Карен Хокинс - Лэрд, который меня любил
— Ну, теперь — то она определённо леди.
— Так точно, и к тому же прекрасно это осознаёт. Она была ткачихой на одной из фабрик герцога. Один раз её увидев, герцог захотел ею обладать. Но даже в качестве возлюбленной она была настолько ловка, что смогла добиться кольца на палец. Женившись на ней, он пригласил всякого рода репетиторов, портних и учителей танцев — целую армию людей, чтобы научить её вести себя и разговаривать.
— Вот это да! И что… все об этом знают?
— Только несколько человек. Но я знаю, что это факт, потому что на следующий день после того, как я это услышала, служанка её светлости постаралась всеми способами убедить меня, что всё что она мне рассказала, было неправдой.
Кейтлин и представить не могла, что элегантная надменная женщина, председательствовавшая за обеденным столом, могла быть не герцогиней.
Муйрин положила серебряную щётку на туалетный столик:
— Мисс, вы готовы лечь в постель? Уже поздно, и вы, я знаю, утомлены.
Кейтлин забралась на кровать и свернулась калачиком в нагретых простынях, слушая, как Муйрин гасит свет и помешивает угли в камине:
— Спокойной ночи, Муйрин.
— Спокойной ночи, мисс. Спите спокойно. — Служанка покинула комнату, мягко прикрыв за собой дверь.
Кейтлин зевнула, забираясь поглубже под одеяла, в то время как её утомлённый рассудок переваривал тот факт, что герцогиня когда — то была работницей на ткацкой фабрике, а Александр МакЛин был когда — то её любовником. От мысли о прекрасной рыжеволосой женщине с МакЛином у Кейтлин свело в животе. Она взбила подушку и постаралась думать о чём — нибудь другом… но потерпела жалкую неудачу. Не то, чтобы она ожидала, что МакЛин будет вести себя монахом или вроде того — небеса свидетели, он всегда и везде представлялся сладострастным распутником. Скорее это её воображение не могло избавиться от этой мысли. Всякий раз, когда она закрывала глаза, она представляла, как тёмная голова МакЛина склоняется к бледному, прекрасному лицу герцогини, и…
— О, пропади оно всё пропадом! — Она села и заколотила по подушкам сжатыми кулачками. Постель явно была комками и не располагала к спокойному сну. Она упала обратно на подушки и уставилась вверх во тьму, желая стереть эти картины из своей головы. У неё не было ни малейшей претензии к МакЛину — да ей и не до этого! Она просто переутомилась. Да, вот что было с ней не так: она переутомилась, а сюрприз от появления МакЛина здесь, именно в этом месте, оказался дополнительным ударом по её нервам.
Она вздохнула. Как жаль, что она не подумала взять книгу из папиной библиотеки. При такой своей усталости она ещё очень и очень долго не сможет уснуть.
Глава 4
Присматривайте за своим норовом, мои дорогие. Потому что если вы не будете этого делать, он будет присматривать за вами.
Кейтлин открыла глаза в полутемной комнате; сквозь щель в тяжёлых портьерах пробивалась полоска яркого солнечного света. Она посмотрела на часы и тут же села, сонливость как рукой сняло. Почти десять часов! О Боже, она проспала!
Она уже стала было подниматься, когда поняла, что в доме не раздавалось ни звука. С улыбкой она откинулась обратно на подушки и залезла под одеяла. Муйрин уже побывала здесь, потому что огонь весело потрескивал за каминной решёткой. А она была так измучена, когда наконец — то заснула, что даже не проснулась, когда приходила служанка.
Всё тут было не так, как в доме приходского священника, где тонкие занавески пропускали потоки утреннего света и понуждали обитателей пошевеливаться прямо с рассветом. Было такой роскошью лежать в постели в блаженно прогретой комнате прохладным утром, ощущая кожей тяжёлые мягкие простыни. Она улыбнулась и натянула до подбородка тяжёлое стёганое перьевое одеяло. Она легко могла бы к этому привыкнуть. Может быть, даже слишком легко.
Она зевнула, повернулась на бок, засунув руку под щёку, и стала смотреть на золотистые пылинки, которые плавали в потоке солнечного света, лившегося между шторами. Три месяца назад она вот так же лежала в такой же шикарной постели в лондонском доме её тётки. Она была в самом разгаре отношений с МакЛином и была поглощена мыслями о нём. Тогда она испугалась, что начала влюбляться, и ей даже было интересно, испытывает ли он то же самое. Он домогался её весьма энергично, и она не могла забыть, как вспыхивали его глаза, как только она входила в комнату.
Теперь — то она поняла, что была для него всего лишь временным развлечением и не более того. Слава Богу, она не выставила себя на посмешище, не открыла ему свои чувства; он разразился бы скептическим смехом.
Она поморщилась. Было совершенно очевидно, что он на неё сердит. Уж не считает ли он её одну ответственной за то, что случилось в Лондоне, и за почти скандал, который за этим последовал? Кейтлин готова была взять на себя часть вины; она была по — глупому беспечна — но ведь и МакЛин тоже. Они оба позволили своему внезапному увлечению войти в конфликт с обязательствами перед их семьями, а значит, они заслуживают одинакового порицания.
Жаль, что у них совсем не было времени разобраться в этом, когда всё произошло; но родители Кейтлин увезли её обратно в деревню так быстро, что у неё даже не было возможности поговорить с ним. После этого её держали взаперти три долгих, безрадостных месяца, оставив ей только её воспоминания и непривычное ощущение потери.
Вдали от дурманящего присутствия МакЛина она убедила себя, что жаркого влечения, которое она испытывала с ним рядом, на самом деле не существовало; оно было всего навсего плодом её слишком богатого воображения.
Но в ту самую секунду, когда она увидела его, входящим в гостиную герцогини, Кейтлин поняла, что лгала самой себе. Её и сейчас влекло к нему точно так же, как когда — то в Лондоне.
Воспоминания заполонили её; её разум хранил в памяти ощущение жарких губ МакЛина на её губах, его больших рук, скользящих по её груди и бёдрам, его тёплого дыхания, касающегося её шеи… Она решительно вздохнула и прогнала воспоминания прочь.
Раньше, когда страсть их только разгоралась, она дала себе волю, отдавшись горячему потоку и послав к черту последствия. Теперь такую роскошь она себе позволить не могла. Может, и хорошо, что МакЛин покончил с их безумным флиртом, потому что она не была уверена, что могла бы сказать про себя то же самое.
Кейтлин тяжело вздохнула и села: «Забудь о нём! Что тебе действительно нужно, так это поесть».
Она откинула одеяло, свесила ногу с края кровати, и её взгляд упал на изысканный поднос с чайником на столике у камина. К сожалению, кексов к чаю не оказалось; придётся ей тащить свой урчащий желудок вниз на завтрак.
