Лейла Мичем - Дикий цветок
Последнее обстоятельство вызвало недовольство со стороны Джессики. Она хмурилась, когда Филипп рассказывал о роли техасских рейнджеров в пленении вождя команчей Куаны Паркера, положившем конец техасско-индейским войнам. Джереми знал, что насупленные брови Джессики лучше любых слов выражают ее мысли. В каждой складочке ее лба, в каждом судорожном движении брови читалось осуждение федеральной армии, разорившей поселения индейцев и застрелившей около трех тысяч лошадей, которые являлись наиболее ценным достоянием команчей. Филипп считал подобного рода крутые меры оправданными, принимая во внимание те зверства, которые индейцы творили с поселенцами и охотниками на бизонов. Бровь Джессики, впрочем, свидетельствовала о том, что ее сердце — все еще на стороне индейцев и всех тех, кого жадность белого человека лишила земли. Такова уж сущность Джессики, и она не изменится до самой ее смерти.
До самой ее смерти… Джереми надеялся, что этот день придет еще не скоро. Вскоре пробьет последний час Камиллы. Легочное заболевание, которое в свое время заберет жизнь у его второго сына, сейчас всерьез принялось за его маленький цветочек.
— Куана Паркер… — тихо произнесла Бесс. — Это ведь сын Синтии-Анны Паркер, которую индейцы похитили еще совсем маленькой девочкой?
— Да, — сказал Анри. — Ее похитили в 1836 году. Тогда девочке было девять лет. Вызволили ее только в 1860 году.
— Это сделали рейнджеры под командованием капитана Сала Росса, — с явной гордостью в голосе вставил Филипп.
Джереми, Джессика и Анри переглянулись, вспоминая о давно прошедших днях.
— Mon dieu[46], — тихо произнес Анри. — Прошло уже сорок четыре года с тех пор, как погиб Джон Паркер, а его малышку похитили индейцы.
— А мы-то собирались идти прямо им в зубы, — промолвил Джереми.
— Расскажи нам об этом, дедушка, — взмолился Брэндон, младший сын Джереми Младшего.
— Как-нибудь в другой раз, — ответил его дед. — На один вечер вам и так хватит историй. Мне надо пойти навестить вашу бабушку.
Он поднялся со стула — при этом один из суставов в ноге хрустнул. Джессика тоже встала. По тому, какой задумчивой она казалась, Джереми сделал вывод, что все ее мысли занимает рассказ Филиппа о последнем сражении с индейцами, случившемся шесть лет назад. Мужчина пожалел о том, что рассказ был слишком уж красочен. Детям будут сниться кошмары.
— Можно я провожу тебя домой, Джесс? Уже совсем темно, — предложил Джереми в пышном вестибюле шато Дюмонов, пока слуги помогали гостям облачаться в их верхнюю зимнюю одежду.
На дворе стоял февраль 1880 года.
— Премного признательна. Я только скажу Томасу — он и Присцилла хотели задержаться, пообщаться с Филиппом.
Они почти не разговаривали, пока шли вдоль авеню в направлении особняка Толиверов. Обоих одолевали невеселые воспоминания, связанные с именем Куаны Паркера, а также печаль из-за болезни Камиллы.
Наконец Джереми нарушил молчание:
— Я чувствую на своих плечах тяжесть всех семидесяти четырех прожитых мною лет, Джесс.
Джессика взяла его под руку.
— С годами жизнь не становится легче.
— Или проще, что бы там ни говорили. Единственное, что можно противопоставить годам, так это ежедневный труд.
— Ты так и поступаешь, — сказала Джессика.
Прошло сорок лет, и с развитием железнодорожной инфраструктуры страны вера Джереми в лесозаготовительный бизнес как в движущую силу индустриализации Техаса оправдала себя. «Лесозаготовительная компания Уорика» задавала в этом деле тон. К 1878 году, когда в Техасе было проложено больше миль железнодорожных путей, чем во всех остальных штатах страны вместе взятых, бесконечные акры девственных лесов, принадлежащих компании, и высокое качество заготовки твердых пород древесины открыли перед Джереми все рынки штата. Лес заготовляли и отвозили по железной дороге во все концы Техаса. Для удовлетворения потребностей железной дороги в шпалах, товарных вагонах и помещениях станций, для удовлетворения потока заказов на стройматериалы от застройщиков в новых городах и недавно основанных округах компания закладывала новые лесопилки и дома для рабочих. Бизнесом по-прежнему руководили Джереми и два его сына — Джереми Младший и Стефан.
— Я иногда задумываюсь, что пора уже притормозить, больше времени проводить с Камиллой, — год назад, сидя в бельведере, сказал он Джессике. — Она хочет, чтобы я повез ее в Европу. Я бы мог отступить в сторону, оставить лесозаготовительный бизнес на мальчиков и заняться другим, но я чувствую, что мы находимся на заре великих дел. Я хочу ощутить тепло солнца, когда оно наконец взойдет.
Вспоминает ли Джереми о тех своих словах и сожалеет ли, что поставил интересы своего дела выше желаний жены? Теперь-то время Камиллы уходит, и шансов еще раз почувствовать солнечное тепло на своем лице у нее почти не осталось.
Джереми словно читал ее мысли.
— Она была прекрасной женой, Джесс.
Женщина услышала плаксивые нотки в его голосе.
— Да, Джереми.
Теплое дыхание вырывалось из их ртов и скрывалось в темноте ночи облачками пара. Из-за мороза Джессика сегодня надела теплую накидку из котикового меха, которую семья подарила ей на Рождество. На Джереми было пальто из верблюжьей шерсти с богатыми отворотами из стриженого барашка. Кристальность свежего воздуха предвещала завтра утром снегопад.
— Гораздо лучшей женой, чем я — мужем.
— Камилла с тобой не согласилась бы.
— Нет, не согласилась бы, но я-то знаю…
Джессика положила руку на отворот его пальто. Они дошли до крыльца веранды ее дома.
— Тогда пусть она отойдет в мир иной без этого знания, Джереми.
В серебряном свете луны в его глазах блеснуло изумление.
— Ты знаешь? — спросил он.
— Знаю.
— Но это не значит, что мы не можем быть друзьями.
— Мы всегда были и будем друзьями, Джереми.
Мужчина наклонился и поцеловал ее в холодную щеку.
— Спокойной ночи, Джесс.
— Спокойной ночи, Джереми.
Глава 76
То было утро милых визитов — внуки приходили к бабушке. Первым пожаловал Вернон. Он постучал в дверь, когда Джессика переодевалась.
— Бабушка! Помоги определиться, что нам с Дэвидом подарить Маковке на день рождения?
Позже, после завтрака, когда все окончили трапезу и ушли, Дэвид, ее любимец, остался. Джессика была единственным человеком во всем доме, с которым он мог поговорить о своей страсти к бейсболу. Оказывается, Джон «Монте» Уорд стал первым игроком, который за одну игру выбил два хоум-рана, когда его команда «Нью-Йорк Готамс» выиграла у бостонской в мае со счетом 10:9.
