Барбара Картленд - Влюбленный странник
С Рэндалом Хоппи всегда была резковато-откровенной и говорила ему правду, как она ее видела, напоминая время от времени и себе, и ему, что она уже слишком немолода, чтобы лицемерить, и достаточно мудра, чтобы притворяться. Что же касалось окружения Рэндала, то она всегда вставала между ним и всем, что могло нарушить его покой или повредить ему, были ли то серьезные вещи или какие-нибудь мелочи. Это была ее работа, и Хоппи отлично понимала, что жизнь Рэндала не станет проще или удобнее, если, вернувшись в Англию, он найдет Люсиль в одном из ее припадков раздражения и репетиции «Сегодня и завтра» начнутся на неверной ноте.
Поэтому, сделав над собой усилие, Хоппи подавила свои чувства к Люсиль и принялась усмирять бушующие волны.
Эти две женщины, стоявшие посреди наполненной цветами комнаты, обставленной с безличной роскошью, столь характерной для номеров в дорогих отелях, являли собой полную противоположность друг другу.
Люсиль в сером дорожном костюме с синей отделкой, с бриллиантовыми серьгами в ушах и золотыми браслетами на запястьях словно сошла со страниц журнала «Вог». Короткая юбка открывала ее безупречные ноги, застрахованные на пятьдесят тысяч долларов и известные пяти континентам, обтянутые дорогими нейлоновыми чулками.
Хоппи была в своем неизменном черном костюме с длинной, не по моде, юбкой, по которой не помешало бы пройтись щеткой. На ней были удобные туфли на низком каблуке, а волосы, поседевшие на висках, были зачесаны назад и собраны в аккуратный валик на затылке. Хоппи выглядела и была женщиной средних лет без претензий, и все же в лице ее было что-то необыкновенно привлекательное. Это было лицо человека, которому можно доверять, лицо женщины, к которой можно прийти со своими бедами и все ей рассказать, зная, что она не останется равнодушной. Хоппи обладала, когда ей этого хотелось, обаянием десяти Цирцей, и сейчас она намерена была использовать его, чтобы поднять настроение Люсиль.
— Зачем я приехала, Хоппи? — надрывалась та. — Я задаю вам тот же вопрос, который не перестаю задавать себе с тех пор, как ступила на английскую землю. Зачем я приехала?!
— Думаю, мы обе знаем ответ, — тихо произнесла Хоппи.
Люсиль посмотрела на нее, и настроение ее неожиданно изменилось. Она громко расхохоталась и воскликнула:
— Черт бы побрал этого мужчину! И что в нем есть такого, что он всегда добивается того, чего хочет?
— Я думала, что это Эдвард Джепсон уговорил вас сыграть главную роль в пьесе, — осторожно заметила Хоппи.
— Разумеется, переговоры вел Эдвард, — передернула плечами Люсиль. — Но, в конце концов, что такое Эдвард? Не больше чем хитрый делец. Я не стала бы слушать ни его, ни кого-то другого, если бы не Рэндал.
— Рэндал просил вас приехать в Лондон? — поинтересовалась Хоппи.
В голосе ее слышались нотки сомнения, но Люсиль, очевидно, их не заметила.
— Честно говоря, — продолжала Люсиль, — Рэндал попросил меня остаться в Нью-Йорке. Вы, конечно, знаете, я имела там оглушительный успех в его «Зеленых пальцах». Поговаривают о том, что по пьесе будет сниматься фильм, и Рэндал хотел, чтобы главную роль в фильме сыграла я. Я не отказалась бы, так как не собираюсь долго оставаться театральной актрисой. После стольких лет съемок я чувствую себя гораздо увереннее на площадке, чем на подмостках. И в то же время сцена завораживает меня. Я люблю аплодисменты, люблю видеть перед собой восторг людей. Но, честно говоря, любая роль, какой бы интересной она ни была, после сотого представления становится чудовищно скучной.
— Так Рэндал хотел, чтобы вы остались и снимались в «Зеленых пальцах»?
Люсиль была слишком занята собой, чтобы заметить облегчение, прозвучавшее в голосе Хоппи.
— Я часто задаю себе вопрос, правильно ли я поступила, вернувшись на сцену, — продолжала она. — Сделать это меня убедил в первую очередь Эдвард. После оглушительного успеха, который я имела, снявшись в первом фильме Рэндала, Эдвард хотел, чтобы Нью-Йорк увидел меня на сцене в его новой пьесе. Именно поэтому он и уговорил меня лететь в Лондон.
Люсиль не стала рассказывать Хоппи, что Эдвард Джепсон добавил при этом: «Сейчас или никогда, Люсиль. Ты не становишься моложе».
За последние слова она его возненавидела.
«Не понимаю, что ты имеешь в виду!» — воскликнула она, но глаза ее сузились, когда Эдвард ответил:
«О да! Ты знаешь, моя девочка. Твой истинный возраст мне отлично известен».
«Если ты хоть раз скажешь это при ком-нибудь, — резко бросила ему Люсиль, — я тебя убью».
Откинув назад голову, Эдвард громко рассмеялся смехом уверенного в себе, успешного человека.
«Не бойся, — сказал он. — У воров тоже есть свои понятия о чести. Этот чертов бизнес никому из нас не добавляет здоровья, дорогая. Я так же верю в тебя, как ты веришь в себя. Но это не мешает быть откровенными друг с другом. Ты едешь в Лондон сейчас, или будет поздно».
Остаток дня Люсиль была не в настроении, но она не могла ссориться с Эдвардом надолго. Этот человек был для нее слишком важен. Он был прав, считая, что они в одной упряжке. Это Эдвард откопал Люсиль, игравшую во второсортных водевилях в маленьком городке в Северной Каролине, это Эдвард разглядел большие возможности в ее хорошеньком лице, если дать ему правильное освещение, это он понял, что ноги Люсиль безукоризненны, а ее голос — ошибка. Это Эдвард привез ее в Голливуд и сделал из нее звезду.
Да, он заставил ее работать, брать уроки сценической речи, пока она буквально не взвыла от скуки, уроки изящных манер, уроки всего, что только приходится в этой жизни делать женщине. Люсиль хотелось сбежать раз двадцать за день из-за тех ужасных вещей, которые говорил ей Эдвард. Он ругался и проклинал ее, он унижал ее своим сарказмом, он умел сделать ее такой несчастной, что Люсиль жалела, что не осталась играть в дурацких водевилях, гастролируя по обшарпанным залам полупустых провинциальных театров, за жалованье, не позволявшее расплатиться с долгами и частенько вынуждавшее ложиться спать голодной.
Но если говорить о том, что цель оправдывает средства, то это было верно целиком и полностью в отношении Люсиль. Она стала звездой за один день. Эдвард сам выбрал сценарий фильма, где Люсиль могла бы сыграть главную роль, сам профинансировал съемки и выступил в роли продюсера. Можно было без преувеличения говорить о том, что фильм «Ангельское личико» перевернул весь мир. Не было ни одной страны, за исключением России, где не знали бы хорошенького гламурного личика Люсиль Лунд. Ее томные полуприкрытые глаза, слегка приоткрытые губы, соблазнительная линия ног — все это украшало афиши, рекламные щиты, обложки журналов, открытки и коробки с шоколадом.
