Эмма Драммонд - Прозрение
Джудит, глубоко вздохнув, улыбнулась с покорным видом:
– Пришло время мне вернуться в Англию. Старшая женщина не торопилась с ответом, но медленно кивнула:
– Да, возможно, что и так, дорогая. В Южной Африке ты была не особенно счастлива, не так ли?
– Конечно, несчастлива… но я никогда не забуду ее. Многое из того, что я здесь узнала о жизни и о людях, осталось бы для меня тайной, живи я и по сей день в Ричмонде. Я надеюсь, что она научила меня мудрости, которой мне недоставало два года назад, когда я считала нормальным, что человек может быть отдан родным отцом в качестве подарка, упакованный и наряженный в соответствии со вкусами получателя. – Она поднялась и подошла к окну, чтобы скрыть глупую влагу, мешавшую ей видеть. – Ничего удивительного, что Алекс ненавидел меня.
После этих слов в комнате повисла многозначительная тишина. Почувствовав неладное. Джудит повернулась и посмотрела на тетку.
– Моя дорогая, если я не скажу тебе то, что услышала сегодня днем от Реджинальда, ты все равно случайно узнаешь от кого-нибудь. А мне бы этого не хотелось.
Джудит окаменела.
– Что-то с Алексом?
– Да. Боюсь, что он оказался замешанным в весьма скандальную историю, слух о которой докатится и до Лондона. Эта маленькая голландка из Ландердорпа застрелила одного из наших солдат. Александр видел, как она это сделала, и его вынудили доставить ее в Ледисмит, где она предстанет перед судом за убийство.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Она сидела абсолютно неподвижно и глядела на что-то, видное только ей. Солнце переместилось, и его свет проник сквозь зарешеченное окно, образовал узор на досках пола и окрасил ее коричневые туфли в желтоватый цвет. Шаль на ней была та самая, которую три ночи назад на кухне сдернул с нее Алекс, и то же платье – она с такой радостью надевала его после ночи, скрепившей их союз.
Обстановку комнаты составляли топчан, умывальник, стул и коврик. Если она и не была тюремной камерой, то только внешне. Правда, она не слишком отличалась от комнаты, в которой Хетта прожила всю жизнь: простая, со всем необходимым, и не более того. Единственным отличием была запертая дверь.
Алекс провел с Хеттой десять минут и едва вынес это. За всю жизнь он не испытал ничего ужаснее, даже ночь на Спайонкопе не могла сравниться с этой трагедией. Свою боль он мог пережить, ее боль разрывала его на части. Сидя на кровати, он осторожно заговорил с ней, но девушка на стуле даже не двинулась. Он умолял, требовал, угрожал. Он говорил по-английски и по-голландски и ясно обрисовал ей ее будущее, но его голос отскакивал от нее, он слышал только себя.
Она не знала, что он был там, был там с того самого момента, когда услышал выстрелы и выбежал из коровника. Она застыла, жизнь почти покинула ее. Она умерла в промежутке между той минутой, когда он вышел от нее, таявшей от его поцелуев, и той минутой, когда он обогнул угол и увидел ее с ружьем. В эти несколько минут она ушла от него, и он не мог докричаться и вернуть ее.
Он смотрел на лицо, в котором раньше было столько жизни, и видел только маску: сверкающие страстью глаза были неподвижны словно два коричневых камня. Трепещущее от радости тело казалось лишь оболочкой. Под тяжестью ее преображения он склонил голову.
– Почему, Хетта… почему? – снова и снова спрашивал он, зная, что не услышит ответа.
Когда он поднялся на ноги и позвал охранника, чтобы тот открыл дверь, Хетта оставалась на том же месте, где была, когда он вошел. Казалось, что она уже не принадлежит к миру живых. Он вернулся в казарму, терзая себя по-прежнему. Три человека знали, что произошло утром, и двое из них были мертвы. Хетта могла открыть правду, но никакие его слова или действия не могли заставить ее отвечать. Она замкнулась в себе вместе со своей тайной.
Два часа спустя Алекс получил вызов от полковника Роулингса-Тернера. Адъютант проводил его к нему. Полковник стоял у окна, глубоко задумавшись.
– Вы хотели видеть меня, сэр?
Старший офицер повернулся и медленно пошел навстречу Алексу.
– Да. Вероятно, вы догадываетесь почему. Алекс догадывался, но промолчал.
– Никому не позволено посещать мисс Майбург, кроме туземной женщины-служанки и офицера, назначенного ее защитником. Вы использовали свое звание, чтобы навестить ее. Я надеюсь, мне не придется предпринять неприятный для меня шаг и издать приказ, запрещающий пускать вас туда. Алекс застыл.
– Нет, сэр.
– Нельзя было выбрать более неподходящее время для этого катастрофического события. Снятие осады лишило джентльменов из газет источника новостей. Теперь они бросятся на нас и создадут из происшедшего настоящую драму. Авторитет нашей нации никогда не падал так низко в глазах мира, как сейчас, и тот факт, что мы будем судить женщину, принадлежащую к бурам, за убийство, снова вернет в обиход слова «варвары» и «бесчеловечность». Он остановился в двух футах от Алекса и пристально посмотрел на него: – Ваше имя, без сомнения, свяжут с ней – британский офицер и женщина из стана врага! Дело нужно вести осторожно и здраво, иначе разразится огромный скандал, который отразится на вашем отце, как члене правительства, раздувавшего эту войну. Вы попали в дьявольски трудную ситуацию. Я со своей стороны приложу все усилия, чтобы вызволить вас, в основном потому, что вы – офицер моего полка, но я также не могу видеть, как стоящий человек губит свою жизнь.
Короткая пауза, и полковник заговорил другим тоном:
– Александр, вы не первый мужчина, оказавшийся опрометчиво и безнадежно связанным с женщиной, и вы, конечно, будете не последним. Вы должны все забыть и начать спасать то, что осталось, – ради себя, так же как и ради нее. Эта война усилила ненависть буров к нам, и если ее связь с вами станет достоянием гласности, ее люди будут смотреть на нее как на предательницу. Вы должны полностью разорвать с ней все отношения и воздержаться от упоминания о них в своих свидетельских показаниях.
Алекс похолодел:
– Вы предлагаете мне роль Иуды. Я единственный человек в Ледисмите, кому она может доверять… единственный, кто может убедить ее рассказать правду о том утре. Если она этого не сделает, как сможет трибунал рассматривать ее дело?
– Используя лучшую в мире судебную систему. Личные чувства не имеют к делу никакого отношения.
– Ее осудят, потому что она принадлежит к бурам.
– Ее осудят, потому что она виновна. Три человека видели, как она сделала это… включая вас. Она застрелила британского солдата… одного из ваших людей. В Англии у него остались жена и дети. Происшедшее совершенно очевидно.
– Я знаю, что случилось. Наверное, я никогда этого не забуду, – хрипло сказал Алекс. – Что бы с ней сейчас ни делали, это не вернет Кларка или старого Майбурга. Я хочу знать, почему это случилось. На мне, как на одном из бывших там офицеров, тоже лежит ответственность. Минуту назад ситуация была под контролем, и вдруг с быстротой молнии—два человека оказались неожиданно убиты. Мисс Майбург – единственный оставшийся в живых участник, который может раскрыть причины кровопролития. – Внезапно ему пришлось высказать то, что накопилось. – Этого не должно было случиться, но как я мог предположить, что она когда-нибудь… она была полна мягкости и сострадания. Чем была вызвана такая внезапная перемена в ней?
