Марианна. Книги 1-6 - Жюльетта Бенцони
Он, наконец, умолк, может быть, устав от длинной тирады. Однако его защитительная речь, если она и нашла тропинку к сердцу Марианны, только отягчила ее печаль. Понять Наполеона? Но она только этого и хотела! И ему надо было позволить ей это. А он прогнал ее, вернув в безликую массу его подданных, из которой так недавно он ее извлек.
Она взглянула на своего спутника, который, нагнувшись к ней, похоже, ожидал ответа, покачала печально головой и прошептала:
— Я хотела бы иметь право понять его, но он не желает этого!
Она снова забилась в угол, чтобы предаться своим грустным мыслям. Поскольку она упорно молчала, Дюрок вздохнул, поудобней устроился в своем углу и закрыл глаза. Должно быть, время остановилось. Оцепеневшая и не способная здраво рассуждать Марианна не обращала никакого внимания на дорогу. Тем не менее до ее сознания постепенно дошло, что они слишком долго находятся в пути. Нагнувшись к окошку, она обнаружила, что карета едет по полю. Ночь была достаточно светлой, чтобы не вызвать у нее сомнения в этом. Повернувшись к Дюроку, Марианна спросила:
— Будьте добры, куда мы едем?
Внезапно разбуженный наперсник Наполеона вздрогнул и бросил на молодую женщину растерянный взгляд:
— Я… Что вы сказали?
— Я спросила, куда мы едем?
— Да, да, но… туда, куда я получил приказ вас отвезти! Она поняла, что о разъяснении не могло быть и речи.
Он, возможно, он хотел сказать, но не смел. А вообще-то, это было совершенно безразлично Марианне. Очевидно, Наполеон решил убрать ее из Парижа, чтобы избавиться от нее навсегда. Ее, без сомнения, отвезут в какой-нибудь отдаленный за мок, в тюрьму, где его легче будет забыть, чем в Париже. К тому же Император должен был решить, что женщина, удостоившаяся его внимания, не может быть заключена в обычную тюрьму. Но она не строила никаких иллюзий относительно своей участи, которая, впрочем, ее даже не интересовала. Позже, когда она немного оправится, она попытается взвесить свои возможности и желание продолжать борьбу.
Карета пересекла решетчатую ограду, попала, похоже, в парк и, проехав по мощеной аллее, остановилась, наконец, у ярко освещенного входа. Ошеломленная Марианна мельком увидела величественный перистиль с колоннами из розового мрамора, соединенными высокими витражами, великолепную планировку большого приземистого дворца, увенчанного мраморной балюстрадой, несколько комнат, пышно обставленных в лучшем стиле Империи, через которые ее провожал слуга в напудренном парике, с тяжелым канделябром в руке. Дюрок исчез еще в вестибюле, но она даже не заметила этого. Открылась дверь, за которой оказалась комната, обтянутая атласом цвета беж и фиолетовым бархатом. И… внезапно Марианна оказалась перед Наполеоном. Сидя в кресле с ножками в виде львиных лап, он с насмешливой улыбкой смотрел на нее, явно забавляясь ее изумлением, тогда как она безуспешно пыталась собраться с мыслями. У нее появилось ощущение, что она сходит с ума. Только теперь она почувствовала, как смертельно устала: все тело ломило, ноги подкашивались. Даже не подумав о реверансе, она прислонилась к двери.
— Я хотела бы понять, — прошептала она только.
— Что? Как я смог оказаться здесь раньше тебя? Очень просто: Дюрок получил приказ подольше повозить тебя, прежде чем ехать в Трианон.
— Нет. Я хотела бы понять вас! Что вы от меня хотите в действительности?
Он поднялся, подошел к ней и хотел обнять, но она воспротивилась. На этот раз он был далек от того, чтобы рассердиться и только слегка улыбнулся.
— Испытание, Марианна, простое испытание! Я хотел мать, что ты за женщина в самом деле. Подумай, ведь я тебя два знал. Ты упала мне с неба однажды вечером, как прекрасная звезда, но ты могла быть кем угодно: ловкой авантюристкой, куртизанкой, агентом принцев, преданной любовницей нашего дражайшего «Талейрана»… и ты должна придать, что последняя возможность была наиболее правдоподобной. Отсюда и испытание. Я должен был узнать, каков в действительности твой характер.
— Испытание, во время которого я могла умереть, — промолвила Марианна, еще слишком потрясенная, чтобы испытать облегчение.
Однако слова Дюрока мало-помалу пришли ей на память. Она поняла, что они нашли путь в ее сознание, и теперь она увидит новыми глазами этого необыкновенного человека и, в особенности, его подлинное величие.
— Ты сердишься на меня, не так ли? Но это пройдет. Ты должна понять, что я имею право знать все о той, кого люблю.
— Значит вы… любите меня?
— Не сомневайся в этом ни на мгновенье, — сказал он мягко. — Что касается меня… ты не представляешь, скольких женщин пытались послать с корыстными целями в мою постель. Все, кто меня окружает, пытаются подсунуть мне любовницу, чтобы иметь какую-нибудь выгоду. Даже члены моей семьи! Особенно члены моей семьи, и особенно с тех пор, как я вынужден был развестись с Императрицей. Моя сестра Полина презентовала мне несколько недель назад одну из своих фрейлин, некую мадам де Мати, впрочем, очаровательную.
— И… она имела успех?
Он не мог удержаться от смеха и, странное дело, именно его смех, молодой и задорный, развеял ревнивые подозрения Марианны лучше всяких слов.
— Да, — признался он, — вначале! Но я не знал тебя. Теперь все изменилось.
Он осторожно положил руки на плечи Марианне и привлек ее к себе. На этот раз она позволила это сделать, однако, еще с некоторой напряженностью. Она изо всех сил стремилась постичь его, уловить стремительный ход его мыслей, восхищавший и пугавший ее. Она чувствовала, что ее любовь к нему не только не ослабела, но, наоборот, вышла из этого кошмара еще более
