсс, облегчаю вам боль.

Михаил почувствовал себя лучше. У него мелькнула мысль о колдовстве, но он прогнал ее прочь.

– Мне действительно стало легче. Как вам это удалось?

Легкая улыбка тронула ее губы.

– Молитва помогла.